Республика Эдзо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Республика Эдзо
蝦夷共和國
Непризнанная республика

1868 — 1869




Столица Хакодатэ
Язык(и) японский, айнский
Площадь 83 456,38 км²
Форма правления республика
История
 -  1868 Создание республики
 - 15 декабря 1868 Президентские выборы
 - 27 июня 1869 Падение республики
К:Появились в 1868 годуК:Исчезли в 1869 году

Республика Эдзо (яп. 蝦夷共和國) — государство, существовавшее на острове Хоккайдо (тогда носившем название Эдзо) в 18681869 годах. Часто считается первой республикой в Азии.

Республика возникла во время Войны Босин. После того, как сторонники сёгуна потерпели поражение от войск императора Японии, часть флота сёгуна с несколькими тысячами солдат и французскими военными советниками прибыла на Эдзо. 15 декабря 1868 года произошли первые в истории Японии выборы, на которых адмирал Эномото Такэаки был избран президентом новой республики.

Среди военного руководства было особенно много французских военных советников; главным среди них был Жюль Брюне. Хотя главнокомандующим был японец Отори Кэйсукэ, во главе каждой из 4 бригад, на которые была разделена армия, стояло по французскому офицеру.

На протяжении всего существования республики не прекращалась Хакодатская военная операция (en:Battle of Hakodate), начавшаяся 20 октября 1868 года. После провозглашения республики император её не признал. 20 марта 1869 года к территории, контролируемой Эдзо, был направлен флот и 7000 человек пехоты, и 6 мая 1869 года между флотом Японской империи и флотом республики Эдзо произошло сражение в бухте Мияко, называемое в японской историографии битва Мияко, в котором победу одержал флот Японской империи. После этого французские советники покинули остров, а 17 мая сдался последний очаг сопротивления — крепость Горёкаку. 27 июня республика Эдзо официально прекратила существование. Вскоре после этого, 15 августа, остров был переименован в Хоккайдо.

Эномото Такэаки был осуждён, после отбытия тюремного срока и освобождения из заключения занимал различные государственные посты, в том числе японского посла в России.

Напишите отзыв о статье "Республика Эдзо"



Ссылки

  • [japanblog.su/post256791988/ Японская Народно-Демократическая Республика или Как Хоккайдо чуть к России не присоединили]


Отрывок, характеризующий Республика Эдзо

В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.