Пальярская династия

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Рибагорсская династия»)
Перейти к: навигация, поиск

Пальярский дом или Пальярская династия (исп. Casa de Pallars, кат. Casal de Pallars) — знатный род, представители которого были графами Пальярса, Нижнего Пальярса, Верхнего Пальярса и Рибагорсы.





История

Происхождение

Первым известным представителем дома был Рамон I (II)[1], который после убийства в 872 году графа Тулузы Бернара II сумел стать правителем графств Пальярс и Рибагорса.

Точное происхождение графа Рамона I не установлено. В современных ему документах он упоминается как сын некоего графа Лупа, которого большинство историков считает идентичным с графом Бигорра Лупом I Донатом, представителем Бигоррской династии[2]. Возможно, Рамон был младшим сыном Лупа и отсутствие у него надежды на часть отцовского наследства заставило его покинуть графство Бигорр и искать себе владение в соседних землях, принадлежавших графам Тулузы, родственником которых по матери он, вероятно, был.

Предполагается, что в начале 870-х годов Рамон I управлял Пальярсом и Рибагорсой от имени графа Тулузы, после смерти своего сюзерена стал графом Пальярса и Рибагорсы. Никаких подробностей о том, как это произошло, в современных Рамону документах не сохранилось. Народные предания говорят, что он был призван местными жителями стать их графом, чтобы защитить эти земли от нападений мусульман.

Получив власть, Рамон I сразу же разорвал все вассальные отношения с графами Тулузы и их сюзеренами, королями Западно-Франкского государства. Чтобы противостоять попыткам правителей Тулузы возвратить себе Пальярс и Рибагорсу, Рамон I заключил договор о союзе с мусульманами из семьи Бану Каси, обладавшими обширными землями к югу от его владений. Также граф Пальярса и Рибагорсы заключил союз с королём Памплоны (Наварры) Гарсией II Хименесом, выдав за него замуж свою сестру Дадильдис. Кроме того он поддерживал раскол, который вызвали в епархиях Испанской марки действия неканонического епископа Урхеля Эсклуа, желавшего избавить каталонские епархии от влияния про-франкской митрополии с центром в Нарбонне. По просьбе Рамона, в 888 году Эсклуа восстановил Пальярсское епископство, прекратившее своё существование после арабского завоевания Пиренейского полуострова в начале VIII века, выделив для этого земли из Урхельской епархии. Позже он смог захватить также часть области Собрарбе.

После смерти Рамона в 920 году произошло политическое разделение Пальярса и Рибагорсы, поскольку его владения были разделены между сыновьями, ставшими родоначальниками двух ветвей рода.

Пальярская ветвь

Родоначальниками Пальярской ветви стали первый и третий сыновья Рамона I — (Исарн I и Лопе I), которые получили в управление графство Пальярс.

Из-за недостаточного освещения в источниках истории графства Пальярс середины X — начала XI веков, историками до сих пор не установлена точная хронология преемственности местных графов этого времени. В некоторые периоды графством управляло одновременно 2—3 графа, но установить разделение полномочий между ними невозможно. Но в итоге около 1010 года единственным графом остался Сунийе I, который лишил своего племянника Эрменгола графского титула.

После смерти графа Сунийе I в 1010/1011 году графство Пальярс было разделено на 2 части между его сыновьями, ставшими родоначальниками двух ветвей рода: ветви графов Нижний Пальярс и ветви графов Верхний Пальярс.

Ветвь графов Нижнего Пальярса

Родоначальником ветви был старший сын Сунийе I — Рамон III, который получил западную часть графства Пальярс, получившую название Нижний Пальярс. После смерти графа Рибагорсы Гильема II, не оставившего наследников, Рамон III предъявил права на графство от имени жены, Майор, которая была сестрой (по другой версии дочерью) графа Кастилии Санчо Гарсии, мать которого, Ава, была дочерью графа Рибагорсы Рамона II. Однако на Рибагорсу предъявил права и король Наварры Санчо III, женатый на Муниадонне, старшей дочери Санчо Кастильского. В итоге в 1018 году Санчо III Наваррский занял центральную часть графства, где разбив мавров, вторгшихся в Рибагорсу. Северная часть графства оказалась в руках Рамона III Пальярского. После развода с женой Рамон III попытался сохранить свою часть графства, однако в 1025 году Санчо III присоединил большую часть северной части графства к Наварре. Рамон III сохранил только котловину Ногеры-Рибагорсаны.

Последней представительницей рода была Дульса, которая в 1192 году отказалась от графства в пользу короля Арагона Альфонсо II.

Ветвь графов Верхнего Пальярса

Родоначальником ветви был второй сын Сунийе I — Гильем II, который получил западную часть графства Пальярс, получившую название Верхний Пальярс.

Последней представительницей рода была графиня Гильельма (ум. после 1250). В 1217 году она вышла второй раз замуж за виконта Кузерана Роже II де Комменж (ум. после 1240). Дети от этого брака и унаследовали в итоге Пальярс-Собиру.

