Ржанский, Василий Васильевич

Василий Васильевич Ржанский
Василь Васильович Ржанський
Дата рождения	20 февраля 1922(1922-02-20)
Место рождения	д. Туманская Поперня, Черниговская губерния, Украинская ССР
Дата смерти	14 декабря 2002(2002-12-14) (80 лет)
Место смерти	с. Владимировка, Казанковский район, Николаевская область, Украина
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	морская пехота (1941—1944) стрелковые войска (1944—1948)
Годы службы	1941—1948
Звание	старшина
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Васильевич Ржанский (1922—2002) — советский военнослужащий. В Рабоче-крестьянской Красной Армии и Советской Армии служил с августа 1941 года по январь 1948 года. Участник Великой Отечественной войны. Полный кавалер ордена Славы. Воинское звание — старшина.

Биография

До войны

Василий Васильевич Ржанский родился 20 февраля 1922 года в деревне Туманская Поперня Городнянского уезда Черниговской губернии Украинской ССР (ныне в составе села Грибова Рудня Репкинского района Черниговской области Украины) в крестьянской семье. Украинец. Окончил 5 классов школы в 1936 году. Затем уехал на заработки в Донбасс. До призыва на военную службу работал мастером по обжигу кирпича на кирпичном заводе в посёлке Авдеевка Сталинской области.

На фронтах Великой Отечественной войны

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии В. В. Ржанский был призван Авдеевским районным военкоматом Сталинской области 18 августа 1941 года. Прошёл военную подготовку в учебном отряде Черноморского флота. В октябре в составе морской стрелковой бригады убыл на Карельский фронт. Воевал разведчиком разведывательной роты. К началу 1943 года старшина 2-й статьи В. В. Ржанский уже имел на своём боевом счету 10 захваченных «языков».

Зимой 1944 года в результате успешного проведения операции «Январский гром» была окончательно снята блокада Ленинграда, а немецко-фашистские войска были отброшены от города более чем на 200 километров. Однако с севера Ленинграду продолжали угрожать финские войска. Задача по ликвидации этой угрозы была поставлена перед соединениями Карельского и Ленинградского фронтов. Перед началом Выборгско-Петрозаводской операции морские пехотинцы бригады, в которой воевал В. В. Ржанский, пополнили полки переданной в состав Карельского фронта 310-й стрелковой дивизии. Василий Васильевич в звании старшины был назначен командиром отделения 8-й стрелковой роты 1082-го стрелкового полка. Он особенно отличился в боях в Северном Приладожье на суоярвинском направлении.

Орден Славы III степени

С началом Свирско-Петрозаводской операции Выборгско-Петрозаводского стратегического плана утром 21 июня 1944 года 310-я стрелковая дивизия под командованием полковника Н. А. Кощиенко на подручных средствах форсировала реку Свирь и, освободив райцентр посёлок Подпорожье, развила стремительное наступление по болотисто-лесистой местности общим направлением на Коткозеро. За период с 21 июня по 2 июля она продвинулась вперёд более чем на 100 километров. Освободив 40 населённых пунктов и истребив до 1000 солдат и офицеров противника, дивизия выполнила поставленную боевую задачу, перерезав шоссе Петрозаводск-Сортавала в районе села Ведлозеро, за что получила благодарность Верховного Главнокомандующего. 2 июля части дивизии продолжили наступление. 1082-й стрелковый полк полковника Г. Ф. Барашкова наступал в направлении крупного железнодорожного узла станции Суоярви. 8 июля при прорыве сильно укреплённой обороны противника у деревни Котаярви старшина В. В. Ржанский личным примером поднял своё отделение в атаку. Первым ворвавшись во вражескую траншею, Василий Васильевич со своими бойцами в рукопашной схватке уничтожил 23 финских солдат.

Сломив сопротивление неприятеля, 1082-й стрелковый полк вышел на подступы к Суоярви. Старшина Ржанский как опытный разведчик получил задачу вскрыть оборону финских подразделений, оборонявших станцию. 11 июля Василий Васильевич со своими бойцами, действуя в разведке, уточнил наличие и расположение огневых точек противника, благодаря чему его 8-я рота в составе 3-го батальона с относительно малыми потерями ворвалась в населённый пункт. В ходе уличного боя в Суоярви Ржанский был ранен, но остался в строю до полного выполнения боевой задачи полка. За образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество приказом от 31 июля 1944 года старшина В. В. Ржанский был награждён орденом Славы 3-й степени (№ 78420).

