Рети, Рихард
Поделись знанием:
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Запрос «Рети» перенаправляется сюда; см. также другие значения.
| Рихард Рети | |
| Richard Réti | |
 | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Звание: |
гроссмейстер |
Ри́хард Ре́ти (чеш. Richard Réti; 28 мая 1889, Пезинок близ Братиславы — 6 июня 1929, Прага) — чехословацкий шахматист, гроссмейстер, шахматный композитор и теоретик, журналист.
Содержание
Биография
Рихард Рети родился 28 мая 1889 года в еврейской[1] семье в городке Пезинок, недалеко от Братиславы, носившей тогда название Прессбург. Город находился на территории Австро-Венгрии, отошедшей после Трианонского договора (вступил в силу 26 июля 1921) к Чехословакии. Его брат Рудольф (1885—1957) — музыковед и пианист.
Среднее и высшее образование получил в Вене, окончив Венский университет. Там же в 1908 году дебютировал на международном турнире, где выступил неудачно, заняв последнее место, однако в том же году убедительно выиграл Требич-турнир. В 1909—1914 завоевал ряд призовых мест на турнирах в Аббации, Вене, Будапеште, Маннгейме, а настоящий творческий расцвет Рети наступил после окончания Первой мировой войны: с 1918 по 1929 год шахматист участвовал в нескольких десятках турниров, и в девяти из них занимал первые места. На первой в истории шахматной олимпиаде в 1927 году, проводившейся в Лондоне, Рети возглавлял команду Чехословакии, занявшую высокое пятое место.
Член символического клуба Михаила Чигорина (победителей чемпионов мира) с 22 марта 1924 года.
Рети вёл активную шахматно-профессиональную деятельность, участвовал в турнирах и матчах, неоднократно давал сеансы одновременной игры (в том числе вслепую — 7 февраля 1925 года в Сан-Паулу гроссмейстер сыграл, не глядя на доску, одновременно 29 партий; +20 −2 =7), поставив мировой рекорд (рекорд побит Александром Алехиным в 1933 году). Он также имеет большое значение как теоретик, один из основоположников идей гипермодернизма, изобретатель дебюта Рети (1. Кf3 d5 2.с4). Значительно его наследие в области шахматной композиции — ряд произведений, среди которых выделяется знаменитый этюд, в котором был применён манёвр, получивший впоследствии имя композитора и неоднократно использовавшийся этюдистами последующих поколений.
В возрасте 40 лет Рети заболел скарлатиной в тяжёлой форме и скончался. Похоронен в Вене. С 1949 года в Чехословакии проводятся турниры памяти Рети.
Примечательные партии
Р. Рети — С. Тартаковер
Вена, 1910
Защита Каро-Канн
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 |              | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Позиция после 8-го хода чёрных
1.e4 c6 2.d4 d5 3.Kc3 de 4.K:e4 Kf6 5.Фd3 e5 6.de Фa5+ 7.Cd2 Ф:е5 8.0-0-0 К:е4 (см. диаграмму) 9.Фd8+!! Кр:d8 10.Cg5++! Крс7 11.Сd8#
Избранные этюды
Рихард Рети
Ostrauer Morgenzeitung und Handelsblatt
4 декабря 1921 года
Ничья (2 + 2)
Ostrauer Morgenzeitung und Handelsblatt
4 декабря 1921 года
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Один из самых известных в мире шахматных этюдов. На первый взгляд кажется, что задание невыполнимо: догнать чёрную пешку белым королём не представляется возможным (1. Крh7 h4 2. Крh6 h3 и т. д.); чёрный же король может легко задержать белую пешку, если та двинется вперёд.
Однако белый король совершает весьма неожиданный и парадоксальный манёвр: 1. Крg7! h4 2. Крf6 Крb6 (после 2…h3 3. Крe7 h2 4. c7 Крb7 5. Крd7 пешки становятся ферзями одновременно) 3. Крe5! Теперь после 3…Кр:c6 4. Крf4 белый король попадает в квадрат пешки и задерживает её, а если 3…h3, то после 4. Крd6 вновь пешки одновременно проходят в ферзи, в обоих случаях — ничья. Этот этюд произвёл сильное впечатление на современников, а осуществлённый в нём манёвр короля получил название «манёвр Рети» и затем неоднократно применялся другими авторами.
