Речные заводи
Поделись знанием:
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
| Речные заводи | |
| 水滸傳 | |
 Фарфоровое блюдце с изображением на тему «Речных заводей» (правление Канси, XVIII век). | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
14 век |
«Речные заводи» (кит. трад. 水滸傳, упр. 水浒传, пиньинь: shuǐ hǔ zhuàn, палл.: Шуй ху чжуань) — китайский классический роман XIV века, основанный на народных сказаниях о подвигах и приключениях 108 «благородных разбойников» — повстанцев из лагеря Сун Цзяна на горе Ляншаньбо (провинция Шаньдун) в правление восьмого императора династии Сун — Хуэйцзуна (1124-1127). Автор — Ши Найань (кит. 施耐庵; возможно, псевдоним Ло Гуаньчжуна). «Речные заводи» — первый в истории роман в жанре уся. Один из четырёх классических китайских романов.
Содержание
Сюжет
Роман начинается описанием того, как военачальник Хун Синь освобождает 108 духов созвездий из-под каменной черепахи в даосском центре Лунхушань. В следующей главе описывается возвышение Гао-эра по прозвищу Гао Цю, главного антагониста повествования. Он становится приближенным императора Хуэйцзуна и начальником дворцовой стражи. В дальнейшем Гао Цю, воспользовавшись своим положением, изгоняет из столицы учителя фехтования Ван Цзиня. Вань Цзинь бежит в Яньань, по дороге встречая Ши Цзиня, который становится его учеником. Следующие несколько глав рассказывают о начальнике пограничных войск в Яньани, по имени Лу Да, совершившем преступление и вынужденном скрываться. Став монахом, он получает имя Лу Чжишэнь. Затем повествование переходит к его названому брату Линь Чуну, которого Гао Цю несправедливо ссылает в Цанчжоу, но ему удается освободиться. Затем Линь Чун присоединяется к разбойникам, живущим на горе в местности Ляншаньбо. Следующая сюжетная линия повествует о похищении подарков ко дню рождения сановника Цай Цзиня старостой деревни Дунцицунь Чао Гаем и его семерыми друзьями. Затем их раскрывают, и они также вынуждены бежать на Ляншаньбо, где Чао Гая избирают главой разбойников. В дальнейшем к банде присоединяются все новые и новые члены. Их истории постепенно складываются в одну. Позже, Чао Гай умирает от раны, и его место во главе разбойников занимает Сун Цзян, бывший писарь из Юньчэна.
В последующих главах рассказывается о столкновениях разбойников с официальными сунскими властями, затем об их победе над ними. После этого император Хуэйцзун дарует разбойникам помилование. Они помогают ему в борьбе с государством Ляо.
108 отважных героев Ляншаньбо
Ближе к концу повествования на камне в лагере Ляншаньбо были высечены имена главарей повстанцев. В их число не вошёл умерший к тому времени от раны Чао Гай по прозвищу Небесный князь. На лицевой стороне были высечены имена «тридцати шести могущественных и доблестных небесных звезд». На оборотной стороне камня названы семьдесят две грозные земные звезды. Всего это составляет 108 звезд судьбы.
| 36 небесных звезд | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Имя | Прозвище | Первое появление | Звезда | ||||
| Сун Цзян | <center> Охраняющий справедливость | <center> Глава 17 | <center> Главная | ||||
| Лу Цзюньи | <center> Нефритовый Цилинь | <center> Глава 59 | <center> Большая Медведица | ||||
| У Юн | <center> Премудрый | <center> Глава 13 | <center> Мудрости | ||||
| Гунсунь Шэн | <center> Дракон, парящий в облаках | <center> Глава 14 | <center> Праздности | ||||
| Гуань Шэн | <center> Большой меч | <center> Глава 62 | <center> Отваги | ||||
| Линь Чун | <center> Барсоголовый | <center> Глава 8 | <center> Смелости | ||||
| Цинь Мин | <center> Громовержец | <center> Глава 33 | <center> Натиска | ||||