Орден Славы II степени

После освобождения Суоярви части 310-й стрелковой дивизии уже под командованием полковника Н. В. Рогова продолжали с боями продвигаться к финской границе. К 10 августа 1944 года линия фронта стабилизировалась на рубеже Кудама-губа—Куолисмаа—Лоймола—Питкяранта. В связи с ожиданием скорого заключения мира с Финляндией и выхода её из войны боевые действия в Карелии практически прекратились. Перемирие между странами было юридически оформлено 19 сентября, но до ноября 1944 года 310-я стрелковая дивизия продолжала занимать позиции недалеко от советско-финской границы, после чего была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. В этот период Василий Васильевич снова вернулся в разведку, приняв под командование отделение разведвзвода 1082-го стрелкового полка.

В феврале 1945 года дивизия полковника Рогова была переброшена на 2-й Белорусский фронт и, войдя в состав 134-го стрелкового корпуса 19-й армии, с ходу включилась в Восточно-Померанскую операцию. 27 февраля во время боя за город Хаммерштайн старшина В. В. Ржанский, действуя в составе взвода пешей разведки впереди основных сил полка, зашёл со своим отделением в тыл противника и, воодушевляя своих бойцов личным примером, дерзко атаковал сильно укреплённое здание, превращённое немцами в опорный пункт. Ворвавшись внутрь, он огнём из автомата уничтожил 10 вражеских солдат, а одного захватил в плен. Позднее от пленного были получены ценные сведения о противнике.

На следующий день старшина Ржанский участвовал в штурме города Бублиц. Взятие этого крупного узла немецкой обороны открыло частям 310-й стрелковой дивизии дорогу к Балтийскому морю. Во время наступления своего полка в период с 28 февраля по 4 марта 1945 года Василий Васильевич вместе с другими разведчиками своего взвода непрерывно вёл разведку маршрута. Полученная от разведгрупп информация позволяла полку быстро и с минимальными потерями решать поставленные боевые задачи по взятию опорных пунктов противника Приддаргена и Кланина, а также по захвату переправы через реку Руду в районе населённого пункта Брюкенкруг. 4 марта 1945 года 310-я стрелковая дивизия во взаимодействии с частями 3-го гвардейского танкового корпуса штурмом овладела городом Кёзлин, тем самым выполнив текущую задачу по расчленению немецкой группы армий «Висла».

После взятия Кёзлина 19-я армия продолжила наступление в восточном направлении и к середине марта вышла на подступы к Гдыне. В боях за важный морской порт противника в районе населённого пункта Виттомин в период с 16 по 23 марта 1945 года старшина В. В. Ржанский неоднократно демонстрировал образцы мужества и отваги. Так, 16 марта он с группой разведчиков, имея задачу установить конфигурацию переднего края противника и выявить его огневые средства, выдвинулся к деревне Малый Вицлин. Блокировав на окраине населённого пункта дом, он смело ворвался внутрь и в короткой схватке уничтожил двух солдат противника, а третьего захватил в плен. 20 марта Василий Васильевич получил задание установить местонахождение хорошо замаскированных пулемётных точек неприятеля, которые мешали полку продвинуться вперёд. Во время силовой разведки под шквальным пулемётным огнём, перемещаясь ползком по открытой местности, он сумел близко подобраться к переднему краю немцев и выявил три пулемётных гнезда. Геройский поступок разведчика дал возможность уничтожить огневые средства врага артиллерией.

За отличие в боях в восточной Померании старшина В. В. Ржанский дважды представлялся к ордену Славы 2-й степени. Первое представление было реализовано приказом от 27 марта 1945 года (орден за номером 13753). По второму представлению уже после окончания войны Василий Васильевич был награждён орденом Красной Звезды.