По мнению некоторых исследователей, впервые этот этюд был опубликован в Deutsch-Österreichische Tageszeitung 11 сентября 1921[2].
Этюд также был опубликован в журнале Kagans Neueste Schachnachrichten в 1922 году (Артур Мандлер, друг и биограф Рети, в сборнике этюдов Рети указал 1921 год как дату публикации в Kagans Neueste Schachnachrichten)[2].
1.Лd1? d4! 2.Крd7 Крd5 3.Крc7 Крc5, и взаимный цугцванг в пользу чёрных. Слабо и 2.Крf7? Крe4 3.Крe6 d3 или 2.Лd2? Крe4 3.Крd6 Крe3 4.Лd1 d3.
1.Лd2(d3)! d4 2.Лd1! Крd5 3.Крd7, и в цугцванг попали чёрные. 3. ... Крe5 (3. ... Крc5 4.Крe6, 3. ... Крe4 4.Крd6) 4.Крc6 Крe4 5.Крc5±
Рихард Рети
Кёльнише фольксцайтунг, 1928
(исправлен Анри Ринком)
Выигрыш
(3 + 3)
Кёльнише фольксцайтунг, 1928
(исправлен Анри Ринком)
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
(3 + 3)
Решение:
1. Сf5+ Крd8!
2. Лd4+ Крe7
3. Лe4+ Крd8!
4. Сd7!! (4. Л:e3? e1Ф 5. Л:e1 ведёт к пату) e1Ф
5. Сb5!!, и мат неизбежен.
Турнирные и матчевые результаты
Турниры
| Год | Город | Турнир | + | − | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1907 | Секешфехервар | 6 | 5 | 3 | 7½ из 14 | 7—9 | |
| 1908 | Прага | 2 | 1 | 3 | 3½ из 6 | 4 | |
| Вена | 0 | 16 | 3 | 1½ из 19 | 20 | ||
| 1909 | Вена | 6 | 1 | 3 | 7½ из 10 | 1 | |
| Вена | 13 | 2 | 1 | 13½ из 16 | 1 | ||
| 1910 | Вена | 12 | 2 | 0 | 12 из 14 | 1 | |
| 1911 | Будапешт | 3 | 4 | 2 | 4 из 9 | 6—8 | |
| Вена | 6 | 4 | 0 | 6 из 10 | 2 | ||
| Сан-Ремо | 4 | 3 | 3 | 5½ из 10 | 6—7 | ||
| Вена | 4 | 6 | 3 | 5½ из 13 | 5 | ||
| 1912 | Аббация | Гамбитный турнир | 10 | 8 | 3 | 11½ из 21 | 3—4 |
| Темешвар | 3 | 5 | 6 | 6 из 14 | 11 | ||
| Вена | 7 | 4 | 0 | 7 из 11 | 2 | ||
| 1913 | Вена | 6 | 1 | 7 | 9½ из 14 | 3 | |
| Юнгбунцлау | 4 | 2 | 3 | 5½ из 9 | 4 | ||
| Вена | 11 | 5 | 2 | 12 из 18 | 4 | ||
| Дебрецен | 4 | 2 | 4 | 6 из 10 | 2—3 | ||
| Будапешт | 2 | 7 | 2 | 3 из 12 | 11 | ||
| 1914 | Вена | 11 | 5 | 2 | 12 из 18 | 4 | |
| Баден Бай-Вейн | 5 | 4 | 9 | 9½ из 18 | 6 | ||
| Вена | 7 | 4 | 3 | 8½ из 14 | 3—4 | ||
| Мангейм | 5 | 2 | 4 | 7 из 11 | |||
| 1915 | Вена | 2 | 4 | 0 | 2 из 6 | 4 | |
| Вена | 4 | 2 | 8 | 8 из 14 | 2 | ||
| 1916 | Будапешт | 1 | 3 | 2 | 2 из 6 | 3 | |
| 1918 | Будапешт | 1 | 5 | 2 | 2 из 8 | 5 | |
| Кашау | 9 | 0 | 2 | 10 из 11 | 1 | ||
| Будапешт | 4 | 1 | 3 | 5½ из 8 | 1—2 | ||
| 1919 | Берлин | 1 | 3 | 2 | 2 из 6 | 3—4 | |
