Реформа Кабо

Реформа Кабо — серия реформ, принятых в Корейской империи с 27 июля 1894 по август 1895 года, в правление императора Коджона из династии Чосон, ставших реакцией на восстание Тонхак, которое, в свою очередь, было вызвано ростом национального самосознания под влиянием высокого уровня коррумпированности власти. Не менее важным фактором стала и Первая японо-китайская война, в ходе которой японские войска высадились на территории зависимой от Китая Кореи и привели к власти 23 июля 1894 года прояпонское правительство. В западной историографии понятие «реформа Кабо» обычно распространяется и на реформы, проводившиеся в августе 1896 года, однако в корейской литературе для них принято отдельное название — реформа Ыльми (кор. 을미개혁). Название «кабо» происходит от названия 1894 года в традиционном корейском шестидесятилетнем цикле.

Реформы проходили в два (или три, если считать реформы 1896 года) этапа; первый продолжался с июля по ноябрь 1894 года, второй — с ноября 1894 по май 1895 года. Их сутью были радикальные изменения в политическом и социальном укладе жизни Кореи. Среди важнейших положений было объявление Кореей полной независимости (тем самым прекращалась формальная вассальная зависимость от китайской империи Цин, проигравшей в 1895 году войну с Японией), утверждение абсолютной власти короля (а не элит), отмена рабства и деления общества на классы. Кроме того, устанавливались минимальный возраст для вступления в брак (двадцать лет для мужчин и шестнадцать для женщин); ряд профессий, таких как дубильщики кожи или уличные актёры, более не считались унизительными; вводилась всеобщая воинская повинность (независимо от происхождения); государство гарантировало поддержку в получении образования талантливой молодёжи, а посты в правительстве могли занять только выдержавшие экзамен; запрещались пытки подозреваемых в совершении преступлений; отменялись торговые монополии; для записи официальных документов отныне использовался хангыль, а не ханча, и так далее. В 1896 году было введено и множество других новшеств, в том числе замена традиционного лунного календаря григорианским, обязательная вакцинация населения от оспы, национальная (не связанная с китайской) система имён, основание почтовой службы, указ о срезании «маньчжурских кос» для мужчин ( что вызвало особое негодование антияпонских кругов в Корее).

Реформы, принятые в трудное для страны время, были, с одной стороны, значительным шагом к модернизации страны, но с другой — принимались прояпонским правительством в первую очередь в интересах Японии, фактически открыв путь японской колонизации.

Отрывок, характеризующий Реформа Кабо

– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.