Ригдон, Сидней

Сидни (вариант написания: Сидней) Ригдон, англ. Sidney Rigdon; 19 февраля 1793 — 14 июля 1876) — видный деятель движения «святых последних дней» (мормонов) на раннем этапе его существования. При жизни основателя мормонизма Джозефа Смита Ригдон был едва ли не самым влиятельным мормонским деятелем. Он проповедовал примитивный коммунизм (обобществление имущества), был противником полигамии. Влияние Ригдона стало уменьшаться ещё при жизни Смита, а в результате кризиса преемника Ригдон был отлучён от церкви. Критики «Книги Мормона» рассматривают Ригдона как одного из вероятных её авторов, наряду с Оливером Каудери и возможным влиянием текстов Соломона Сполдинга.

Баптистский пастор

Сидни Ригдон был младшим из 4 детей в семье фермера Уильяма Ригдона, умершего в 1810 г., когда Сидни было 17 лет. Сидни оставался на ферме до 1818 г., когда он стал учеником баптистского проповедника Эндрю Кларка. В марте 1819 г. Ригдон получил лицензию на совершение проповедей и в мае переехал в округ Тернбулл, штат Огайо, где женился и проживал до февраля 1822 г., когда он переехал в Питтсбург, где стал пастором Первой баптистской церкви.

Ригдон познакомился с Александром Кэмпбеллом, отстаивавшим идею приоритета Нового завета перед Ветхим. Под влиянием его идей Ригдон стал проповедовать в церкви идеи реставрационизма, и в 1824 г. ряд влиятельных прихожан, разочарованных его проповедями, вынудили его уйти в отставку. В течение следующих двух лет Ригдон работал кожевником, чтобы прокормить семью, и в то же время по воскресеньям проповедовал идеи восстановления Церкви Христовой в здании Питсбургского суда. В 1826 г. его пригласили в качестве пастора в более либеральную баптистскую церковь в г. Ментор, штат Огайо, в Западной резервации. Прихожанами именно этой церкви были многие будущие влиятельные деятели мормонского движения.

Участие в мормонской церкви

Принятие мормонской веры

В 1830 г. Ригдон не только обратился в мормонизм, но и обратил в мормонскую веру сотни членов своего прихода. В декабре 1830 г. он съездил в Нью-Йорк, где познакомился с основателем мормонской церкви Джозефом Смитом, который тут же пригласил яркого оратора Ригдона стать официальным «голосом» церкви. Ригдон также стал секретарём Смита и выполнил перевод Библии.

Кёртленд (Огайо), 1830-37

В декабре 1830 г. Смит получил откровение, в связи с чем он убедил членов церкви в Нью-Йорке переехать в г. Кёртленд в штате Огайо и объединиться там с прихожанами Ригдона. Многие из обычаев, которые Ригдон культивировал в своей общине (в частности, обобществление всего имущества), нашло выражение и в объединённом движении.

Когда Смит учредил пост Первого президентского совета церкви, он назначил Ригдона и Джесси Гоза на должности своих советников. Смит и Ригдон в этот период сотрудничали очень тесно, при этом Ригдон затмил прежде влиятельного Оливера Каудери, бывшего «Второго Старейшины» церкви. Когда противники церкви решили вымазать в смоле и вывалять в перьях Смита, это же они сделали и с Ригдоном.

Ригдон активно отстаивал идею сооружения Кёртлендского храма. Когда церковь основала Кёртлендское страховое общество, Ригдон возглавил банк, а Смит стал его кассиром. Банк потерпел банкротство в 1837 году.

Фар-Уэст, Миссури, 1838

После банкротства Ригдон и Смит переехали в посёлок Фар-Уэст в штате Миссури, где основали новую штаб-квартиру своей церкви. Как представитель Первого президентского совета, Ригдон произнёс ряд агрессивных по содержанию проповедей, в том числе «Проповедь о соли» (где угрожал отступникам О. Каудери и братьям Уитмерам) и «Проповедь в день независимости», где призывал к силовому расширению сферы влияния церкви. Исследователи считают, что содержание этих выступлений Ригдона стало катализатором конфликта, известного как Мормонская война в Миссури. В результате своего поражения мормоны были изгнаны из штата, Смит и Ригдон были арестованы и помещены в тюрьму Либерти. Ригдон был вскоре освобождён и выслан в Иллинойс, где присоединился к основной массе мормонов.

Наву, Иллинойс, 1839—1844

Смит вскоре бежал из заключения и основал город Наву в штате Иллинойс. Ригдон сохранил должность пресс-секретаря церкви и произнёс речь при закладке Храма Наву.

