Рерих, Святослав Николаевич

Святослав Рерих
Жанр:	пейзаж, портрет, символические композиции
Учёба:	Королевская академия искусств (Лондон), Колумбийский и Гарвардский университеты
Влияние:	Рерих Н. К.
Награды:	Орден «Мадарский всадник»

Святослáв Николáевич Рéрих (10 (23) октября 1904 , но в некоторых источниках, в том числе БСЭ, ошибочно указана дата 23 октября (4 ноября) 1904 , Санкт-Петербург — 30 января 1993, Бангалор) — русский и индийский художник, общественный деятель, коллекционер восточного искусства, почётный член Академии Художеств СССР (1978). Основные жанры картин — пейзажи, портреты, символические композиции. Сын Николая и Елены Рерих.

Детство

Святослав Николаевич Рерих родился 10 (23) октября 1904 года в Петербурге в семье русского художника, деятеля искусств Николая Константиновича Рериха и его супруги Елены Ивановны Рерих. Святослав рано начал рисовать и заниматься лепкой, посещал уроки Рисовальной школы Общества поощрения художеств, проявлял интерес к естественным наукам, который гармонично переплетался с природными художественными способностями.

Я очень интересовался орнитологией, зоологией. Елена Ивановна собирала мне все нужные книги, которые только могла найти. Она покупала нам чучела птиц, собирала для нас коллекции насекомых, жуков. Кроме того, меня привлекали красивые камни, минералогия. Она тоже собирала для меня всевозможные уральские и другие камни. <…> Таким образом, наш маленький мир тогда был насыщен замечательными впечатлениями.

С 1913-го по 1916 год Святослав Николаевич учился в гимназии Карла Мая, именно там он получил первые уроки рисования. В двенадцать лет Святослав уже помогал отцу, художнику Николаю Рериху натягивать на подрамники холсты и готовить краски. Отец часто брал его с собой в археологические поездки по древнерусским городам.

С 1916-го по 1918 год он вместе с семьёй живёт в Финляндии, где в 13-летнем возрасте пишет первый портрет отца.

С 1919 года Святослав Рерих обучается в Лондоне, в Королевской академии искусств, где изучает архитектуру. Продолжая занятия живописью, участвует вместе с отцом в создании декораций к постановкам опер «Снегурочка», «Садко», «Князь Игорь». Николай Рерих так оценил живопись своего сына:

В картинах Святослава замечаем именно гармоническую напряженность всех частей картины. Великое качество произведений, если в него не вкралось безразличие. <…> Прекрасно, если дан в жизни этот высокий дар, которым все темное, все бедственное превращается в радость духа. И как радостно мы должны приветствовать тех, кто волею судеб могут вносить в жизнь прекрасное!

Работа в США

В США Святослав Рерих продолжает архитектурное образование, сначала в школе Колумбийского университета на архитектурном отделении, где после окончания получает степень бакалавра, а затем Гарвардского университета, одновременно посещая скульптурное отделение университета Массачусетса. В это же время занимается живописью, книжной иллюстрацией и графикой.

В 19 лет, в 1923 году он возглавил Международный художественный центр «Corona Mundi», а впоследствии стал вице-президентом Музея Николая Рериха в Нью-Йорке. В том же году впервые посетил Индию.

В 1924 году вернулся из Индии в США, где принимал активное участие в работе всех культурно-просветительских организаций, созданных Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной Рерихами. Именно благодаря Святославу Николаевичу родители и старший брат, находившиеся в Центрально-Азиатской экспедиции, поддерживали контакты с «внешним миром».

В Америке, наряду с выполнением многочисленных общественных обязанностей, продолжает занятия живописью, критики начинают замечать его художественный талант. В Нью-Йорке, в Галерее Арден, прошла его первая персональная выставка. Художник был замечен прессой. В 1925 году ему была присуждена высшая награда — Гран при на выставке в Филадельфии, посвящённой 150-летию этого города, где экспонировалось около ста его произведений.

