Республика Техас
| Республика Техас | |||||||||
| Republic of Texas | |||||||||
| Республика | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
 Тёмно-зелёным цветом выделена территория, на которую распространялась власть республики, а светло-зелёным - территориальные притязания. | |||||||||
| Язык(и) | испанский английский (фактически) | ||||||||
| Площадь | 1 007 935 км² | ||||||||
| Население | 70 000 | ||||||||
| Форма правления | президентская республика | ||||||||
| Президент | |||||||||
| - 1836—1838 | Сэм Хьюстон | ||||||||
| - 1838—1841 | Мирабо Ламар | ||||||||
| - 1841—1844 | Сэм Хьюстон | ||||||||
| - 1844—1846 | Энсон Джонс | ||||||||
| Вице-президент | |||||||||
| - 1836—1838 | Мирабо Ламар | ||||||||
| - 1838—1841 | Дэвид Бёрнет | ||||||||
| - 1841—1844 | Эдвард Берлезон | ||||||||
| - 1844—1846 | Кеннет Андерсон | ||||||||
| История | |||||||||
| - 2 марта 1836 | независимость | ||||||||
| - 29 декабря 1845 | аннексия США | ||||||||
| - 19 февраля 1846 | передача власти | ||||||||
Респу́блика Теха́с (англ. Republic of Texas) — государство в Северной Америке, существовавшее в 1836—1845 годы. Республика Техас образовалась в результате войны за независимость северо-восточного региона Мексики. В 1845 году республика после волеизъявления граждан и принятия акта самоопределения вошла в США, где получила права штата.
Содержание
Техасская революция
К середине 1830-х годов диктатура президента Антонио Санта-Анны и беззаконие в Мексике привели к тому, что государство оказалось на грани распада — территории Техаса и Юкатана выразили — согласно конституционному праву — желание отделиться. Другими причинами были недовольство техасцев конституцией 1835 года и отменой рабства в Мексике.
- 2 октября 1835 года произошло столкновение техасцев с отрядом мексиканской кавалерии близ города Гонзалес, что привело к началу военных действий.
- 10 октября 1835 года капитулировал мексиканский гарнизон в Голиаде.
- 24 октября 1835 года техасцы начали осаду мексиканского гарнизона в Бехаре.
- 28 октября 1835 года в ходе битвы при Консепсьон 90 техасцев отразили атаки 450 мексиканцев.
- 4 ноября 1835 года капитулировал мексиканский гарнизон в Липантитлане, мексиканский гарнизон в Бехаре остался без связи с побережьем.
- 10 декабря 1835 года капитулировал мексиканский гарнизон в Бехаре.
- 2 марта 1836 года в Вашингтон-на-Бразосе на собрании представителей англоязычных поселенцев была подписана декларация о независимости от Мексики. В ответ Санта-Анна послал в Техас мексиканские войска.
- 23 февраля 1836 — 6 марта 1836 года в ходе осады и штурма форта Аламо в Сан-Антонио-де-Бехаре был полностью уничтожен малочисленный техасский гарнизон.
- 27 марта 1836 года по приказу Лопеса де Санта-Анны мексиканцы казнили в Голиаде Джеймса Фэннина и около 400 пленных техасцев, сдавшихся при Рефухио и Колето.
- 21 апреля 1836 года техасская армия под руководством Сэма Хьюстона разбила одну из трёх колонн мексиканской армии в битве у Сан-Хасинто. Президент Санта-Анна был взят в плен. В обмен на свою жизнь он принял требования техасцев.
- 14 мая 1836 года официальные представители Техаса и генерал Санта-Анна подписали договор о независимости в городе Веласко. Однако правительство Мексики не ратифицировало этот договор, оставляя вопрос о независимости Техаса от Мексики открытым (при этом западная часть современного Техаса продолжала иметь неясный юридический статус).
Техас после обретения независимости
В конце 1836 была принята конституция (подтверждающая право рабовладения), и Техас был провозглашён республикой. Первым президентом республики Техас стал Сэм Хьюстон. После неоднократного перемещения столицы центром власти был выбран в 1837 году город Хьюстон.
