Реформа образования в России

Реформа образования в России — комплекс мероприятий, проводимых Правительством Российской Федерации по модернизации системы российского образования.

Основные положения

• Введение единого госэкзамена.
• Введение и развитие многоуровневого высшего образования, в соответствии с Болонским процессом. В рамках данного направления высшее профессиональное образование разделяется на два цикла — бакалавриат и магистратура. Бакалавриат призван удовлетворять массовый спрос на высшее образование, магистратура — способствовать формированию профессиональной элиты и научно-образовательных кадров высшего уровня. Многоуровневая система высшего образования более всего отвечает потребностям рыночной экономики, в которой рынок труда предъявляет особые требования к гибкости и мобильности рабочей силы. В то же время, введение двухуровневой системы не отменяет классических традиций российской (советской) высшей школы. По ряду специальностей будет сохранена многоуровневая подготовка, ведущая к присвоению степени «дипломированный специалист».
• Сокращение учительского и преподавательского состава.
• Сокращение числа вузов. Осенью 2012 года Минобразования провело оценку 502 российских госвузов (учитывался средний балл ЕГЭ у первокурсников, уровень инфраструктуры и т. д.). В итоге 136 учебных заведений были признаны неэффективными, самым проблемным из них пообещали «реорганизацию» — закрытие с присоединением к другому вузу.

Критика

8 мая 2010 года данный законопроект был подписан Президентом РФ Дмитрием Медведевым и превратился в закон № 83-ФЗ. Согласно новому закону с 1 января 2011 года большая часть нынешних бюджетных учреждений переводится на новую систему финансирования — т. н. систему гос. заказа и перестает получать обязательное государственное финансирование. Подобная законодательная инициатива встретила гнев и недовольство родителей и педагогов. Замминистра образования и науки Владимир Миклушевский сказал, что количество предметов и часов, которые изучает школьник в рамках бесплатного курса основной образовательной программы, «закреплены в госстандарте». Однако проект, который по утверждению министра образования А. А. Фурсенко, должен быть принят в ноябре 2010 года, то есть за месяц до вступления в силу самого закона, не содержит количества обязательных часов по каждому из предметов, да и предметы описывает относительно.

По словам Ирины Прохоровой,

...происходит сокращение обязательной программы, где нет ни физики, ни химии, уменьшается количество литературы. Здравый смысл подсказывает, что при сокращении базовых предметов хорошее образование неизбежно станет платным.

Подобные опасения высказывает и педагог и общественный деятель Евгений Бунимович. По его словам, образование должно сглаживать, а не усиливать и без того огромное имущественное неравенство в России.

Теперь доступ к достойному образованию для малоимущих закрыт, посторонним вход запрещён.

Юнна Мориц (сент. 2012)

Общественность продолжает бороться против коммерциализации бюджетной сферы, в том числе реформы образования. Против выступают педагоги и родители городов по всей России. В ряде случаев эти акции влекут за собой реакцию со стороны правоохранительных органов. Например, 1 апреля 2012 года в Уссурийске были задержаны два жителя Владивостока Николай Соснов и Виктор Потапейко. Полицейские изъяли у них тираж листовки с критикой правительственного законопроекта об образовании и рассказом об альтернативном проекте об образовании, подготовленном депутатом Государственной Думы РФ Олегом Смолиным. В связи с инцидентом Смолин направил министру внутренних дел депутатский запроc.

Пока панике подвержены родители школьников — они обсуждают информацию, поступающую от директоров школ о том, что в бесплатный лимит (гос.заказ), скорее всего, войдут лишь 2 часа русского языка в неделю, 2 часа математики, 3 часа физкультуры и 3 часа основ православной культуры (т. наз. ОПК, светская этика или уроки по другим конфессиям, в зависимости от школы). Такой эксперимент, по словам некоторых родителей, уже начался в Южном административном округе Москвы.

См. также

• Болонский процесс

Ссылки

• [russianpravda.ru/reforma_obr.html Критика законности введения курса Основ Православной Культуры]
• [scepsis.ru/library/id_1236.html «Концепция изменилась?» — Анна Очкина идет «по следам реформаторов от образования»]
• Луков Вл. А. [www.zpu-journal.ru/zpu/2005_3/Lukov_Vl2/35.pdf Реформы образования] // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 3. — С. 217-219.
• [scepsis.ru/tags/id_53.html Подборка статей о реформе образования в России] в библиотеке научно-просветительского журнала [scepsis.ru/ «Скепсис»]
• [scepsis.ru/library/id_11.html Словарь по реформе образования]
• [roditeli-rossii.ru/analisis/smi Подборка публикаций в СМИ о реформе образования в России]
• [netreforme.org/ Сайт противников реформы образования и Закона 83-ФЗ]
• [www.iarex.ru/articles/12741.html Нешкольная задача: куда Россию ведет реформа образования.] Интервью Анатолия Вассермана и Алексея Байкова. — ИА REX, 16.02.2011.
• [krasnoe.tv/node/9610 Семинар МГУ: «Образование и наука в кризисе»] на Красном ТВ
• [gorcer.ru/archives/1544 Позитивные черты реформы образования]

Отрывок, характеризующий Реформа образования в России

– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.