Рибагорская ветвь

Родоначальниками Рибагорской ветви стали второй и четвёртый сыновья Рамона I — Бернат I Унифред и Миро I, получившие в управление графство Рибагорса.

О том, как была разделена власть в графстве Рибагорса между братьями, точно не установлено. Предполагается, что Бернат I занимал главенствующее положение, поскольку имя Миро практически не упоминается в актах того времени. Возможно Миро I мог под верховной властью старшего брата управлять землями вдоль реки Ногера-Рибагорсана. Бернат I благодаря браку с Тодой, дочерью последнего графа Арагона Галиндо II Аснареса, находился в тесном союзе с Арагоном и Наваррой. Вместе с королём Наварры Санчо I Гарсесом и мусульманином Амрусом ибн Мусой, сыном Мухаммада ал-Тавиля, он около 920 года совершил нападение на принадлежавшую мувалладской семье Бану Каси крепость Монсон и захватил округ Рураль (в долине Гальего)[3]. В первые годы своего правления Бернат закончил завоевание Собрарбе, начатое ещё его отцом. Однако в 940-х годах Собрарбе перешла из под власти графа Рибагорсы к королю Наварры Гарсии I Санчесу, однако обстоятельства этого события неизвестны. Также Бернат I покровительствовал монастырям Алаон и Лаваш, находившимся в его владениях, и епархии Пальярс.

После смерти Берната I и Миро I в Рибагорсе правили их сыновья, Рамон II и Гильем I. Граф Рамон II известен, в основном, только как покровитель и благотворитель церквей и монастырей, находившихся в его владениях. Уже в 956 году Рамон содействовал переносу на территорию своего графства епископской резиденции Пальярсской епархии, под которую он передал только что построенную им в память о своём умершем отце большую церковь Сан-Висент[4] в городе Рода-де-Исабена. Согласие на перенос центра Пальярсской епархии было получено у архиепископа Нарбонны Аймерика, главы митрополии, в которую входили все епархии Каталонии[5]. По месту новой резиденции епархия получила название епископство Рода. Главой епархии стал младший из сыновей Рамона II, епископ Одесинд. Перенос центра Пальярсского епископства в графство Рибагорсу позволило значительно снизить давление, оказываемое на эту епархию епископами Урхеля, которые требовали возвращения под их юрисдикцию земель, принадлежавших епископству Пальярс. Одновременно, существование на территории Рибагорсы самостоятельной епархии значительно повысило авторитет местных графов среди других каталонских владетелей. Текст дарственной хартии, данной Рамоном II церкви Сан-Висент-де-Рода 1 декабря, вероятно, 957 года, свидетельствует, что в это время граф Рибагорсы признавал своим сюзереном только короля Западно-Франкского государства Лотаря.

Рамону II наследовал его старший сын Унифред I, соправителями которого были его младшие братья Арнау I и Исарн I, которые последовательно наследовали старшему брату. Об их правлении известно очень немного. Унифред был известен как покровитель и благотворитель церквей и монастырей, находившихся в его владениях. Исарн I был последним законнорожденным представителем рода, он погиб в 1003 году в борьбе с маврами в битве при Альбезе.

Наследовала Исарну его сестра Тода. За время её самостоятельного правления к 1006 году бо́льшая часть Рибагорсы была завоёвана хаджибом Кордовского халифата Абд аль-Маликом аль-Музаффаром. в 1006/1008 году она вышла замуж за графа Пальярса Сунийе I Таким образом, в руках Сунийе вновь оказались все владения Пальярсской династии, разделённые после смерти графа Рамона I в 920 году. Выданные Сунийе хартии свидетельствуют, что он в 1008—1010 годах осуществлял вместе с Тодой управление оставшимися в руках христиан землями Рибагорсы, однако ни о каких его попытках отвоевания захваченных маврами земель исторические источники не сообщают.

После смерти Сунийе Пальярс и Рибагорса опять разделились, поскольку новым правителем в Рибагорсе стали ни прямые наследники Сунийе, а племянник графини Тоды, граф Гильем II, незаконнорожденный сын Исарна I, получивший графство при помощи своего двоюродного брата, графа Кастилии Санчо Гарсии.

Гильем умер около 1018 года, не оставив наследников, после чего за Рибагорсу развернулась борьба между его родственниками.

Генеалогия

Рамон I (II) (ум. 920), граф Пальярса и Рибагорсы с 872$ 1-я жена: Гинигента, дочь Аснара Дато; 2-я жена: дочь Мутаррифа ибн Лубба из семьи Бану Каси

Графы Нижнего Пальярса

Рамон III (ок. 995/1000 — после 1047), граф Нижнего Пальярса с 1010/1011; 1-я жена: ((развод около 1026/1027)) Майор (ум. ок. 1035), дочь графа Кастилии Гарсии Фернандеса и Авы Рибагорской[9]; 2-я жена: Ирмезинда (ум. после 1040)

