Ривас, Сталин

Сталин Ривас
Общая информация
Полное имя	Сталин Хосе Ривас
Родился	Пуэрто-Ордас, Венесуэла
Гражданство	Венесуэла
Рост	183 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1988—1991	Минерос Гуаяна	? (?)
1991—1993	Стандард (Льеж)	1 (0)
1992—1993	→  Бом	20 (3)
1993—1994	Минервен Боливар	? (?)
1994—2000	Каракас	? (46)
2000	Мильонариос	? (?)
2000—2001	Депортиво Галисия	4 (2)
2001—2002	Петаре	? (?)
2002—2004	Каракас	? (15)
2004	Депортиво Италмаракайбо	12 (2)
2005	Депортиво Тачира	7 (0)
2005—2006	Минерос Гуаяна	10 (1)
Национальная сборная**
1989—1996	Венесуэла	34 (3)
Тренерская карьера
2006	Депортиво Лара
2007	Депортиво Ансоатеги
2008	Минерос Гуаяна
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Сталин Хосе Ривас (исп. Stalin José Rivas; родился 5 августа 1971 года в Пуэрто-Ордас, Венесуэла) — бывший венесуэльский футболист, полузащитник известный по выступлениям за «Каракас» и сборной Венесуэлы. В 2006 году начал тренерскую карьеру.

Клубная карьера

Ривас начал карьеру в клубе «Минерос Гуаяна», за который дебютировал в возрасте 16 лет. Спустя сезон он стал основным футболистом команды и помог ей выиграть чемпионат Венесуэлы. В 1991 году Сталин перешёл в льежский «Стандард». 24 мая 1992 года в матче против «Льерса» он дебютировал в Жюпиле лиге. В том же году в поисках игровой практики Ривас на правах аренды перешёл в «Бом». В 1993 году он покинул Бельгию и вернулся на родину, став игроком «Минервен Боливар». В 1994 году Сталин с семью мячами стал лучшим бомбардиром Кубка Либертадорес. Успехи Риваса не остались незамеченными и в том же году он перешёл в более именитый «Каракас». В 1995 году Сталин был признан футболистом года в Венесуэле. В 1997 году он во второй раз стал чемпионом страны.

В 2000 году Ривас перешёл в колумбийский «Мильонариос», но толком не поиграв вернулся в Венесуэлу. Несколько сезонов он без особого успеха выступал за «Депортиво Галисия» и «Петаре». В 2002 году Сталин во второй раз присоединился к «Каракасу». В составе столичного клуба он два раза подряд стал чемпионом страны. Спустя два года Ривас покинул команду и выступал за «Депортиво Италмаракайбо» и «Депортиво Тачира». В 2006 году он завершил карьеру в своём родном клубе «Минерос Гуаяна».

После окончания карьеры игрока, Сталин стал тренером и руководил клубами «Депортиво Лара», «Депортиво Ансоатеги» и «Минерос Гуаяна».

Международная карьера

18 мая 1989 года в товарищеском матче против сборной Перу Ривас дебютировал за сборную Венесуэлы. 25 июня в поединке против сборной Перу он забил свой первый гол за национальную команду. За свою карьеру Сталин четыре раз выступал на Кубке Америки.

Голы за сборную Венесуэлы

#	Дата	Место	Противник	Счёт	Результат	Соревнование
01.	25 июня 1989	Полидепортиво де Пуэбло-Нуэво, Сан-Кристобаль, Венесуэла	Перу	3:0	3:0	Товарищеский матч
02.	21 мая 1993	Эль Кампин, Богота, Колумбия	Колумбия	1:1	1:1	Товарищеский матч
03.	19 июня 1993	Эстадио Бельявиста, Амбато, Эквадор	Уругвай	1:2	2:2	Кубок Америки 1993

Достижения

Командные

«Минерос Гуаяна»

• 1 Чемпионат Венесуэлы по футболу — 1988/1989

«Каракас»

• 1 Чемпионат Венесуэлы по футболу — 1996/1997
• 1 Чемпионат Венесуэлы по футболу — 2002/2003
• 1 Чемпионат Венесуэлы по футболу — 2003/2004

Индивидуальные

• Лучший бомбардир Кубка Либертадорес (7 голов) — 1994
• Футболист года в Венесуэле — 1995

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/player/18588.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Ривас, Сталин

Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.