Ржевская, Феодосия Степановна

Феодосия Степановна Ржевская
Портрет Ф. С. Ржевской кисти Д. Г. Левицкого (1772, Русский Музей, Санкт-Петербург)
Отец:	Степан Матвеевич Ржевский (1732-1782)
Мать:	Софья Николаевна Строганова(1737-1790)
Супруг:	с 1786 года Голицын, Михаил Николаевич (1756-1827)

Феодосья Степановна Ржевская (в замужестве Голицына; 30 декабря 1760 — 22 июля 1795) — одна из лучших воспитанниц второго выпуска Смольного института, за успехи в учёбе была удостоена шифром императрицы, двоюродная сестра Е. А. Нарышкиной, Е. А. Демидовой и Г. А. Строганова.

Биография

Феодосия родилась в семье, принадлежавшей к высшему обществу обеих столиц . Её отец — генерал-поручик Степан Матвеевич Ржевский, приходился четвероюродным братом Марии Алексеевне Пушкиной, бабушке поэта; мать — Софья Николаевна, урожденная баронесса Строганова, сестра А. Н. Строганова. Своё имя Феодосия получила в честь бабушки по отцу, Феодосии Наумовны (1717—1785), которая была дочерью и сестрой адмиралов Н. А. и А. Н. Сенявиных. Кроме Феодосии у Ржевских было еще две дочери: Прасковья (1761—1814) и Мария (1774—1852).

В Смольный институт Феодосия поступила в 1767 году вместе с сестрой Прасковьей (или близнец, или на год моложе её).
В 1779 году сестры окончили институт, Феодосия Ржевская, высказав отличные успехи, в числе шести лучших воспитанниц была пожалована золотым шифром императрицы . После выпуска девушки вернулись в родительский дом.

Их отец, Степан Матвеевич, был человеком прославленным и состоятельным, он слыл любителем театра, отличался острым умом, притом был характера живого, быстрого, вспыльчивого и любил всякого рода забавы. Лето семья Ржевских проводила в имение, а зимой в Москве. Живя в Москве, Феодосия проводили время весело, отец держал дом открытым, давал пиры и представления. К ним съезжалось много молодёжи, которая составляла труппу домашнего театра, в которую входили и дочери Ржевского. Князь И. М. Долгоруков, их двоюродный брат, так описывал в своих воспоминаниях Феодосию Степановну :

…Она была тиха, скромна и меланхолического свойства. Природа одарила её разными талантами, из коих наипаче отличалась она в искусстве Терпсихоры. Будучи еще на воспитание в Смольном, она танцевала балеты при Екатерине, которые так ей полюбились… Но была она ума не хитрого, и с этой стороны не похожа на отца. Проста в чувствах и помышлениях, она с невинностью предавалась первым впечатлениям природы.

О другой из сестер, Прасковье, Долгоруков писал :

…Она была живой, резвой, взбалмошной, вся в отца.

Судьба Прасковьи устроилась быстро. В то время, когда Феодосия сидела в девицах, Прасковья совсем молоденькой стала женой генерал-майора Ивана Сергеевича Кологривого (ум. 1782), овдовев, она в 1783 году стала женой князя Н. С. Урусова (1745—1806).

В 1782 году, в день своего пятидесятилетия, умер Степан Матвеевич, с его смертью жизнь Феодосии изменилась, в доме больше не было шумных балов и веселья. Всё время она проводила в тихом домашнем кругу, часто гостила у сестры, помогая ей в воспитании детей.
В 1786 году 26-летняя Феодосия Степановна вышла замуж за овдовевшего князя Михаила Николаевича Голицына. Со временем он дослужился до тайного советника, был ярославским губернатором. Но жизнь княгини Феодосии Голицыной оказалась недолгой, она умерла совсем молодой 22 июля 1795 года и была погребена вместе с дочерью на Урусовском кладбище Толгского монастыря в Ярославле.

Дети

У Федосии Степановны было двое детей:

• Софья (10.10.1788—1793)
• Николай (1790—1812), погиб в Бородинском сражении.

Исторические факты

• Интересно, что в один год с сестрами Ржевскими Смольный окончила и их двоюродная тётка — Мария Алексеевна (1762—1822), дочь адмирала А. Н. Сенявина, брата их бабки Феодосии Наумовны. Впоследствии она стала очень знатной особой и вышла замуж за А. Л. Нарышкина.

• Федосия Ржевская была четвероюродной сестрой поэта А. А. Ржевского, чья жена Глафира Алымова была лучшей воспитанницей первого выпуска Смольного института.

Отрывок, характеризующий Ржевская, Феодосия Степановна

– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».