Референдум об образовании Приднестровской Молдавской ССР (1990)
|
Референдум в Приднестровье, прошедший в 1989—1990 годах был первым референдумом в регионе. Он определил дальнейшее политическое развития левобережной части Молдавии и города Бендеры с окрестностями в направлении отделения от Молдавии и построения независимого государства.
Причины
Стремление к отделению от Молдовы у жителей приднестровского региона было вызвано внутриполитическими процессами в СССР и МССР — ростом молдавского национализма, провозглашение курса на выход из СССР и призывы к объединению с Румынией, введение румынского флага в качестве государственного, лишение государственного статуса русского языка и перевод молдавского на румынский алфавит. Эти явления встречали сопротивление жителей ПМР, 2/3 которых составляли славяне — русские и украинцы.
Во второй половине 1989 года в Приднестровье прокатилась волна забастовок, был создан Объединённый совет трудовых коллективов, ставший координируюим органом народного протеста, начали звучать требавания об автономии приднестровского региона.
Ход референдума
В конце 1989 года в Приднестровье начались проводится референдумы об образовании Приднестровский Молдавской ССР. В связи с отсутствием возможности провести референдум одновременно на всей территории Приднестровья, они проводились в разное время в различных его частях. Референдумы проходил в городах и районах региона почти год — с декабря 1989 по ноябрь 1990. К примеру, в Рыбнице референдум прошел 3 декабря 1989 года, в Тирасполе — 28 января 1990 года, 1 июля — в Бендерах, 12 августа — в Дубоссарах, в июле-сентябре — в селах Слободзейского района, в Григориопольском районе — 25 ноября 1990. В селах Каменского района, из-за невозможности организовать референдум, этот вопрос выносился на сходы граждан.[1][2]. В результате из 471 907 внесенных в списки избирателей приняли участие в референдуме 370 101 или 79 %. Из них «за» образование ПМ ССР высказались 355 345 человек (95,8 %)[3].
Последствия
В последние годы 1980-х в результате перестройки в Советском Союзе обострились национальные вопросы. В союзных республиках возникли общественные движения, объединявшие представителей титульных национальностей этих республик. В Молдавской ССР это движение выразилось в провозглашении тезиса об идентичности молдавского и румынского языков и в призывах к объединению Молдавии с Румынией. Изначально были выдвинуты требования признать идентичность молдавского языка румынскому, а также перевести молдавский язык на латинскую графику и сделать его единственным государственным языком Молдавии. Важным шагом к возникновению конфликта в Приднестровье послужило опубликование законопроекта «О функционировании языков на территории Молдавской ССР». Проект был опубликован от имени Союза писателей Молдавии. Согласно ему, родители лишались права выбора языка обучения детей, а за использование в официальном общении иного языка предусматривалась административная и, в некоторых случаях, уголовная ответственность[4]. Законопроект вызвал негативную реакцию среди подавляющей части населения, не владеющей молдавским языком. Дальнейшие споры о государственном языке привели к возникновению национального вопроса в Молдавии и расколу общества. Когда в конце 1988 года начал формироваться Народный фронт Молдовы, в противовес ему в начале 1989 года возникло «Интердвижение». В августе 1989 года в Тирасполе был создан ОСТК — Объединенный Совет трудовых коллективов, который противостоял Народному фронту. Поводом к формированию ОСТК послужило опубликование законопроекта о государственном языке. Затем Парламент МССР переименовал МССР (Молдавию) в ССРМ (Молдову) и провозгласил единственным государственным языком в Молдове - румынский (с переводом молдавского языка с кириллической графики на латиницу). Депутаты из левобережья, г.Бендеры и гагаузских районов были избиты многотысячными про-румынскими активистами Кишинёва прямо у входа в Парламент Молдовы за отказ голосовать за этот Закон (тяжелее всех пришлось гагаузам - их госпитализировали c травмами). В итоге избитые депутаты отказались участвовать в заседаниях в Кишинёве, а постановили собираться исключительно в городах Тирасполь и Комрат. За это их исключили из КПСС (при чём даже исключили некоторых депутатов от г.Дубоссары, которые никогда в партии не состояли), вручив им уведомления об исключении из КПСС в зданиям городских и районных КГБ ССРМ (Молдовы), куда они были вызваны по повесткам, а так же сообщив им, что они отныне уволены со своих основных мест работы "за нарушение трудовой дисциплины и систематические прогулы", так как их командировочные удостоверения отказались заверить в Парламенте ССРМ (Молдовы).