Индия. Девика Рани

Закончив учёбу, с 1931 года Святослав Николаевич постоянно проживает в Индии, переехав из США к своей семье. В Индии он принимает активное участие в её общественной и культурной жизни и всё больше времени отдаёт живописи. Он любил эту страну, которая стала для него второй родиной. Красоту, разнообразие культурных традиций и утончённость духовных достижений Индии Святослав Рерих воспел во многих своих замечательных полотнах.

Наряду с пейзажами пишет много портретов. Является автором около 30 портретов своего отца. «Портрет Николая Рериха в тибетском одеянии», написанный в 1933 году, считается одной из самых ярких и значимых картин в творчестве художника. Огромные во весь рост портреты премьер-министра Индии Джавахарлала Неру и Индиры Ганди, написанные Святославом Рерихом, украшают две панели стен исторического Центрального зала парламента Индии в Нью-Дели.

В 1944 году Святослав Рерих встретился с одной из самых почитаемых киноактрис 1930-х, начала 1940-х годов Девикой Рани, когда в работе над одним из фильмов понадобились новые декорации, за которыми она обратилась к художнику. В 1945 году Святослав Рерих и Девика Рани поженились в долине Куллу. Во время свадьбы все 365 расположенных в долине храмов прислали своих представителей встречать Девику. Девика Рани не только стала соратницей своего мужа в изучении индийской культуры и фольклора, она была его музой.

Е. И. Рерих отмечала:

Она, несомненно, лучшая среди индусских артисток, самая любимая и глубоко почитаемая.
Она прекрасный человек и европейского образования, кроме того, она внучатая племянница Тагора, и высокая врожденная культурность этой семьи ярко выражена во всей её жизни. Мы очень полюбили её, она с мужем проводила у нас лето и осень. Н. К. [Николай Рерих] очень ценил её чуткость и удивительно ровный характер.

Работа в Индии

Святослав Николаевич принимал деятельное участие в работе Института Гималайских исследований «Урусвати», возглавлял работу естественно-научного отдела. В круг его интересов входили орнитология, ботаника, минералогия, тибетская фармакопея, химия и её алхимические истоки, сравнительное религиоведение, философия, искусствознание, культурология, астрология. Художественное и литературное творчество Святослава Рериха, а также его исследовательская, педагогическая и общественная деятельность были связаны с идеями Живой Этики. Он был не только последователем этой религиозно-философской системы, но и одним из её идеологов.

В июле 1941 года, после нападения Германии на Советский Союз, Святослав Николаевич телеграфирует послу СССР в Лондоне И. М. Майскому о своем решении вступить в ряды Красной Армии, но получает отказ. Тем не менее, в годы Второй мировой войны Святослав Николаевич передавал средства от продажи картин и выставок в пользу Красного Креста СССР.

После 1947 года Святослав Рерих проводит работу, связанную с подписанием Пакта Рериха индийским правительством. В письме к Х. Кабиру он отмечал:

«Я рад отметить, что Правительство Индии с симпатией относится к тем целям, которые мы имеем в виду, и одобряет Пакт Рериха <…> Я очень хочу сейчас, чтобы именно эта страна и именно в это время могла стать активным борцом за культурные принципы, содержащиеся в этом Пакте <…>»

Благодаря усилиям Святослава Рериха в августе 1948 года Индия присоединилась к этому документу. В течение последующих лет Святослав Рерих активно участвовал в работе по сохранению и защите от разрушения памятников древнеиндийской культуры, организовывал комитеты и добивался у правительств индийских штатов конкретных шагов в этом направлении.

В 1948 году Святослав Рерих и его супруга приобрели у британского подданного усадьбу «Татагуни», которая расположена в 20 км от Бангалора. При жизни художник мечтал превратить эту усадьбу, занимающую территорию около 135 Га, в культурно-научный центр.

