Ривель, Кирилл Игоревич

Кирилл Ривель
Ривель Кирилл Игоревич
Основная информация
Полное имя	Кирилл Игоревич Ривель
Дата рождения	28 октября 1948(1948-10-28) (75 лет)
Место рождения	Москва, СССР
Страна	СССР Россия
Профессии	поэт, автор и исполнитель песен
Инструменты	Гитара
Жанры	Авторская песня
Награды
[www.kirriv.narod.ru// Официальный сайт]

Кири́лл И́горевич Ривель (р. 28 октября 1948 года, Москва, СССР) — русский поэт, автор и исполнитель песен. Пишет песни на свои стихи. Живет и работает в Санкт-Петербурге.

Биография

Детство и юность

Кирилл Игоревич Ривель родился в Москве на Арбате.

Детство провёл в Крыму в Ялте, в семье прадеда — участника Великой войны, тяжело раненого в Луцком (Брусиловском) прорыве. В Гражданской войне прадед-инвалид Кирилла Игоревича не участвовал ни на стороне белых, ни на стороне большевиков. Тем не менее воспоминания прадеда-очевидца трагических событий 1917—1921 годов в Крыму нашли своё отражение в творчестве его правнука.

В Крыму похоронены 7 поколений предков Кирилла Игоревича. Здесь поэт окончил 3 класса начальной школы и прожил в общем 8 лет жизни. Учиться начал в 1-й ялтинской школе имени Чехова.

К 10 годам вернулся в Москву. Продолжил учёбу в 112-й московской школе на Большом Козихинском, потом 34-й интернат на Онежской.

Учился в Москве во Всесоюзном юридическом заочном институте (ВЮЗИ; ныне Московская государственная юридическая академия, МГЮА).

Служба Кирилла Ривеля в армии прошла в Уссурийске.

В 25 лет женился на ленинградке и переехал (в 1974 году) в Ленинград.

Ходил на ледоколе «Иван Крузенштерн», в 80-х руководил Клубом военно-патриотической песни Матросского клуба Ленинградской военно-морской базы.

Играет на шестиструнной гитаре.

Творчество

Начало творчества

Первая песня («Вперёд, бородатые мальчики…») Кириллом Ривелем была написана в 1967 году по прочтении и по мотивам мемуаров гросс-адмирала К. Дёница.

Премии и награды

Лауреат конкурсов «Весенняя капель» (Ленинград, 1986, 1987), Второго Всесоюзного фестиваля народного творчества (1987), участник Всесоюзных творческих мастерских в Сосновом Бору Ленинградской области, других фестивалей и конкурсов. Были отмечены песни «Календарь», «Дуга Большого Круга», «За бортом вода журчит…» и др.

Вышли две книги стихов Кирилла Ривеля «Белый ветер» и «Где брат твой…», три аудиоальбома. Публикует стихи в толстых журналах, выступает с творческими вечерами по стране и в Европе.

В 1987 году тарифицирован Ленконцертом как автор-исполнитель.

Пишет песни на свои стихи. Исключение — всего две песни: «Песнь о Диего Вальдесе» (1970 на слова Р. Киплинга) и «Кладбище под Парижем» (1985 на слова Р. Рождественского («Капель-1985», СПб — Приз зрительских симпатий).

Член КСП «Меридиан» с 1984 года. Близок к бардовским кругам. Кирилл Ривель сотрудничал с радио «АЛА», ленинградскими (петербургскими) и другими радиостанциями и телевидением. Стихи публиковались в журналах «Нева», «Звезда», в сборниках, альманахах, периодике. В 2003 году записан и издан альбом — «Знакомый с детства ля-минор» (дворовые, одесские и песни-размышления в жанре «русский шансон»).

Отзывы на творчество

Поэт и исполнитель А. А. Дольский говорит о творчестве К. И. Ривеля:

Кирилл Ривель строит себе университет с изучением только одного предмета — судьбы России и личности в уходящем ХХ-м веке… Нужно очень любить Россию, жалеть её и мучиться её злодействами, чтобы думать и писать только о Ней и о себе в её чреве… Большинство людей идет в сторону предначертанных забот о хлебе насущном и видит затылки друг друга. Поэт же идет нам навстречу и смотрит нам в лица, узнавая в каждом себя, тепло и горько сочувствуя нам в нашей российской судьбе…

Сергей Зирин пишет:

Кирилл Игоревич Ривель — это поразительное и яркое для меня явление нашего времени. Именно явление. Творчеством, которого нужно гордиться, слушать его песни и не только пытаться осмысливать через его проникновенные строки, кровоточащие Гражданской войной, самые трагические страницы истории нашего Отечества, но и пытаться всеми силами спасти и сохранить, хотя бы Островки той безвозвратно потерянной (уничтоженной и взорванной) страны, величественное имя которой было РОССИЯ!

Благословляя поэта, Иеромонах РПЦЗ Варсонофий дает такой отзыв на вышедший в 2007 году альбом о Гражданской войне «Я душу сжёг…»:

С радостью узнал о скором выходе нового альбома песен петербургского поэта и автора-исполнителя Кирилла Ривеля. Его стихи и песни наполнены имперским духом, любовью к Исторической России и болью за неё.