| Триберг | 1 | 3 | 2 | 2 из 6 | 3—4 | ||
| Роттердам | 7 | 0 | 0 | 7 из 7 | 1 | ||
| Стокгольм | 7 | 5 | 3 | 8½ из 15 | 3 | ||
| Стокгольм | 3 | 5 | 4 | 5 из 12 | 4 | ||
| 1920 | Стокгольм | 4 | 6 | 2 | 5 из 12 | 4 | |
| Вена | 3 | 1 | 1 | 3½ из 5 | 1 | ||
| Амстердам | 3 | 0 | 3 | 4½ из 6 | 1 | ||
| Берлин | 4 | 3 | 2 | 5 из 9 | 4 | ||
| Гётеборг | 7 | 1 | 5 | 9½ из 13 | 1 | ||
| 1921 | Киль | 2 | 5 | 5 | 4½ из 12 | 4 | |
| 1922 | Пьештяни | 7 | 4 | 7 | 10½ из 18 | 5 | |
| Лондон | 5 | 3 | 7 | 8½ из 15 | 6—7 | ||
| Теплице | 8 | 3 | 2 | 9 из 13 | 1—2 | ||
| Вена | 5 | 4 | 5 | 7½ из 14 | 8 | ||
| 1923 | Гастингс | 5 | 2 | 2 | 6 из 9 | 2—3 | |
| Маргит | 2 | 3 | 2 | 3 из 7 | 6 | ||
| Карлсбад | 7 | 3 | 7 | 10½ из 17 | 4—5 | ||
| Острава | 7 | 1 | 5 | 9½ из 13 | 2 | ||
| Вена | 6 | 0 | 5 | 8½ из 11 | 2 | ||
| Схевенинген | 8 | 2 | 0 | 8 из 10 | 4 | ||
| 1924 | Нью-Йорк | Международный турнир | 9 | 8 | 3 | 10½ из 20 | 5 |
| Буэнос-Айрес | 15 | 1 | 2 | 16 из 18 | 1 | ||
| 1925 | Баден-Баден | Международный турнир | 6 | 6 | 8 | 10 из 20 | 11—13 |
| Мариенбад | 8 | 4 | 3 | 9½ из 15 | 5 | ||
| Бреслау | 4 | 3 | 4 | 6 из 11 | 7 | ||
| Москва | Международный турнир | 7 | 4 | 9 | 11½ из 20 | 7 | |
| Братислава | 8 | 0 | 2 | 9 из 10 | 1 | ||
| 1926 | Земмеринг | 8 | 6 | 3 | 9½ из 17 | 8 | |
| Будапешт | 5 | 4 | 6 | 8 из 15 | 7—8 | ||
| 1927 | Гастингс | 4 | 3 | 2 | 5 из 9 | 4—5 | |
| Танбридж Уэллс | 2 | 3 | 2 | 3 из 7 | 5 | ||
| Бад-Хомбург | 5 | 2 | 3 | 6½ из 10 | 2 | ||
| Лондон | 1-я Олимпиада | 9 | 2 | 4 | 11 из 15 | ||
| Лондон | Турнир организованный Лондонским шахматным клубом | 3 | 3 | 5 | 5½ из 11 | 6—7 | |
| 1928 | Берлин | 4 | 4 | 5 | 6½ из 13 | 6—7 | |
| Вена | 9 | 1 | 3 | 10½ из 13 | 1 | ||
| Гиссен | 4 | 0 | 3 | 5½ из 7 | 1 | ||
| Дортмунд | 5 | 1 | 2 | 6 из 8 | 2 | ||
| Бад-Киссинген | 2 | 2 | 7 | 5½ из 11 | 6 | ||
| Тренчин-Теплиц | 5 | 4 | 2 | 6 из 11 | 5—6 | ||
| Брно | 5 | 0 | 4 | 7 из 9 | 1—2 | ||
| Берлин | 3 | 5 | 4 | 5 из 12 | 5—7 | ||
| 1929 | Стокгольм | 4 | 1 | 1 | 4½ из 6 | 1 |
Матчи
| Год | Город | Противник | + | − | = | Результат |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1910 | Рудольф Шпильман | 0 | 4 | 1 | ½ из 5 | |
| 1914 | Савелий Тартаковер | 2½ из 6 | ||||
| 1915 | Кауфман | 1½ из 6 | ||||
| 1919 | Савелий Тартаковер | 4½ из 10 | ||||