Всю жизнь интересовавшийся проблемами воспитания более совершенного человека, художник принимал деятельное участие в работе детской школы в Бангалоре, созданной в 1962 году на основе идей индийского философа Ауробиндо Гхоша. Сюда принимались дети с трехлетнего возраста. Педагогическая концепция этой школы строилась на нравственно-этическом воспитании детей по специально разработанной методике. Малышей уже с ранних лет знакомили с идеями крупных философов, большое внимание уделялось художественному воспитанию. Этому же способствовали ежегодные конкурсы детского рисунка.

Святослав Николаевич отмечал:«В своей педагогической работе в Бангалоре мы именно и стараемся с самого начала вести новое поколение по тропам восхождения, даём мысли, идеи больших философов с самых ранних лет. <…> Наше воспитание должно быть таким, чтобы, выйдя за пределы школы, человек был сильным, умел противостоять злу, несовершенству».

Начиная с 1977 года Святослав Николаевич оказывал школе финансовую поддержку. Святослав Рерих известен как основатель и почётный президент культурно-просветительского Центра искусств «Читракала Паришад», созданного в Бангалоре в 1972 году и ставшего отделением местного университета.

Выставки в СССР и России

Святослав Рерих неоднократно бывал в СССР. Каждый его приезд был заметным событием советской, а затем и российской культурной жизни.

Первая выставка картин С. Н. Рериха на родине открылась 11 мая 1960 года в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, а спустя месяц картины художника увидели посетители ленинградского Эрмитажа.

В 1974 году Святослав Николаевич привёз из Швейцарии от К. Кэмпбелл-Стиббе дарственную на 42 картины русской архитектурной серии своего отца, которую вручил Министерству культуры СССР. Позже К. Кэмпбелл-Стиббе передала в дар СССР ещё около ста картин Николая и Святослава Рерихов.

В этом же году в Советском Союзе отмечался юбилей Николая Рериха. В связи с этим Святослав Рерих привез для выставки в Москву из Индии 288 картин своих и отца. Далее, по желанию художника картины широко экспонировались на передвижных выставках по стране. Позднее они были переданы на временное хранение в Государственный музей Востока.

В 1984 году Святослав Рерих со своей женой Девикой Рани участвовал в трёхдневной международной конференции в Москве, посвящённой вкладу семьи Рерихов в мировую культуру. В это же время он открыл юбилейную выставку в связи со 110-й годовщиной со дня рождения отца и своим 80-летием. Эти даты триумфально отмечались в СССР в течение года. Именно тогда было принято решение о создании Музея имени Н. К. Рериха.

Последние годы жизни. Передача наследия семьи Рерихов

В 1987 году в Кремле состоялась дружеская встреча с М. С. Горбачёвым и его супругой. 2 октября 1989 года в Москве при участии Р. М. Горбачёвой создается Советский Фонд Рерихов (СФР). 4 ноября 1989 года Святослав Рерих последний раз приезжает в Москву. В тот же день вышло Постановление Совета Министров СССР № 950 «О Советском Фонде Рерихов и Центре-Музее имени Н. К. Рериха». В созданный фонд Святослав Рерих в 1990 году передал часть наследия его семьи.

Святослав Рерих был захоронен в своей усадьбе «Татагуни» в Бангалоре, и впоследствии рядом с ним была похоронена его супруга Девика Рани Рерих.

Советский Фонд Рерихов просуществовал несколько лет, после чего в 1991 году часть его учредителей создала новую общественную организацию Международный центр Рерихов (МЦР). Спустя несколько месяцев после смерти Святослава Рериха Правительство РФ приняло постановление № 1121 от 04.11.1993 «О создании Государственного музея Н. К. Рериха». Новому музею, создаваемому на правах филиала Государственного музея Востока, передавались в оперативное управление руины, представлявшие собой в то время усадьбу Лопухиных. Международному центру Рерихов в каких-либо юридических правах на особняк, ранее закреплённый за ним охранно-арендным договором, было отказано. В то время МЦР занимал территорию усадьбы и готовил проект сложных реставрационных работ. Между Государственным музеем Востока и МЦР возник спор о том, кто является правопреемником СФР. МЦР не был признан таковым судебными органами, однако продолжает заниматься реставрационными работами и добиваться прав на наследие Рерихов, считая, что таким образом выполняет их волю.