  • (от 2-го? брака) Рамон IV (ум. после 1098), граф Нижнего Пальярса с после 1047; жена: Валенсия де Тост, дочь Арнау Мир де Тоста, виконта Ажера
    • Пере (Педро) Рамон I (ум. после 1113), граф Нижнего Пальярса с после 1098
    • Бернат (Бернардо) Рамон I (ум. 1131), граф Нижнего Пальярса с после 1113; жена: Тода, дочь Бернардо
      • Дульса (ум. после 1192), графиня Палларс-Хуссы 1182—1192
    • Арнау (Арнальдо) Рамон I (ум. после 1111), граф Нижнего Пальярса с после 1098; 1-я жена: Альмодис, дочь Энрике Сернанского; 2-я жена: Аделаида
      • (от 1-го брака) Арнау Миро I (ум. ок. 1174/1177), граф Нижнего Пальярса с 1131; 1-я жена: Эстефания (ум. после 1144), дочь Эрменгола VI, графа Урхеля, и Арсиды де Кабрера; 2-я жена: Ориа де Энтенса, дочь Бернардо, сеньора де Энтенса и де Алколеа
        • (от 2-го брака) Рамон V (ум. 1177/1178), граф Нижнего Пальярса с 1174/1177; жена: Англеса де Кардона, дочь Рамона Фольха III, виконта де Кардона, и Изабеллы Сибиллы Урхельской
          • Валенсия (ум. после 1182), графиня Палларс-Хуссы 1177/1178—1182
        • (от 2-го брака) Арнау
      • (от 2-го брака) Рамон де Таларн
        • Рамон
      • (от 2-го брака) Беренгер
    • Лоретта; муж: Санчо, виконт
  • (от 2-го? брака) Сунийе
  • (от 2-го? брака) Рикарда; муж: Гарсия Лисо

Графы Верхнего Пальярса

Гильем II (ум. до 1035), граф Верхнего Пальярса с 1010/1011; жена: Эстефания, возможно дочь Эрменгола I, графа Урхеля

См. также

Напишите отзыв о статье "Пальярская династия"

Примечания

  1. ↑ Ряд историков называет первым графом Пальярса, носившим имя Рамон (фр. Раймунд), графа Тулузы Раймунда I, во владения которого входили эти земли. Поэтому в некоторых источниках (в основном, каталонского происхождения) Рамон, сын Лупа I Доната, упоминается как Рамон II.
  2. ↑ Бигоррская династия, вероятно, была одной из ветвей Гасконского дома.
  3. ↑ García Prado. El Reino de Nájera // Historia de La Rioja. Edad Media. — Logro&ntilda;o: Edita Rioja, 1983. — Т. II.
  4. ↑ Церковь была посвящена святому Викентию Сарагосскому.
  5. ↑ Архиепископ Аймерик лично принимал участие в освящении церкви Сан-Висент-де-Рода.
  6. ↑ В ряде исторических источников граф Бернат Унифред упоминается только под своим вторым именем. Поэтому в работах некоторых историков, в основном каталонского происхождения, Бернат называется графом Унифредом I, а его внук Унифред — Унифредом II.
  7. ↑ В некоторых позднесредневековых документах он назван преемником своего отца в графстве Рибагорса, однако современная историческая наука отвергла это мнение как ошибочное.
  8. ↑ В хартии, датированной 1035 годом, она названа Голдреготой.
  9. ↑ Некоторые историки предполагают, что Майор могла быть дочерью не Гарсии Фернандеса, а его сына Санчо Гарсии.

Литература

  • Lewis, Archibald R. [libro.uca.edu/lewis/index.htm The development of southern french and catalan society, 718—1050]. — Austin: University of Texas edition, 1965.

Ссылки

  • [fmg.ac/Projects/MedLands/ARAGONESE%20NOBILITY.htm ARAGONESE NOBILITY] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 3 января 2010. [www.webcitation.org/66uKx9UYJ Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
  • [www.covadonga.narod.ru/Catalunia.html Каталонские графства]. Реконкиста. Проверено 3 января 2010. [www.webcitation.org/66Qmw7WpU Архивировано из первоисточника 25 марта 2012].
  • [www.grec.cat/cgibin/hecangcl2.pgm?&USUARI=&SESSIO=&NDCHEC=0055283&PGMORI=E County of Ribagorça] (англ.). l'Enciclopédia. Проверено 3 января 2010. [www.webcitation.org/66uMF4UwY Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
  • [www.grec.cat/cgibin/hecangcl2.pgm?USUARI=&SESSIO=&NDCHEC=0048568&PGMORI=E County of Pallars] (англ.). l'Enciclopédia. Проверено 3 января 2010. [www.webcitation.org/66sEam3Oq Архивировано из первоисточника 12 апреля 2012].
  • [www.enciclopedia.cat/fitxa_v2.jsp?NDCHEC=0048579 comtat de Pallars Jussà] (каталан.). l'Enciclopédia. Проверено 3 января 2010. [www.webcitation.org/66uXj5IsU Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
  • [www.enciclopedia.cat/fitxa_v2.jsp?NDCHEC=0048584 comtat de Pallars Sobirà] (каталан.). l'Enciclopédia. Проверено 3 января 2010. [www.webcitation.org/66uXkOBmf Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Пальярская династия

Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Пальярская_династия&oldid=56971542»