Референдум о независимости Каталонии в муниципалитете Ареньс-де-Мунт

См. также:: Референдумы о независимости Каталонии.

Консультативный референдум о независимости Каталонии в муниципалитете Ареньс-де-Мунт (Автономная область Каталония, Испания) — первый в истории каталанских стран местный референдум о независимости Автономной области Каталония (Испания). Референдум состоялся 13 сентября 2009 г. года в городке Ареньс-де-Мунт, находящемся в комарке Маресме, Автономная область Каталония.

В консультативном референдуме участвовали только жители муниципалитета. Вопрос, на который требуется ответ, был сформулирован следующим образом:

«Согласны ли Вы с тем, чтобы Каталония стала правовым, независимым, демократическим и социально-ориентированным государством, которое бы входило в Европейский Союз?»

Инициатором проведения консультативного референдума стало «Движение муниципалитета Ареньс-де-Мунт за самоопределение» (кат. Moviment Arenyenc per a l'Autodeterminació или сокращенно MAPA).

Проведение в отдельном муниципалитете референдума о независимости одной из автономных областей Испании (а также заинтересованность СМИ в этой, казалось бы, локальной события) показывает четкую тенденцию к дальнейшему углублению автономизации стран ЕС (Испания, Бельгия , Великобритания) и возрастанию сепаратизма.

Назначение референдума

Во время заседания городского совета, который производился 4 июня 2009 г., городская власть поддержала проведение консультативного референдума, предоставив в распоряжение организаторов большую муниципальную залу. С этим решением согласились представители всех политических сил, представленных в городском совете («Республиканская левые Каталонии», «Конвергенция и Союз», «Кандидаты за народное единство», местное политическое движение «AM2000»), кроме «Социалистической партии Каталонии».

Предварительно председателем счетной комиссии был назначен Агуст Басолса, бывший адвокат. В последний момент был заменен на Антони Кастельо, бывшего главу юридического департамента Жанаралитату Каталонии, поскольку политическая партия, членом которой был предыдущий глава счетной комиссии, официально и недвусмысленно не высказалась по поводу референдума.

Кроме Антони Кастельо в комиссию вошли Алфонсе Лопес-Тена, бывший пресс-секретарь Государственной юридического совета Испании и президент «Окружных исследований по независимости Каталонии», Уриэль Бартран, депутат Парламента Каталонии от «Республиканской левой Каталонии», Жуан Тарда, депутат Парламента Испании от «Республиканской левой Каталонии», Уриол Жункерас, депутат Европейского парламента от этой же политической силы, а также Антони Марпонс, мировой судья муниципалитета.

Выступления против сепаратизма

После того, как манифестанты из испанской правой партии «Фаланга» выразили протест против проведения консультативного референдума, ими было подано прошение провести демонстрацию протеста в Ареньс-де-Мунт в день проведения голосования.

Министерство внутренних дел Каталонии в лице министра Жуана Сауры позволило проведение демонстрации, однако предупредило, что распустит организацию, если будут столкновения. Фалангистам было запрещено приближаться к зданию муниципалитета ближе, чем на 500 метров. Самую демонстрацию сначала было разрешено провести через неделю после проведения референдума.

Городской совет выразил несогласие с таким решением: дело в том, что в 1979 г. 2 и 3 июня группа фалангистов захватывала городской совет этого муниципалитета.

23 августа фалангисты объявили, что обязательно проведут демонстрацию на улицах Ареньс-де-Мунт против сепаратистского референдума и за единство [Испании].

9 августа Высшим трибуналом юстиции Каталонии было разрешено фалангистам проведение демонстрации в день голосования; в решении было указано, что «проведение демонстрации через неделю [после голосования] фактически равнялось бы её запрету», поскольку это не позволило бы реализовать «гражданскую позицию относительно ответа на волеизъявление граждан». В воззвании трибунала указывалось, что проведение такой демонстрации не создает особо опасную ситуацию.

Реакция общественности относительно консультативного референдума

Положительные отзывы

Ключевой фигурой в проведении референдума стал мэр города Ареньс-де-Мунт Карлас Мора. Идея референдума получила широкую поддержку в кругах части каталонских националистов. Официально в поддержку высказалось 86 известных лиц — политиков, общественных деятелей, экономистов и бизнесменов: Паскуаль Марагаль, бывший президент Жанаралитату Каталонии; Жуан Карратеру, советник (министр) правительства Каталонии в 2003—2006 гг.; Жузеп Угет, советник (министр) правительства Каталонии по вопросам новых технологий, высших учебных заведений и бизнеса; Жорди Билбень, известный филолог и историк; Изабел-Клара Симо, известная каталонская писательница и журналист; Мэтью Три, английский писатель и журналист, пишущий каталонском языке; Арнест Банак, президент Парламента Каталонии т. д..