| Хуянь Чжо | <center> С двумя плётками | <center> Глава 53 | <center> Величия | ||||
| Хуа Жун | <center> Маленький Ли Гуан | <center> Глава 21 | <center> Геройства | ||||
| Чай Цзинь | <center> Маленький вихрь | <center> Глава 8 | <center> Благородства | ||||
| Ли Ин | <center> Орёл, взмывающий к облакам | <center> Глава 46 | <center> Богатства | ||||
| Чжу Тун | <center> Бородач | <center> Глава 12 | <center> Изобилия | ||||
| Лу Чжишэнь | <center> Татуированный монах | <center> Глава 2 | <center> Одинокая | ||||
| У Сун | <center> Пилигрим | <center> Глава 21 | <center> Раненая | ||||
| Дун Пин | <center> Полководец с двумя пиками | <center> Глава 68 | <center> Неподвижная | ||||
| Чжан Цин | <center> Стрела без оперения | <center> Глава 69 | <center> Быстрая | ||||
| Ян Чжи | <center> Черномордый зверь | <center> Глава 10 | <center> Темноты | ||||
| Сюй Нин | <center> Золотое копьё | <center> Глава 69 | <center> Охраны | ||||
| Со Чао | <center> Стремящийся вперед | <center> Глава 12 | <center> Пустоты | ||||
| Дай Цзун | <center> Волшебный скороход | <center> Глава 35 | <center> Быстрая | ||||
| Лю Тан | <center> Рыжеволосый дьявол | <center> Глава 13 | <center> Необычайная | ||||
| Ли Куй | <center> Чёрный вихрь | <center> Глава 37 | <center> Разрушения | ||||
| Ши Цзинь | <center> Девятидраконовый | <center> Глава 1 | <center> Малая | ||||
| Му Хун | <center> Не знающий преград | <center> Глава 36 | <center> Всепроникающая | ||||
| Лэй Хэн | <center> Крылатый тигр | <center> Глава 12 | <center> Удаляющаяся | ||||
| Ли Цзюнь | <center> Дракон, будоражащий реки | <center> Глава 35 | <center> Долголетия | ||||
| Юань Сяо-эр | <center> Глава духов и демонов | <center> Глава 14 | <center> Меча | ||||
| Чжан Хэн | <center> Лодочник | <center> Глава 36 | <center> Плоская | ||||
| Юань Сяо-у | <center> Недолговечный | <center> Глава 14 | <center> Преступления | ||||
| Чжан Шунь | <center> Белая лента в воде | <center> Глава 37 | <center> Ущербная | ||||
| Юань Сяо-ци | <center> Живой царь Яма | <center> Глава 14 | <center> Побежденная | ||||
| Ян Сюн | <center> Злой Гуань Со | <center> Глава 43 | <center> Тюрьмы | ||||
| Ши Сю | <center> Отчаянный | <center> Глава 43 | <center> Разума | ||||
| Се Чжэнь | <center> Двуглавая змея | <center> Глава 48 | <center> Жестокости | ||||
| Се Бао | <center> Двухвостый скорпион | <center> Глава 48 | <center> Слёз | ||||
| Янь Цин | <center> Расточитель | <center> Глава 60 | <center> Ловкости | ||||
| 72 земные звезды | |||||||
| Чжу У | <center> Гениальный полководец | <center> Глава 1 | <center> Главная | ||||
| Хуан Синь | <center> Покоритель трёх гор | <center> Глава 32 | <center> Зловещая | ||||
| Сунь Ли | <center> Злой Юйчи | <center> Глава 48 | <center> Доблести | ||||
| Сюань Цзань | <center> Безобразный зять | <center> Глава 62 | <center> Благородства | ||||
| Хао Сывэнь | <center> Бог-хранитель | <center> Глава 62 | <center> Геройства | ||||
| Хань Тао | <center> Непобедимый | <center> Глава 54 | <center> Величия | ||||
| Пэн Цзи | <center> Глаз неба | <center> Глава 54 | <center> Отваги | ||||
| Шань Тингуй | <center> Волшебный полководец воды | <center> Глава 66 | <center> Удивительная | ||||
| Вэй Динго | <center> Волшебный полководец огня | <center> Глава 66 | <center> Свирепая | ||||
| Сяо Жан | <center> Волшебный писарь | <center> Глава 38 | <center> Учености | ||||
| Пэй Сюань | <center> Справедливый судья | <center> Глава 43 | <center> Справедливости | ||||
| Оу Пэн | <center> Парящий в облаках золотокрылый орёл | <center> Глава 40 | <center> Мироздания | ||||