На фоне политического противостояния ОСТК организовал на левобережье Днестра, где большинство населения составляли про-советски настроенные русскоязычные молдаване, русские и украинцы забастовки и митинги[5]. Во многих городах будущего Приднестровья начался переход на сторону народных депутатов: правоохранительных органов, отказавшихся подчиняться Кишинёву. Позже, после референдума об образовании ПМССР и кризиса в Гагаузии, провозгласившей независимость на день раньше Приднестровья в результате конфликта о языке (гагаузам ССРМ отказала в праве быть отдельным народом и сохранять свою национальную самоидентичность), началось формирование гвардии ПМР, которая приняла непосредственное участие в конфликте. К началу первых столкновений Дубоссары уже контролировались властями Приднестровья: городским советом народных депутатов, избранным полностью в соответствии с законодательством ССРМ на всесоюзных местных выборах в марте 1990 года. На всесоюзном референдуме весны 1991 года население Дубоссар (и всего Приднестровья), не смотря на запрет властей Молдовы в нём участвовать, единодушно высказалось против курса ССРМ на независимость и за сохранение СССР.
Формирование ПМССР
Дубоссары сыграли важную роль в формировании Приднестровья в 1989-1990 годах. 12 августа 1990 года в городе состоялся референдум об образовании ПМССР. В Дубоссарах было открыто 7 участков для голосования[6]. По мнению молдавской стороны, во время Референдума якобы были грубо нарушены правила голосования, в частности, на участки отказались прибыть про-румынски настроенные наблюдатели (они же всячески запрещали людям участвовать в Референдуме)[6].
По итогам голосования на 2-ом съезде депутатов всех уровней из восточных регионов СССРМ (в болгарском селе Парканы (между городами Тирасполь и Бендеры); присутствовало 612 человек депутатов сельских, городских, районных советов и Парламента Молдовы из городов и районов будущей ПМССР), созванном в соответствии с законом СССР "О местном самоуправлении" 2 сентября 1990 года была провозглашена Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика (ПМССР), а Дубоссары вошли в её состав. Временным руководителем ПМССР стал исключённый из КПСС Игорь Смирнов (народный депутат Парламента Молдовы, председатель Тираспольского городского совета народных депутатов, директор Тираспольского завода им.Кирова), Председателем временного Верховного Совета ПМССР стал исключённый из КПСС Григорий Маракуца (народный депутат Парламента Молдовы, заместитель председателя Каменского районного совета народных депутатов). Их первыми заместителями (исполняли обязанности руководителей Республики и Верховного Совета во время ареста без предъявления обвинения властями Молдовы И.Смирнова и Г.Маракуцы с августа по декабрь 1991, в нарушении Закона "О статусе народного депутата") были избраны беспартийный Андрей Манойлов (народный депутат Парламента Молдовы, заместитель председателя Тираспольского городского совета народных депутатов, таксист - председатель забастовочного комитета работников транспорта г.Тирасполь) и член КПСС Александр Караман (2-ой секретарь Слободзейского райкома КП Молдавии, врач - депутат районного Совета народных депутатов г.Слободзея), что ныне с 2014 года вице-примьер по социальным вопросам Совета министров Донецкой Народной Республики.
Новое государственное образование наравне с Гагаузской Советской Социалистической Республикой (была создано на юге ССРМ аналогичным способом гагаузами 01.09.1990) не было признано в качестве союзной республики властями Советского Союза, пытавшейся каким-то невозможным и фантастическим образом договориться о некоей "федерализации" или "мир"е[7]. В 1991 году ПМССР была переименована в Приднестровскую Молдавскую Республику (ПМР).
Напишите отзыв о статье "Референдум об образовании Приднестровской Молдавской ССР (1990)"
Примечания
- ↑ [presidentpmr.org/category/83.html Краткий очерк истории Приднестровской Молдавской Республики | Неофициальный сайт Президента Приднестровской Молдавской Республики (ПМР)]
- ↑ [www.olvia.idknet.com/ol20-04-06.htm В ПЕРИОД СУЩЕСТВОВАНИЯ СОБСТВЕННОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ В ПРИДНЕСТРОВЬЕ БЫЛО ПРОВЕДЕНО 6 РЕФЕРЕНДУМОВ]
- ↑ [press.try.md/view.php?id=75656&iddb=Main Что повлечет за собой референдум в Приднестровье? | PRESS обозрение — Интернет газета]
- ↑ История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — Кишинёв, 2002. — С. 327.
- ↑ История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней = Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — изд. 2-е, переработанное и дополненное. — Кишинёв: Elan Poligraf, 2002. — С. 329. — 360 с. — ISBN 9975-9719-5-4.
- ↑ 1 2 Maarius Mioc [ro.altermedia.info/politica/conflictul-transnistrean-vzut-de-un-transnistrean_4421.html Conflictul Transnistrean, văzut de un transnistrean] (рум.) // Altermedia.info.
- ↑ [bestpravo.com/ussr/data01/tex10546.htm Указ Президента СССР о мерах по нормализации обстановки в ССР Молдова.] (Известия, 1990, 23 декабря)
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Референдум об образовании Приднестровской Молдавской ССР (1990)
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