И очень знаменательно, что в название своего альбома автор вынес пронзительные слова одной из своих песен «Я душу сжег…»: песни, действительно, жгут душу и рвут её, особенно в авторском исполнении. В них слышны полковые оркестры, топот кавалерийской лавы, орудийные раскаты, перестук пулеметов, залпы ночных расстрелов и фырканье усталых коней на кровавых дорогах Гражданской войны.

Стихи и песни поэта направлены к тем, кому дорога Историческая Россия, кто любит Её, и Её лучших сынов — Белых воинов, боровшихся за нашу Россию и явивших невозмутимую выдержку в исполнении своего высокого патриотического долга, запечатлевшегося в них с суворовской доблестью и скобелевской отвагой.

Поэт пишет о тех, чья жизнь проходила в условиях сплошного подвига, за кем осталось их незапятнанное прошлое и беспредельная любовь к Родине.

Все это мы услышим в новом альбоме Кирилла Игоревича, обо все, что пишет поэт о Белых воинах — соделывает слушателя таким же сыном своего Отечества.

Работы К. Ривеля

В 1997 году в Петербурге вышел сборник стихов «Белый ветер»

В 1998 году — двойной аудиоальбом «Отечество» (I, II).

В 2000 году — переиздан Артелью «Восточный ветер» (Москва) под названиями «Время вороненое» и «Четыре сбоку — ваших нет»

В 2002 году — Книга стихов и песен «Где брат твой…».

После инфаркта в Москве (2002) написаны новые циклы стихов, в том числе «Паризиада».

В 2003 году записан и издан к/диск «Шторма горизонты качают…(1)» (песни парусные и пиратские)

В 2003 году записан и издан альбом — «Знакомый с детства ля-минор» (1) (дворовые, одесские и песни-размышления на темы «Русского шансона»).

В 2005 году два вышеуказанных альбома переизданы.

В 2005 — записан и издан компакт-диск «Белый ветер».

В 2006 году записан альбом к 100-летию Российского подводного флота, где исполнителем и автором музыки нескольких песен выступил Алексей Ривель.

В 2007 году записан и издан большой (24 трека) аудио-альбом «Я душу сжёг…», посвященный Гражданской войне и Белому движению. В состав альбома вошли песни, посвященные памяти таких вождей Белого движения как Верховный правитель и Верховный главнокомандующий адмирал А. В. Колчак, Главнокомандующий Добровольческой армии генерал Л. Г. Корнилов, песни памяти участников Ледяного похода, памяти воинов-корниловцев.

Изданы

• Два сборника стихов и песен (1997 и 2002)
• Двойные альбомы на аудио кассетах (1997), переизданы (2000)
• Шесть альбомов на компакт-дисках (2002—2008), некоторые переизданы.

Стихи в циклах

• «Белый ветер»
• Стихи и тексты песен (Гражданская война и Белое движение)
• Морская страница (Mp3 и тексты всех морских песен)
• ВМФ-песни, в том числе — Подводные
• Пиратские
• Парусные (барк «Седов»)
• О Москве
• О Петербурге
• О Крыме и Ялте
• «Паризиада»
• Европа, Христианство, Духовно-рыцарские ордена

Публикации

Книги и статьи:

• «Белый ветер» 1997
• «Где брат твой…» 2002
• «Люби, не люби…» 2007
• «Те, кто ходит в море» — журнал
• «Капитан-Клуб» СПб, 2000 (№ 4,5)
• «В дальнем синем море» — статья в журнале «Капитан-клуб» — СПб, 2000
• СПБ-Париж-Гавр-Гибралтар-Ла Гулетт-Бизерта-Брест (Фр.)-Росток
• Путевые заметки похода барка «Седов» в Бизерту в 1999 в рамках программы «Морская слава России».
• К 75-летию спуска Андреевских флагов на кораблях Черноморского флота, ушедших из Севастополя в ноябре 1920 года.

Аудио-альбомы

Кассеты:

• «Отечество-1» 1997
• «Отечество-2» 1997, СПб.

Переизданы в 2000 году под названиями:

• «Время вороненое» и «Четыре с боку — ваших нет…», Москва, «Восточный ветер».

Компакт-диски:

• «Шторма горизонты качают…» (песни парусные и пиратские) 2003 и 2005, СПб
• Шторма горизонты качают… (2)" (ВМФ, к 100-летию ПФ России) и ВОВ — 2006
• «Белый ветер» — 2005, СПб
• «Я душу сжег…» — Издан в 2007, СПб
• «Знакомый с детства ля-минор…» — 2003 и 2005
• «Где брат твой…» (Пепел) 2001 — Реставрирован

Видео и фото

Видео:

• Морская тема на видео (борт барка «Седов» и песни на морские темы)
• Тема Гражданской войны и Белого Движения
• Авторская песня
• Ролики и слайд-шоу мероприятий
• ксп «Восток», СПб
• Видео с концертов
• События и творческие встречи
• Шансон-дворовые-Одесса
• Архивные
• Разное

Фото:

• Барк «Седов»
• Альбом публикаций

Ссылки

• [rivel.ucoz.ru/ Кирилл Ривель — персональный сайт]
• [www.bards.ru/person.php?id=1738 Информация на bards.ru]
• [www.rusk.ru/st.php?idar=424149 Сергей Зирин. И все души моей излучины пронзило терпкое вино…]
• [www.peoples.ru/art/music/bard/kirill_rivel/ Информация на peoples.ru]

Отрывок, характеризующий Ривель, Кирилл Игоревич

– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.