| Дэн Фэй | <center> Огненноглазый лев | <center> Глава 43 | <center> Закрывающаяся | ||||
| Янь Шунь | <center> Пятнистый тигр | <center> Глава 31 | <center> Силы | ||||
| Ян Линь | <center> Парчовый барс | <center> Глава 43 | <center> Мрака | ||||
| Лин Чжэн | <center> Потрясающий небеса | <center> Глава 54 | <center> Земной оси | ||||
| Цзян Цзин | <center> Волшебный счетчик | <center> Глава 40 | <center> Встреч | ||||
| Люй Фан | <center> Маленький Вэнь-хоу | <center> Глава 34 | <center> Помощи | ||||
| Го Шэн | <center> Соперник Жэнь Гуя | <center> Глава 34 | <center> Защиты | ||||
| Ань Даоцюань | <center> Волшебный врач | <center> Глава 64 | <center> Ума | ||||
| Хуанфу Дуань | <center> Рыжебородый | <center> Глава 69 | <center> Варварства | ||||
| Ван Ин | <center> Коротколапый тигр | <center> Глава 31 | <center> Крошка | ||||
| Ху Саньнян | <center> Зелёная(змея) в один чжан | <center> Глава 46 | <center> Разума | ||||
| Бао Сюй | <center> Дух смерти | <center> Глава 66 | <center> Жестокости | ||||
| Фань Жуй | <center> Владыка демонов, будоражащий мир | <center> Глава 58 | <center> Молчания | ||||
| Кун Мин | <center> Кудрявый | <center> Глава 21 | <center> Дикости | ||||
| Кун Лян | <center> Одинокий огонь | <center> Глава 21 | <center> Запальчивости | ||||
| Сян Чун | <center> Восьмирукий Нэчжа | <center> Глава 58 | <center> Летающая | ||||
| Ли Гунь | <center> Великий праведник, взлетающий в небо | <center> Глава 58 | <center> Гуляющая | ||||
| Цзинь Дацзянь | <center> Чудесный гравёр | <center> Глава 38 | <center> Ловкости | ||||
| Ма Линь | <center> Волшебная железная флейта | <center> Глава 40 | <center> Ясности | ||||
| Тун Вэй | <center> Вышедший из пещеры дракон | <center> Глава 35 | <center> Продвижения | ||||
| Тун Мэн | <center> Черепаха, поворачивающая реки вспять | <center> Глава 35 | <center> Угасания | ||||
| Мэн Кан | <center> Нефритовая колонна | <center> Глава 43 | <center> Полная | ||||
| Хоу Цзянь | <center> Обезьяньи руки | <center> Глава 40 | <center> Удовлетворения | ||||
| Чэнь Да | <center> Прыгающий через стремнины тигр | <center> Глава 1 | <center> Совершенная | ||||
| Ян Чунь | <center> Пятнистая змея | <center> Глава 1 | <center> Скрытая | ||||
| Чжэн Тяньшоу | <center> Белолицый господин | <center> Глава 31 | <center> Необычная | ||||
| Тао Цзунван | <center> Девятихвостая черепаха | <center> Глава 40 | <center> Обычная | ||||
| Сун Цин | <center> Железный веер | <center> Глава 17 | <center> Благородства | ||||
| Яо Хэ | <center> Железный свисток | <center> Глава 48 | <center> Музыки | ||||
| Гун Ван | <center> Тигр с пятнистой шеей | <center> Глава 69 | <center> Быстроты | ||||
| Дин Дэсунь | <center> Раненый стрелой тигр | <center> Глава 69 | <center> Скорости | ||||
| Му Чунь | <center> Младший неудержимый | <center> Глава 36 | <center> Подавления | ||||
| Цао Чжэн | <center> Дьявол ножа | <center> Глава 16 | <center> Обузданная | ||||
| Сун Вань | <center> Бог-хранитель в облаках | <center> Глава 10 | <center> Дьявольская | ||||
| Ду Цянь | <center> Достающий небо | <center> Глава 10 | <center> Чарующая | ||||
| Сюэ Юн | <center> Злой тигр | <center> Глава 35 | <center> Туманная | ||||
| Ши Энь | <center> Золотоглазый тигр | <center> Глава 27 | <center> Прячущаяся | ||||
| Ли Чжун | <center> Полководец, побивающий тигров | <center> Глава 2 | <center> Уединенная | ||||
| Чжоу Тун | <center> Малый властелин | <center> Глава 4 | <center> Пустая | ||||
| Тан Лун | <center> Пятнистый леопард | <center> Глава 53 | <center> Сиротливая | ||||
| Ду Син | <center> Лицо дьявола | <center> Глава 46 | <center> Законченная | ||||