При Международном центре Рерихов существует Музей имени Николая Рериха, частью экспозиции которого являются картины Святослава Рериха, его личные вещи, фотографии, документы и другие экспонаты, связанные с жизнью и деятельностью Святослава Рериха.

Творческий путь

Свой путь художника Святослав Николаевич Рерих начал как портретист и достиг в этом жанре мастерства. Одной из отличительных особенностей его творчества было стремление глубоко ощутить характер того человека, чей портрет он писал. Святослав Николаевич отмечал: «Удавшийся портрет — это больше, чем простое сходство». Помимо портретной, он обращается к пейзажной, эпической, жанровой и символической живописи и во всём проявляет себя как виртуозный мастер и вдохновенный экспериментатор.

Вышедшие из-под его кисти полотна — изящны, лаконичны, в них точно передан духовно-эмоциональный образ человека. Только портретов своего отца он написал около тридцати, один из них был приобретён Люксембургским музеем в Париже. В ту пору Святославу Рериху было 35 лет. Галерея созданных Святославом Николаевичем портретов огромна, среди них особенно выделяются портреты его родителей. Многое в произведениях художника свидетельствует о влиянии на него творчества отца. Как отмечал сам Святослав Рерих: «Истоки моего искусства неразделимо связаны с Николаем Константиновичем». В то же время, продолжая в живописи традиции своего отца, Святослав пошёл своим собственным путём. У каждого из художников, отца и сына, свой стиль и своя техника исполнения.

Награды и звания

За выдающиеся достижения в области культуры, а также за вклад в дело мира Святослав Рерих был удостоен правительственных наград различных стран, среди которых:

• Высший гражданский орден Индии «Падма Бхушан»
• Орден Дружбы народов
• Орден «Мадарский всадник», учрежденный Государственным Советом Болгарии
• Лауреат Международной премии Джавахарлала Неру
• Кавалер болгарского ордена Кирилла и Мефодия
• Почетный член Академии художеств СССР
• Почетный доктор Великотырнского университета в Болгарии
• Академик Академии изящных искусств Индии
• Почетный академик Болгарской национальной художественной академии

Однако самой выдающейся наградой в своей жизни Святослав Николаевич считал награду, учрежденную Музеем Николая Рериха в Нью-Йорке, потому что диплом к ней был подписан Николаем Константиновичем Рерихом.

Память о Святославе Рерихе

• В честь семьи Рерихов, в том числе Святослава, назван астероид «Рерих».
• В 2004 в России издательским центром «Марка» Министерства связи и массовых коммуникаций России были выпущены почтовая марка, конверт первого дня и художественный маркированный конверт в честь 100-летия со дня рождения С. Н. Рериха.
• В 2004 году честь 100-летия со дня рождения Святослава Рериха была проведена международная научно-общественная конференция.
• 17 июня 1983 года на Алтае в честь 80-летия С. Н. Рериха состоялось первовосхождение на безымянный пик, совершенное международной группой ученых из Чехословакии и СССР.

• Почтовые марки и монеты
• S.Roerich Stamp.jpg

  Почтовая марка России, посвящённая С. Н. Рериху

• RR5110-0057R.gif

  Факсимильная подпись С. Н. Рериха (памятная монета Банка России)

