Ржевский, Алексей Андреевич

Алексей Андреевич Ржевский
Дата рождения:	19 февраля (2 марта) 1737(1737-03-02)
Дата смерти:	23 апреля (5 мая) 1804(1804-05-05) (67 лет)
Язык произведений:	русский
[az.lib.ru/r/rzhewskij_a_a/ Произведения на сайте Lib.ru]

Алексей Андреевич Ржевский (1737—1804) — действительный тайный советник, сенатор, вице-директор Петербургской Академии Наук, президент Медицинской Коллегии, масон; поэт.

Биография

Из дворянской семьи Ржевских, сын мичмана, участника осады Очакова Андрея Ивановича Ржевского (1711—1737/1741) и Екатерины Ионовны Вельяминовой. Алексей Ржевский первоначально пошёл по военной стезе, потом предпочёл штатскую.

В 1767 году участвовал в комиссии о сочинении проекта нового Уложения как депутат от города Воротынска Московской губернии; позже стал вице-директором Академии наук (с 29 мая 1771 по 25 октября 1773), президентом Медицинской коллегии (с 10 июля 1775 до 1785) и сенатором с производством в чин тайного советника (24 ноября 1783), в 1785 году получил Аннинскую ленту (22 сентября).

В 1794 году Ржевский занял выборную должность совестного судьи в Санкт-Петербурге; 5 марта 1799 года награждён орденом Св. Александра Невского; 5 апреля 1797 года произведён в действительные тайные советники, а 4 сентября 1800 года уволен от службы. Погребён на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Ржевский был дружен с И. И. Дмитриевым и Г. Р. Державиным, в творчестве находился под влиянием А. П. Сумарокова. Являясь членом Российской академии, принимал участие в работе над созданием словаря русского языка, участвовал в написании статей для «Переводов из Энциклопедии». Ржевским была сочинена драма «Смердий и Прелеста» на сюжет из истории Киева; драма эта была поставлена в придворном театре в 1769 году и имела успех. Особенной популярностью пользовался как лирический поэт, хотя его творчество носит черты аристократического дилетантства, а успешная придворная карьера затмевала для него писательские лавры. Демонстрировал большое искусство в играх со словами и владение размерами — внёс в поэзию ряд сложных литературных приёмов: стихотворение-период, построенное по типу загадки, стихотворение, читаемое с разным расположением строк, ода из односложных слов и т. п. подчёркнутые ухищрения стиля. Он печатал свои довольно многочисленные притчи, элегии, стансы, сонеты, рондо и проч. в «Ежемесячных Сочинениях», «Трудолюбивой Пчеле», «Свободных часах» и особенно в «Полезном увеселении» (тт. I, II, III, IV, V).

Алексей Ржевский принадлежал к числу видных масонов своего времени. Он присоединился к ордену в конце ноября 1782 года; его орденское имя было «Eques е bona spe»; он принадлежал к ложе «Латона», к теоретическому градусу «Соломоновых Наук». Наконец, он, говорят, был и Розенкрейцером (см. у Пекарского). Через Ржевского, главным образом, происходили сношения между Петербургскими и Московскими масонами. 26 апреля 1783 года Ржевский получил звание префекта петербургской масонской ложи. В сентябре того же года отказался от этой должности, оставаясь надзирателем «теоретического градуса».

Семья

Был дважды женат:

Каменская, Александра Федотовна (с 19 февраля 1766); сестра фельдмаршала М. Ф. Каменского скончалась в родах 7 апреля 1769 года — вместе с новорожденным сыном;

Алымова, Глафира Ивановна (с 1777 года)

Дети: сыновья — Александр, Павел, Константин и дочь Мария, в замужестве Свистунова — мать декабриста Петра Свистунова.

В 1780 году Г. Державин посвятил супругам Ржевским стихотворение «Счастливое семейство».

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002921708#?page=151 Ржевский, Алексей Андреевич] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896-1918.
• Ржевский, Алексей Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51940.ln-ru Профиль Алексея Андреевича Ржевского] на официальном сайте РАН
• [az.lib.ru/r/rzhewskij_a_a/ Сочинения на Lib.ru]
• [rzhevskiy.ouc.ru/ Сочинения на сайте «Библиотека поэзии»]

Отрывок, характеризующий Ржевский, Алексей Андреевич

Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.