Риббентроп, Рудольф фон
| Рудольф фон Риббентроп | ||||||
| нем. Rudolf von Ribbentrop | ||||||
| Дата рождения | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||||
| Принадлежность | ||||||
| Род войск | ||||||
| Годы службы | ||||||
| Звание | ||||||
| Часть |
1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарте СС Адольф Гитлер» | |||||
| Сражения/войны | ||||||
| Награды и премии |
| |||||
| Связи |
старший сын | |||||
Рудольф фон Риббентроп (нем. Rudolf von Ribbentrop; 10 мая 1921, Висбаден, Гессен) — гауптштурмфюрер войск СС, кавалер Рыцарского креста Железного креста.
Биография
Ранние годы
Будучи старшим сыном Имперского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, получил образование в Вестминстерской школе в Лондоне в одном классе с Питером Устиновым.
Карьера
С началом войны поступил добровольцем в штандарт СС «Дойчланд» с назначением в резервный батальон, в составе которого участвовал в Польской кампании. Затем был переведён в 11-ю роту того же штандарта, участвовал во Французской кампании, 30 мая 1940 г. был ранен в правую руку. Затем прошёл подготовку в юнкерском училище в Брауншвейге и 20 апреля 1941 года был произведён в унтерштурмфюреры СС. Назначен командиром взвода 1-й роты разведывательного батальона СС «Норд». С началом войны против СССР сначала был переведён в Финляндию, где фон Риббентроп отличился и был награждён финским Крестом Свободы (01.10.1941 г.) Участвовал в боях на севере СССР, 2 сентября 1941 г. был ранен в левое предплечье.
С февраля 1942 года перешёл в состав новосформированного 1-го танкового полка СС Лейбштандарт «Адольф Гитлер»(Panzerregiment of the Leibstandarte SS (LSSAH), где командовал взводом разведки, затем 3-й и 6-й ротами полка. Отличился в боях за Харьков. Во время отступления из Харькова в феврале 1943 г. фон Риббентроп был ранен выстрелом в правую лопатку и левое плечо. Он также имел незначительные раны лёгкого. Рудольф фон Риббентроп был награждён Железным крестом первого класса (18.03.1943) за личное мужество в этих боях.
13 марта 1943 года назначен командиром 7-й роты 7.Kompanie (II. / SS-PzRgt 1).
Рудольф фон Риббентроп -непосредственный участник Курской битвы, в то время командир танковой роты, в своих, недавно опубликованных в России, мемуарах вспоминал[1]:
Операция «Цитадель» являлась ошибкой: проведена в неверный момент, слишком поздно и с малыми силами.
Наступление с «ограниченными целями», интенсивно подготавливалось в нашей дивизии (СС «Лейбштандарт»). В больших песочницах был воспроизведен рельеф местности. Диспозиция атаки во всех вариантах неоднократно обсуждалась офицерами, включая командиров рот. Традиционно, знание ситуации и оперативных намерений являлось предпосылкой адекватных, при необходимости, независимых действий командиров на всех уровнях.
Даже мы, командиры рот, получили возможность составить представление о расположении врага. Карты не сулили ничего хорошего. Красные подписи, отмечавшие на карте русские воинские части и оборонительные сооружения, тем сильнее умножались и уплотнялись, чем дольше откладывалось начало наступления
Подготовка германским командованием операции «Цитадель» под руководством Гитлера была лишена воображения: идея наступления с целью взятия русских в «клещи», в точках к северу от Белгорода и южнее Орла, была просто очевидной. По истечении недельных боев, на участках где противник ожидал наступления, танковые дивизии истощили свои силы. Теперь их не хватало для отражения, проводимого с огромной мощью, русского контрнаступления. Тактические успехи, достигнутые танковым корпусом СС, не повлияли на итог операции «Цитадель», которая закончилась для немцев тяжелым поражением[1].
Контрнаступление русских отбросило немецкий фронт далеко назад, вновь приведя его на грань краха. Предпосылка для зондажа по поводу заключения мира, как её видел Гитлер, не была создана. Отсутствие воображения, с которым разрабатывалась операция «Цитадель», явилось отныне характерным признаком действий германского руководства вплоть до окончательного наступления катастрофы
15 июля 1943 года награждён Рыцарским крестом Железного креста.
1 августа переведён в 12-ю танковую дивизию СС «Гитлерюгенд», где командовал 3-й ротой 1-го батальона 12-го танкового полка СС. 3 июня 1944 года на пути в Ле-Нойбург его машина была атакована Spitfire, и фон Риббентроп был ранен в четвёртый раз. С 9 июня 1944 он вернулся к командованию своей ротой. Во время оборонительных боёв в Нормандии фон Риббентроп был удостоен немецкого Креста в золоте (25.08.1944) и Нагрудным штурмовым пехотным знаком. После прорыва из Фалезского котла (Falaise Gap) фон Риббентроп был полковым адъютантом 12-го SS-Panzer-полка. Именно в этом качестве он участвовал в боях во время операции «Вахта на Рейне». 20 декабря 1944 года он был ранен в пятый раз — на этот раз в голову. Он был награждён Знаком за ранения в золоте и получил в командование 12-й Танковый полк СС. Он командовал этим соединением до того, как 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» сдалась американцам 8 мая 1945 года.
После войны успешно занимался коммерцией во Франкфурте-на-Майне и Висбадене. В 1960 г. женился на баронессе Ильзе-Марии фон Мюнхаузен.
Осенью 2015 года Рудольф фон Риббентроп посетил Москву. 24 октября в одном из конференц-залов гостиничного комплекса «Измайлово» [scisne.net/a-1899 состоялась презентация книги] Рудольфа фон Риббентропа : «Мой отец Иоахим фон Риббентроп. „Никогда против России!“» — Москва: Яуза-пресс, 2015.-448 с.-(Запретные мемуары)[1].
Награды
- Железный крест 2-го класса (19.6.1940)
- Орден Креста Свободы 4-й степени (1.10.1941)
- Железный крест 1-го класса (18.3.1943)
- Нагрудный штурмовой пехотный знак в бронзе
- Рыцарский крест (15 июля 1943)
- Германский крест в золоте (25 августа 1944)
- Нагрудный знак За ранение в золоте
Напишите отзыв о статье "Риббентроп, Рудольф фон"
Примечания
Ссылки
[reibert.info/forum/showthread.php?t=32779&page=2 REIBERT.info]
Литература
- Залесский К. А. Охранные отряды нацизма.Полная энциклопедия СС. — М.: Вече, 2009. — С. 784. — ISBN 978-5-9533-3471-6.
|
Портал «Нацистская Германия» |
|---|
Отрывок, характеризующий Риббентроп, Рудольф фон
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