Негативные отзывы

24 июля 2009 г. партия «Фаланга» (исп. Falange Española y de las JONS) в заявлении против референдума, направленном в Министерство самоуправления Жанаралитату Каталонии, мэрии Ареньс-де-Мунт и правительству Каталонии, отметила, что опрос является «ничем не прикрытым референдумом [, направленным] на отрыв [Каталонии от Испании]». В этом заявлении было указано, что жители Ареньс-де-Мунт имеют право высказываться только по вопросам, входящим в компетенцию этого муниципалитета.

Политические партии «Граждане - Гражданская партия», «Народная партия Испании», «Испанская социалистическая рабочая партия» и «Социалистическая партия Каталонии», за исключением нескольких своих представителей, вместе с широкими общественными кругами Испании, выступили против референдума и поддержали судебные решения, которые отменяли политическую поддержку муниципалитета Ареньс-де-Мунт.

Мэр Барселоны Жорди Эреу (кат. Jordi Hereu) назвал внимание к референдуму «слишком высоким», а сам референдум назвал «таким, который не будет иметь никаких конкретных последствий».

Испанский телевизионный канал «Intereconomía TV» сделал репортаж со скрытой камерой из кабинета, где собирались организаторы референдума, в котором критиковал проведения мероприятия.

13 сентября — день референдума

В день проведения референдума было решено перенести голосование в здание «Центр Муралов», которое находится рядом с мэрией, поскольку по решению суда проведение референдума в помещении мэрии было запрещено.

В город приехали более 300 журналистов не только из Европы, но и Северной и Южной Америки.

В новостях канала «Telemadrid» было сказано, что корреспондента канала Берту Кералт (кат. Berta Queralt) окружила агрессивно настроенная толпа каталонских националистов, поэтому этот канал не смог провести прямую трансляцию события.

В 14:00 проголосовало 25,98 % избирателей (1.693 человека), в 18:00 — 2.309 человек (35,44 %), на момент закрытия участка — 40,99 % (2.671 человек).

Результаты референдума

Консультативный референдум о независимости Каталонии 13 сентября 2009
Ответы		Избиратели	Процент
Да		2.569	96,2 %
Нет		61	2,3 %
Не определились		29	1,1 %
Учтенные бюллетени		2.659	99,6%
Неучтенные бюллетени		12	0,4%
Общее количество бюллетеней		2.671	100%
Процент принявших участие в голосовании		41,0%
Общее количество избирателей		6.517
С веб-сайтов: [www.naciodigital.cat/?seccio=noticies&accio=veure&id=12048 «Nació digital.cat»], [www.llibertat.cat/content/view/6423/1/ «Llibertat.cat»], [www.3cat24.cat/noticia/404231/politica/El-96-dels-arenyencs-que-han-votat-es-pronuncien-a-favor-de-la-independencia-de-Catalunya «3cat24.cat»]

Реакция общественности на результаты консультативного референдума

«Республиканские левые Каталонии» заявили о том, что будут инициировать такого рода референдумы на территории других муниципалитетов.

«Конвергенция и Союз» заявила, что не будет инициировать таких референдумов, но будет учитывать их результаты..

«Социалистическая партия Каталонии» отметила, что этот и подобные референдумы осложнят защиту действующего Устава Каталонии, его будут пытаться подвергнуть ревизии.

Министр обороны Испании Карме Чакон, говоря о референдуме, сравнила борцов за независимость Каталонии с фашистами. «Народная партия Испании» заявила, что «Ареньс-де-Мунт не представляет собой настоящую Каталонию».

Председатель партия «Граждане - Гражданская партия» Албери Рибера заявил, что «референдум является надругательством над всеми правилами демократии».

Паскуаль Марагаль, бывший президент Жанаралитату Каталонии, охарактеризовал референдум как «праздник [каталонских] националистов».

Отрывок, характеризующий Референдум о независимости Каталонии в муниципалитете Ареньс-де-Мунт

Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.