Рерберг, Пётр Фёдорович

Пётр Фёдорович Рерберг
Дата рождения	6 октября 1835(1835-10-06)
Место рождения	Российская империя
Дата смерти	29 мая 1912(1912-05-29) (76 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург; похоронен в имении Никополь, Харьковская губерния
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	инженер-генерал
Сражения/войны	Крымская война, Русско-турецкая война
Награды и премии

Пётр Фёдорович Рерберг (1835—1912) — инженер-генерал русской императорской армии, начальник Закаспийской области (1881—1883), командующий войсками Одесского военного округа (1886—1893). Сын инженер-генерала Ф. И. Рерберга, брат инженера И. Ф. Рерберга.

Биография

Окончив в 1849 г. Главное инженерное училище, службу начал кондуктором; в 1855 был произведён в поручики. Во время Крымской войны участвовал в боях на Малаховом кургане.

В 1856 году переведён в Санкт-Петербургскую инженерную команду, где состоял при генерал-лейтенанте Э. И. Тотлебене). Через год поступил в Тифлисскую инженерную команду, вместе с которой участвовал в операциях против горцев, в том числе в нескольких походах под личным начальством главнокомандующего А. И. Барятинского.

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов состоял при войсках на турецкой границе, при переходе границ лично руководил постройкой моста через реку Арпалай против крепости Александрии, занимался инженерными работами при взятии Карса.

С мая 1881 — начальник и командующий войсками Закаспийской области. С 22.03.1883 — начальник 24-й пехотной дивизии. С 06.07.1885 был назначен командиром VIII армейского корпуса, а в 1886 — командующим войсками Одесского военного округа.

С 1893 года — член Военного совета, председатель Главного военно-санитарного комитета. Член Государственного совета (с 1904).

Умер 29 мая 1912 года. Похоронен в имении Никополь Изюмского уезда Харьковской губернии. В браке с Натальей Николаевной Герсевановой (ум. 1901) имел сына Фёдора (1868—1928), генерал-майора.

Награды

Российские:

• За отличие при обороне Севастополя награждён орденом Святой Анны 3-й степени с бантом и орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1855).
• Награждён орденами Святого Станислава 1-й степени (1871), Святой Анны 1-й степени (1874), Белого Орла (1883), Святого Александра Невского (1887), Святого Владимира 1-й степени (1899), Святого Андрея Первозванного (1912).
• За мужество и распорядительность, проявленные в боях русско-турецкой войны, пожалован золотой шпагой, украшенной бриллиантами, с надписью «За храбрость» (1878).

Зарубежные:

• Сербский орден Такова 1 степени (1893).
• Орден Благородной Бухары Бухарского эмирата (1893).
• Знак Испанского общества Красного Креста (1900).
• Сербский орден Саввы 1 степени и знак Сербского общества Красного Креста (1902).

Сочинения

• [elib.shpl.ru/ru/nodes/23079-rerberg-p-f-sevastopoltsy-uchastniki-11-ti-mesyachnoy-oborony-sevastopolya-v-1854-1855-godah-spb-1903-1907 «Севастопольцы». Участники 11-ти месячной обороны Севастополя в 1854—1855 годах.] — СПб., 1903—1907. — 3 т.

Литература

• Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=407 Генерал-лейтенант П. Ф. Рерберг] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемироной иллюстрациии» : журнал. — 1878. — № 103. — С. 417—418.

Ссылки

• [www.rdinfo.ru/site.php?mode=change_page&site_id=223&own_menu_id=30505&curent_page=12 РЕРБЕРГИ]
• [www.regiment.ru/bio/R/129.htm Рерберг Петр Федорович на сайте «Русская Императорская Армия»]

Отрывок, характеризующий Рерберг, Пётр Фёдорович

– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.