Библиография

Основные труды С. Н. Рериха

1. Стремиться к Прекрасному: Сборник статей. — М.: МЦР, 1993. — (Малая Рериховская библиотека).
2. Свет искусства: Сборник статей. — М.: МЦР, 1994. — (Малая Рериховская библиотека).
3. Медлить нельзя! // Защитим имя и наследие Рерихов: Сборник статей. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2001. — Т. 1. — С. 90 — 91.
4. Искусство и жизнь / Пер. с англ. Т. В. Кожевниковой, И. И. Нейч. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2004.
5. Письма: В 2 т. / Сост. Н. Г. Михайлова. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2004—2005.
6. К беседе с художникам: Сборник статей. — М.: МЦР, 2006. — (Малая Рериховская библиотека).
7. Creative Thought: Articles. — Moscow: ICR, 2004.
8. Art and Life. — Moscow: ICR, 2004.
9. Врата в высшую жизнь: сборник статей / Пер. с англ., сост. Н. Г. Михайлова, И. И. Нейч. Комментарии и примечания И. И. Нейч. — М.: МЦР, Мастер-Банк, 2009. — 296 с.: ил.
10. Индийская живопись: статьи, монография. — М.: МЦР, Мастер-Банк, 2011. — 440 с.: 382 ил., карт.

Публикации о С. Н. Рерихе

1. Тюляев С. И. Святослав Рерих: Альбом. — М.: Изобразительное искусство, 1977.
2. Валентин Сидоров. Семь дней в Гималаях // Москва. — 1982. — № 8. — С. 3 — 111.
3. Мурашкина Т. И. «Святослав Рерих, каким я его знала…» // Мир Огненный. — 1997. — № 12. — С. 68 — 75.
4. Святослав Николаевич Рерих. Живопись // Юбилейная выставка произведений Рерихов из частных собраний: Каталог / Сост. Т. Г. Роттерт, И. В. Липская. — М.: МЦР, 1999. — С. 91 — 100.
5. Шапошникова Л. В. О судьбе картин Н. К. и С. Н. Рерихов, удерживаемых Министерством культуры РФ // Новая эпоха. — 2000. — № 1 (24). — С. 4 — 6.
6. Рерих Н. К. Святослав // Листы дневника. — М.: МЦР, 1999. — Т.1. (1931—1935). — С. 442—444. — (Большая Рериховская библиотека).
7. Непрерывное восхождение: Сборник, посвящённый 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова, . — Т.1. Воспоминания современников. Письма Н. К. Рериха, Ю. Н. Рериха, С. Н. Рериха. Труды. — М.: МЦР, 2001.
8. Молчанова К. А. Великий художник и гуманист: Воспоминания о Святославе Николаевиче Рерихе // Содружество. — 2002. № 4. — С. 4.
9. П. Ф. Беликов. Святослав Рерих. Жизнь и творчество. — М.:МЦР, 2004.
10. Святослав Николаевич Рерих: Биобиблиографический указатель / Сост. Н. К. Воробьева. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2004.
11. Скумин В. А., Ауновская О.К. [www.theeuropeanlibrary.org/tel4/record/3000010561593?query=%D0%B2%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80+%D1%81%D0%BA%D1%83%D0%BC%D0%B8%D0%BD+ Светоносцы]. — Новочебоксарск: Терос, 1995. — 114 с. — ISBN 5-88167-004-3..
12. Шапошникова Л. В. Философ реального Космоса // Культура. 2004. № 49, 16 — 23 дек.
13. Шапошникова Л. В. Вестник Красоты // Культура и время. — 2004. — № 3/4. — С. 9 — 28.
14. Миг, возведенный в Вечность: Деятели культуры о С. Н. Рерихе // Культура и время. — 2004. — № 3/4. — С. 5 — 7.
15. Воспоминания о С. Н. Рерихе / Сост. Т. О. Книжник. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2004.
16. Назаров А. Г. Душа природы. С. Н. Рерих — естествоиспытатель-космист // Культура и время. — 2005. — № 1. — С. 44 — 61.
17. Чирятьев М. Н. Естественнонаучные исследования С. Н. Рериха. // Культура и время. — 2005. — № 2. — С.10 — 37.
18. 100 лет со дня рождения С. Н. Рериха: Материалы Международной научно-общественной конференции. 2004. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2005. — (Рериховская научно-популярная библиотека).
19. Ширяев В. Страшная сказка музея Востока. История борьбы за переданное в Россию наследие Рерихов в документах // Новая газета. — 2009. № 77 (20 июля).
20. Росов В. А. Святослав Николаевич Рерих. — Великие художники. Т. 88. — М.:Директ-Медиа; Издательский дом «Комсомольская правда», 2011. — ISBN 978-5-7475-0123-2

Каталоги

1. Выставка произведений художника С. Н. Рериха: Каталог / Ред. Т. Н. Гуковская; Оформление художника Е. В. Ракузина. Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Государственный Эрмитаж. Министерство культуры СССР. — М.: Искусство, 1960. — 36 с. — 10 000 экз. (обл.)