Республика Техас получила международное признание. При этом продолжались рейды мексиканцев на Техас. 5 марта 1842 года впервые после революции в Техас вторгся отряд мексиканцев численностью более 500 человек, ведомый Рафаэлем Васкесом; дойдя до Сан-Антонио, он отступил назад к Рио-Гранде; 11 сентября 1842 года полуторатысячная армия Мексики, ведомая Адрианом Уоллом, захватила часть Сан-Антонио, но позже отступила, захватив пленных.
Столкновения продолжались на протяжении почти 10 лет и зависели от того, укреплялись ли позиции мексиканского правительства или ослаблялись. США официально в эту борьбу не вмешивались, хотя тысячи волонтёров в США вербовались для помощи техасцам. Вооружённые конфликты между Мексикой и Техасской республикой позволила прекратить не столько присоединение к США (по договору от 29 декабря 1845 года[1] Техас стал 28-м штатом), сколько победа США в Американо-мексиканской войне 1846—1848 годов, полностью подавившая сопротивление Мексики, вынужденной отказаться от территориальных претензий. Когда Техас отделился от Мексики, у значительной части техасцев изначально преобладало намерение рано или поздно объединить Техас с США (хотя среди части техасцев также существовала и другая идея — развития Техаса в обширное государство с территорией до Тихого океана).
Техас является первым и до сих пор единственным международно признанным независимым государством, напрямую принятым в состав США в качестве равноправного члена союза. Штат Вермонт, провозгласивший себя Республикой Вермонт в 1777 году и вступивший в США в 1791 году, обладал де факто автономией, но не имел международного признания. Позднее США аннексировали самопровозглашённую Республику Калифорния и Королевство Гавайи, однако включили их в состав государства в качестве штатов лишь спустя некоторое время.
В наше время в Техасе существуют различные политические движения, борющиеся за восстановление независимости Техаса[2] (в частности, движение «Республика Техас»[3]).
Президенты и вице-президенты
| C | По | Президент | Вице-президент | Кандидаты в Президенты | Голоса за кандидатов в Президенты | Кандидаты в Вице-президенты | Голоса за кандидатов в Вице-президенты |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 16 марта 1836 | 22 октября 1836 | Дэвид Бернет  (Временный президент) |
Лоренсо де Савала (Временный вице-президент) |
||||
| 22 октября 1836 | 10 декабря 1838 | Сэмюэл Хьюстон 
|
Мирабо Бонапарт Ламар | 5119 743 587 |
Мирабо Ламар | ||
| 10 декабря 1838 | 13 декабря 1841 | Мирабо Ламар 
|
Дэвид Бернет |
|
6995 252 |
Дэвид Бернет | |
| 13 декабря 1841 | 9 декабря 1844 | Сэмюэл Хьюстон
|
Эдвард Берлесон | 7915 3619 |
Эдвард Берлесон Мемукан Хант-мл. |
6141 4336 | |
| 9 декабря 1844 | 19 февраля 1846 | Энсон Джонс 
|
Кеннет Льюис Андерсон | — — |
Кеннет Андерсон |
Напишите отзыв о статье "Республика Техас"
Примечания
- ↑ T.R. Fehrenbach, [books.google.com/books?id=z4x4xEZZ_xsC Lone Star: A History of Texas and Texans] (Cambridge: Da Capo Press, 2000), p. 267.
- ↑ [texasrepublic.info/ God’s Texian Country]
- ↑ [www.lenta.ru/articles/2009/04/17/texas/ Техасцы задумались о независимости от США]. lenta.ru. Проверено 17 апреля 2009. [www.webcitation.org/64qSNNf9o Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
Ссылки
- [www.texas.gov/category.jsp?categoryId=1.4 История Техаса] на сайте штата Техас (англ.) (недоступная ссылка)
- [rtdru.rt.com/filmy/respublika-tehas/#part-1 Республика Техас: первый шаг к независимости] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Республика Техас
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