| Савелий Тартаковер | 2 | 2 | 2 | 3 из 6 | ||
| 1920 | Савелий Тартаковер | 1½ из 6 | ||||
| Дьюла Брейер | 4 | 0 | 1 | 4½ из 5 | ||
| Адольф Олланд | 5 | 3 | 2 | 6 из 10 | ||
| Амстердам | Эйве Макс | 3 | 1 | 0 | 3 из 4 | |
| Файлеп | 2½ из 3 | |||||
| 1921 | Рудольф Шпильман | 1½ из 6 | ||||
| 1922 | Фридрих Земиш | 1 из 4 | ||||
| Генри Венинк | 6½ из 10 |
См. также
Труды
- Réti, Richard. Die neuen Ideen im Schachspiel. (Новые идеи в шахматах, 1922).
- Réti, Richard. Die Meister des Schachbretts. (Мастера шахматной доски, 1930).
- Мандлер А. Этюды Рихарда Рети. М.—Л., 1931.
Напишите отзыв о статье "Рети, Рихард"
Примечания
- ↑ [www.jta.org/1929/06/09/archive/reti-famous-jewish-chess-champion-dies Reti, Famous Jewish Chess Champion, Dies.]
- ↑ 1 2 Ткаченко С. [chesspro.ru/_events/2011/tkachenko3_kart.html Страсти вокруг идеи Рети]. // ChessPro. Проверено 28 мая 2016. [www.webcitation.org/6hpSRVK9Q Архивировано из первоисточника 28 мая 2016].
Литература
- Бондаренко Ф. С. Развитие шахматного этюда. Киев: Здоров'я, 1982. 232 с.
- Владимиров Я. Г. 1000 шедевров шахматной композиции. М.: АСТ, 2005, 542 с. ISBN 5-17-031575-9.
- Голомбек, Гарри Лучшие партии Рихарда Рети. М.: RUSSIAN CHESS HOUSE, 2002 ISBN 5-94693-005-2. (Великие шахматисты мира)
- Туров Б. И. Жемчужины шахматного творчества. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2000. ISBN 5-222-01375-8
- Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — 680 с. — 120 000 экз.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 332—333. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=10626 Партии Рихарда Рети] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Richard_Reti Личная карточка Рихарда Рети] на сайте 365chess.com
- [www.olimpbase.org/players/tnrtlp9d.html Выступления Рихарда Рети на шахматных олимпиадах]
- [www.chesshistory.com/winter/extra/reti.html The Réti Brothers] Edward Winter (англ.)
Отрывок, характеризующий Рети, Рихард
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Категории:
- Родившиеся 28 мая
- Родившиеся в 1889 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Пезинке
- Умершие 6 июня
- Умершие в 1929 году
- Умершие в Праге
- Спортсмены по алфавиту
- Участники шахматных олимпиад
- Шахматисты Австро-Венгрии
- Шахматисты Чехословакии
- Шахматные композиторы
- Шахматные теоретики
- Похороненные на Центральном кладбище Вены