Справочные издания

1. Богословский В. А. Рерих Святослав Николаевич // Большая советская энциклопедия. — 3-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1975. — Т. 22. — С. 42.
2. Рерих Святослав Николаевич // Энциклопедия русской живописи. — М.: Олма-Пресс, 1999. — С. 505—512.
3. Рерих Святослав Николаевич // Лейкинд О. Л., Махров К. В., Северюжин Д. Я. Художники русского зарубежья. 1917—1939: Биографический словарь. — СПб., 1999. — С. 492—493.

См. также

• Рерих, Юрий Николаевич — брат Святослава Рериха
• Международный мемориальный трест Рерихов
• Живая Этика

Ссылки

О Святославе Николаевиче Рерихе

• [www.icr.su/rus/family/snr/index.php Биография Святослава Рериха] на сайте Международного Центра Рерихов
• [www.centre.smr.ru/win/artists/snr/daty_snr.htm Даты жизни и деятельности Святослава Николаевича Рериха]
• [lib.roerich-museum.ru/node/159 Высказывания учёных и общественных деятелей о Рерихах]
• С. Н. Иконникова. [grani.agni-age.net/articles11/4730.htm Святослав Николаевич Рерих: незабываемая встреча в Болгарии]. Доклад на Международной научной конференции «Живая Этика и Культура. Идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни», Санкт-Петербургский Государственный Университет культуры и искусств, 11-12 февраля 2011 г.

Творчество С. Н. Рериха

• [www.indostan.ru/forum/9_2653_0.html Галерея картин] Святослава Николаевича Рериха на Индостан. Ру
• [www.roerich.ee/galnew/gallery.php?l=rus&g=SR Галерея картин] Святослава Николаевича Рериха на сайте Эстонского общества Рериха
• [www.agniart.ru/rus/folder-10679-1 Репродукции картин] Святослава Николаевича Рериха
• [www.centre.smr.ru/win/books/snr_1.htm Выступление Святослава Николаевича Рериха] в Ленинградском Доме учёных: «Как я стал художником»
• [gallery.facets.ru/ Галерея картин Н. К. и С. Н. Рерихов]
• [irmtkullu.com/objects-of-the-trust/n-roerich-and-s-roerich-art-gallery/ Галерея картин Святослава и Николая Рерихов в Международном Мемориальном Тресте Рерихов]

Документальные фильмы

• «Младший сын. Святослав Рерих» // Студия «ТВ-Оазис», режиссёр: Елена Плугатырева, автор фильма: Луиза Тележко, 2000 г.
• «Вестник» // Студия «ТВ-Оазис», режиссёр и автор фильма: Луиза Тележко, 2006 г.
• «Мастер, сын Мастера» // Студия «ТВ-Оазис», режиссёр и автор фильма: Луиза Тележко, 2004 г.
• «Святослав Рерих — Последний из Рерихов» // ТРК «Цивилизация»
• [www.youtube.com/watch?v=0S_IW5JC-Qc «Правда о завещании Святослава Рериха»] // Студия «Зов культуры»

Мероприятия, посвященные памяти С. Н. Рериха

• [www.roerichs.com/Publications/ICR/2004/Vecher/vecher.htm Торжественный вечер в Колонном зале Дома Союзов, посвященный 100-летию со дня рождения Святослава Николаевича Рериха]
• [www.museum.ru/N38093 Юбилей Святослава Рериха в Музее истории города Ярославля] / Интернет-портал «Музеи России», 20.10.2009 г.

Отрывок, характеризующий Рерих, Святослав Николаевич

– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.