Орден Славы I степени

28 марта 1945 года войска 2-го Белорусского фронта взяли Гдыню (Гдинген) штурмом, при этом 310-я стрелковая дивизия первой ворвалась в город и, нанеся противнику большой урон, вышла на берег Балтийского моря. После взятия Гдыни дивизия была переброшена в район населённого пункта Хаген. В рамках Штеттинско-Ростокской операции Битвы за Берлин 3 мая 1945 года она форсировала пролив Дивенов и, захватив плацдарм на острове Воллин, завязала бой за город Воллин. Пока основные силы дивизии вели уличные бои, отделение старшины В. В. Ржанского получило задачу произвести разведку населённого пункта Гросс Мократц, где противник, по сведениям командования, мог организовать мощный опорный пункт. Выдвинувшись со своими бойцами в заданный район, Василий Васильевич сумел незаметно выйти на окраину села. Наблюдение показало, что противник спешно готовит населённый пункт к обороне, намереваясь на этом рубеже задержать продвижение советских войск. Разведчики решили расстроить замысел врага. Действуя смело и решительно, они атаковали группу немецких солдат, занимавшихся оборудованием огневых точек. Часть из них была уничтожена, остальные спаслись бегством вглубь села, поднимая по дороге тревогу и сея панику. Воспользовавшись замешательством немцев, Ржанский со своими бойцами занял два крайних дома и приготовился к обороне. Противник скоро пришёл в себя и попытался уничтожить советскую разведгруппу. Атаки следовали непрерывно одна за другой, но разведчики стойко удерживали занятые позиции, нанося неприятелю большой урон в живой силе. Лично старшина Ржанский в этом бою истребил более 20 вражеских солдат. Стойкость и мужество разведчиков позволили подошедшей на помощь стрелковой роте, усиленной взводом пешей разведки, сходу ворваться в Гросс Мократц. Совместными усилиями разведчики и пехотинцы овладели населённым пунктом.

Благодаря взятию Гросс Мократца части 310-й стрелковой дивизии развили стремительное наступление на Свинемюнде. 5 мая 1945 года соединение полковника Н. В. Рогова с ходу форсировало пролив Свине, и к 8:30 того же дня главная военно-морская база кригсмарине пала. Здесь в Свинемюнде старшина В. В. Ржанский завершил свой боевой путь. В день Победы, 9 мая 1945 года, командир полка полковник Г. Ф. Барашков представил его к ордену Славы 1-й степени. Высокая награда за номером 1646 была присвоена Василию Васильевичу указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года.

После войны

После окончания Великой Отечественной войны старшина В. В. Ржанский оставался на военной службе до января 1948 года. Демобилизовавшись, он сначала вернулся на Черниговщину. Позднее переехал в село Владимировка Николаевской области. До выхода на заслуженный отдых трудился заведующим фермой в колхозе «Путь к коммунизму». Умер 14 декабря 2002 года. Похоронен в селе Владимировка Казанковского района Николаевской области Украины.

Награды

• Орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• орден Красной Звезды (14.05.1945);
• орден Славы 1-й степени (29.06.1945);
• орден Славы 2-й степени (27.03.1945);
• орден Славы 3-й степени (31.07.1944);
• медали, в том числе:

медаль «За отвагу»;

медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»;

медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»].

[www.podvignaroda.ru/?n=1518363180 Орден Отечественной войны 1-й степени].

[www.podvignaroda.ru/?n=25684226 Орден Красной Звезды].

[www.podvignaroda.ru/?n=46774173 Орден Славы 1-й степени].

[www.podvignaroda.ru/?n=28403138 Орден Славы 2-й степени].

[www.podvignaroda.ru/?n=32794712 Орден Славы 3-й степени].

[www.podvignaroda.ru/?n=1005256951 Учётная карточка старшины В. В. Ржанского].

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Лобода В. Ф. Солдатская слава. Кн. 2. — М.: Военное издательство, 1967. — С. 278. — 352 с.
• Дубров Б. И. Солдатская слава. — 3-е изд. — Киев: Молодь, 1987. — С. 339.
• Военные разведчики. 1918-1945 гг.: биографический справочник. — Киев: Довіра, 2010. — С. 311—312. — 428 с.
• Болгов В. В. [who-is-who.ua/main/page/nikolaev/32/32 Хто є хто на Миколаївщині: Видатні земляки]. — Київ: Поліграфкнига, 2005. — 159 с.

Отрывок, характеризующий Ржанский, Василий Васильевич

И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.