| Цзоу Юань | <center> Дракон, вышедший из леса | <center> Глава 48 | <center> Короткая | ||||
| Цзоу Жунь | <center> Однорогий дракон | <center> Глава 48 | <center> Угольная | ||||
| Чжу Гуй | <center> Сухопутный зверь | <center> Глава 10 | <center> Преступная | ||||
| Чжу Фу | <center> Смеющийся тигр | <center> Глава 42 | <center> Спрятанная | ||||
| Цай Фу | <center> Железные руки | <center> Глава 61 | <center> Спокойная | ||||
| Цай Цин | <center> Одинокий цветок | <center> Глава 61 | <center> Раненая | ||||
| Ли Ли | <center> Бог смерти | <center> Глава 35 | <center> Служанка | ||||
| Ли Юн | <center> Черноглазый тигр | <center> Глава 42 | <center> Исследования | ||||
| Цзяо Тин | <center> Безликий | <center> Глава 66 | <center> Злобная | ||||
| Ши Юн | <center> Каменный полководец | <center> Глава 34 | <center> Безобразная | ||||
| Сунь Синь | <center> Маленький Юйчи | <center> Глава 48 | <center> Судьбы | ||||
| Тётушка Гу | <center> Тигрица | <center> Глава 48 | <center> Темная | ||||
| Чжан Цин | <center> Огородник | <center> Глава 16 | <center> Наказаний | ||||
| Сунь Эрн-нян | <center> Людоедка | <center> Глава 16 | <center> Мужества | ||||
| Ван Динлю | <center> Мать молний | <center> Глава 64 | <center> Низкая | ||||
| Ю Баосы | <center> Дух погребения | <center> Глава 67 | <center> Здоровья | ||||
| Бай Шэн | <center> Дневная крыса | <center> Глава 15 | <center> Крыса | ||||
| Ши Цянь | <center> Блоха на барабане | <center> Глава 45 | <center> Вор | ||||
| Дуань Цзинчжу | <center> Рыжий пёс | <center> Глава 59 | <center> Собака | ||||
Экранизации
- Речные заводи (Гонконг, 1972, фильм)
- Речные заводи (Япония, 1973, сериал)
- Все люди — братья (Гонконг, 1975, фильм), продолжение фильма 1972 года
- Речные заводи (Китай, 1983, сериал)
- Речные заводи (Китай, 1998, сериал)
- Hero: 108 (Китай, 2010, мультсериал)
- All Men Are Brothers (Китай, 2011, сериал)
Русские издания
- Ши Най-Ань. Речные заводи: Роман в 2 томах/Пер. А. П. Рогачева под ред. В. С. Колоколова. — М.: Государственное изд-во художественной лит-ры, 1955. — 500 с., 624 с.
- Ши Най-Ань. Речные заводи. Сокр. пер. с кит. и лит. обраб. Б. Лисицы и Е. Серебрякова. — Л.: «Детская литература», 1968. — 320 с.
- Ши Най-Ань. Речные заводи. Роман в 2 томах/Пер. А. П. Рогачева; предисл. Л. Н. Меньшикова. — Рига: «Полярис», 1992. — 500 с., 624 с. — Серия «Новая библиотека китайской литературы». — ISBN 5-88132-004-2.
- Ши Най-Ань. Речные заводи. Роман в 2 томах/Пер. А. П. Рогачева. — М.: «Эннеагон Пресс», 2008. — 548 с., 688 с. — Серия «Классическая китайская литература». — ISBN 978-5-91051-026-9, ISBN 978-5-91051-025-2.
- Ши Най-Ань. Речные заводи: Роман в 2 томах/Пер. А. П. Рогачева; предисл. Пан Ин, Т. А. Пан. — СПб.: Наука, 2014. — 607 с., 727 с. — Серия «Библиотека китайской литературы». — ISBN 978-5-02-038384-5.
Интересные факты
Согласно британскому историку Э. Хобсбауму, китайский революционер Мао Цзэдун в 1917 году призывал своих коллег-студентов подражать героям романа «Речные Заводи»[1].
Напишите отзыв о статье "Речные заводи"
Примечания
- ↑ Хобсбаум Э. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век. М.: Издательство Независимая Газета, 2004. С. 91
Ссылки
- [www.hi-braa.spb.ru/nihhon/engraves/108heroes_suikoden.php «108 героев популярного романа Suikoden» в гравюрах Утагава Куниёси]
- [www.youtube.com/watch?v=cacXxXTis1o&list=PLuZG-2quNNi1vNuA_a7ixJA5IFDv-JKmE&index=2 Аудиокнига] — «Речные заводи» на русском языке в 2-х томах (время воспроизведения 64 часа)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Речные заводи
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
