Рестлмания X8
Поделись знанием:
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
(перенаправлено с «Рестлмания X8 (реслинг)»)
| ||
| Детали | ||
|---|---|---|
| Федерация | ВВФ | |
| Дата проведения | 17 марта 2002 года | |
| Место проведения | СкайДом | |
| Город | Торонто, Онтарио, Канада | |
| Посещаемость | 68237 зрителей | |
| Хронология ППВ | ||
| Предыдущее ППВ | Нет Выхода 2002 | |
| Следующее ППВ | Бэклаш 2002 | |
Рестлмания X8 была восемнадцатой Рестлманией в истории. Шоу называлось «Рестлмания X8: Один и Единственный» и проходило 17 марта 2002 года в Торонто, Онтарио, Канада в СкайДом. Шоу комментировали Джим Росс и Джерри «Король» Лоулер. Испанские комментаторы Карлос Кабрера и Хьюго Савинович. Эта Рестлмания была второй Рестлманией которая проходила в СкайДом (после Рестлмании VI). Рекорд посещаемости, который составил 68237 зрителей, принёс компании прибыль в 6.1 миллиона Канадских долларов (3.9 миллиона долларов США).
Рестлмания X8 была последней Рестлманией которая проходила под названием ВВФ. Официальной музыкальной темой шоу являлась песня «Tear Away» Drowning Pool. В видео перед шоу играла песня «„Superstar“» от Saliva. Drowning Pool также играли вживую музыкальную тему Трипл Эйча «„The Game“». Saliva также играли вживую музыкальную тему Братьев Дадли «„Turn the Tables“».
Результаты
- Рикиши, Скотти 2 Хотти и Альберт победили Мистера Перфекта, Лэнса Шторма и Теста в Матче на Хите со Специально Приглашённым Судьёй Жаклин (3:06)
- Рикиши удержал Перфекта после коронной Трясогрузки.
- Роб Ван Дам победил Уильяма Регала и выиграл Титул Интерконтинентального Чемпиона WWF (6:19)
- РВД удержал Регала после коронного Пяти-Звёздочного Прыжка Лягушки.
- Даймонд Даллас Пейдж победил Кристиана и защитил свой Титул Европейского Чемпиона WWF (6:08)
- ДДП удержал Кристиана после коронного Раскола Алмаза.
- Хардкорный Чемпион WWF Мэйвен против Голдаста в Хардкорном Матче. Матч закончился ничем (3:15)
- Матч был прерван после того как Спайк Дадли вмешался в матч и удержал Мэйвена по Правилам 24/7 и выиграл Титул Хардкорного Чемпиона WWF.
- Битва за Титул Хардкорного Чемпиона ВВФ продолжалась за кулисами. Ураган удержал Спайка Дадли по Правилам 24/7 и выиграл Титул Хардкорного Чемпиона ВВФ.
- Курт Энгл победил Кейна (10:45)
- Энгл свернул Каина и удержал положив ноги на канаты.
- Гробовщик победил Рика Флэра в Уличной Драке (18:47)
- Гробовщик удержал Флэра после коронной Гробовой Плиты
- Эдж победил Букера Ти (6:32)
- Эдж удержал Букера после коронного Edgecution.
- Битва за Титул Хардкорного Чемпиона ВВФ продолжалась за кулисами. Молли Холли удержала Урагана по Правилам 24/7 и выиграла Титул Хардкорного Чемпиона WWF.
- «Ледяная Глыба» Стив Остин победил Скотта Холла (с Кевином Нэшем) (9:51)
- Остин удержал Холла после коронного Stunner.
- Билли и Чак победили APA (Фарук и Брэдшоу), Братьев Дадли (Бубба Рэй и Ди-Вон со Стэйси Киблер) и Братьев Харди (Мэтт и Джефф) в Матче Четырёх Углов на Убывание и защитили свои Титулы Командных Чемпионов Мира (13:50)
- APA выбыли, после того как Ди-Вон удержал Брэдшоу, после того как Дадли провели Брэдшоу коронное |3-Д]] (3:25)
- Братья Дадли выбыли, после того как Мэтт удержал Буббу Рэя после того как Джефф провёл Рэю коронную Бомбу Лебедя (11:48)
- Братья Харди выбыли, после того как Билли удержал Джеффа после удара Титулом (13:50)
- Saliva играли музыку Дадли вживую.
- Битва за Титул Хардкорного Чемпиона WWF продолжалась за кулисами.Кристиан удержал Могучую Молли по Правилам 24/7 и выиграл Титул Хардкорного Чемпиона ВВФ.
- Рок победил Халка Хогана в Матче "Икона против Иконы" (16:23)
- Рок удержал Халка после Подножья Скалы и коронного Народного Локтя.
- После матча, Рок помог Халку и спас его от нападения со стороны Холла и Нэша.
- Джазз победила Триш Стратус и Литу в Triple Treat и защитила свой Титул Женского Чемпиона WWF (6:16)
- Джазз удержала Литу после Суперплекса.
- Битва за Титул Хардкорного Чемпиона ВВФ продолжалась за кулисами. Мэйвен удержал Кристиана по Правилам 24/7 и выиграл Титул Хардкорного Чемпиона ВВФ.
- Трипл Эйч победил Криса Джерико (со Стефани МакМэн-Хелмсли) и выиграл Титул Объединённого Чемпиона ВВФ (18:41)
- Трипл Эйч удержал Криса после коронного Pedigree.
- Drowning Pool играли музыку Трипл Эйча вживую.
Факты
- Это была последняя Рестлмания на которой использовались инициалы и Логотип WWF, так как компания изменила своё название на WWE после судебного разбирательства с WWF за инициалы «ВВФ».
- Это единственная Рестлмания на которой был бой за Титул Объединённого Чемпиона WWF.
- Это последняя Рестлмания перед Делением брендов.
- Drowning Pool играли вживую музыкальную тему Трипл Эйча «The Game», это третий раз когда музыку Трипл Эйча играли вживую.
- Это первая Рестлмания в названии которой использовались и Римские и Арабские цифры.
- Первые три матча это Рестлмании были за Титулы Европейского Чемпиона и Хардкорного Чемпиона. На данный момент, это последняя Рестлмания на которой были матчи за эти Титулы.
- Подросток Адам Копеланд (Эдж) сидел в одиннадцатом ряду на Рестлмании VI. Двенадцать лет спустя, он вернулся в СкайДом уже как рестлер для того чтобы принять участие в этой Рестлмании. Так же на Рестлмании VI Даймонд Даллас Пейдж был водителем розового Кадиллака на котором выехали Хонки Тонк Мэн и Грег Валентайн.
Напишите отзыв о статье "Рестлмания X8"
Ссылки
- [www.wwe.com/shows/wrestlemania/history/wm18/ Официальный сайт Рестлмании X8]
- [www.wwe.com/shows/wrestlemania/history/wm18/factsstats/ Официальные факты и статистика Рестлмании X8]
- [corporate.wwe.com/news/2002/2002_03_17.jsp WrestleMania X8 Sets Revenue, Attendance Records]
Отрывок, характеризующий Рестлмания X8
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