В то же время отношения между Смитом и Ригдоном стали ухудшаться. Когда община базировалась в Наву, участие Ригдона в управлении делами организации свелось к минимуму. Он не находился в городе, а служил в управляющем совете церкви в Питсбурге, штат Пенсильвания. Кроме того, его здоровье ухудшилось. В 1843 г. Смит захотел назначить на должность советника президента Амасу Лаймана и освободить Ригдона. В своём выступлении на общей конференции мормонов в октябре 1843 г. Ригдон обратился с просьбой сохранить за ним должность советника. Конференция голосовала за сохранение за ним должности, несмотря на предложение Смита его уволить. После голосования Смит встал и заявил: «Я сбросил его со своих плеч, а вы опять водрузили его на меня. Сами его и тащите, а я не буду».

Когда Смит баллотировался на должность президента США в 1844 г., Ригдона выдвинули кандидатом в вице-президенты. В апреле 1844 г. Уильям Ло, второй советник Первого президента, был отлучён от церкви, и его должность осталась вакантной. Таким образом, после убийства Смита Ригдон остался единственным членом президентского совета. В этот период его популярность среди мормонов резко упала в связи с его резкими выступлениями против полигамии и по ряду других спорных вопросов.

Кризис преемника 1844 года

См. также: Кризис преемника (мормонизм)

После убийства Джозефа Смита в 1844 г. возникли споры о лидерстве в церкви. Возник ряд фракций. Основным соперником Ригдона был Бригам Янг, президент Кворума двенадцати апостолов, однако члены Кворума в это время были рассеяны по стране и не могли оказать поддержку Янгу. Тем не менее, 8 сентября 1844 г. сторонник Янга епископ Ньюэл Уитни собрал совет из 5 членов кворума, которые приняли решение об отлучении Ригдона от церкви. Ригдон не признал правомочность собрания и отказался на нём присутствовать, после чего сам, в свою очередь, отлучил от церкви членов Кворума и бежал из Наву (позднее он утверждал, что ему угрожали сторонники Янга). Он переехал в Питсбург, где возглавил собственную фракцию мормонов.

Глава отколовшейся церкви в Пенсильвании и Нью-Йорке, 1845—1876

Ригдон возглавил независимую фракцию мормонов, которую историки часто называют ригдонитами. Ригдониты отделились от прочих мормонов и поселились в г. Питсбург в штате Пенсильвания. 6 апреля 1845 г. Ригдон председательствовал на конференции Церкви Христа, которая, по его утверждению, была единственным правопреемником Церкви Христа, основанной Смитом. Ригдон создал в церкви Первое президентство (по образцу прежней церкви Смита) и созвал собственный Кворум двенадцати апостолов.

Хотя церковь Ригдона процветала краткое время благодаря изданию журнала The Messenger and Advocate, уже к 1847 г. постоянные споры между членами церкви привели к тому, что от неё откололась основная масса членов. Немногие лояльные Ригдону члены, среди которых был Уильям Бикертон, реорганизовали церковь в 1862 г. под названием Церковь Иисуса Христа (бикертониты).

Ригдон прожил остаток жизни в штатах Пенсильвания и Нью-Йорк. Он продолжал свидетельствовать о подлинности Книги Мормона и настаивать на своём правопреемстве от Джозефа Смита. Он умер в г. Френдшип в штате Нью-Йорк.

Литература

• Allen, James B.; Leonard, Glen M. The Story of the Latter-day Saints. Deseret Book Co., Salt Lake City, UT, 1976. ISBN 0-87747-594-6.
• Bushman, Richard L. Joseph Smith: Rough Stone Rolling. Alfred A. Knopf, 2005, ISBN 1-4000-4270-4
• McKiernan, F. Mark. [sidneyrigdon.com/books/McK1971a.htm The Voice of One Crying in the Wilderness: Sidney Rigdon, Religious Reformer]. 1971. Lawrence, KS: Coronado Press. Herald House 1979 edition: ISBN 0-8309-0241-4
• Prince, Gregory A. Power from On High: The Development of Mormon Priesthood. Signature Books, Salt Lake City, Utah, 1995. ISBN 1-56085-071-X.
• Quinn, D. Michael. [web.archive.org/web/20030113050444/www.signaturebooks.com/reviews/hier1.htm The Mormon Hierarchy: Origins of Power]. Signature Books, 1994. ISBN 1-56085-056-6
• Van Wagoner, Richard S. [web.archive.org/web/20011226025914/www.signaturebooks.com/sidney.htm Sidney Rigdon: A Portrait of Religious Excess]. Signature Books
• Whitsitt, Rev. Dr. Wm. H. [sidneyrigdon.com/wht/1891WhtB.htm Sidney Rigdon: The Real Founder of Mormonism].
• Remy, Jules [books.google.com/books?id=jgUNAAAAIAAJ&pg=PA407&lpg=PA412&ots=lNi2iFJHbA&dq=rigdon+excommunication&output=html A Journey to Great-Salt-Lake City, Ch. IV].

Ссылки

• [www.gapages.com/rigdos1.htm Grampa Bill’s General Authority Pages]
• [www.sidneyrigdon.com/index2.htm The Rev. Sidney Rigdon Memorial Home Page]
• [www.sidneyrigdon.com/RigWrit/M&A/MA-1844.htm 1840s Rigdon Messenger & Advocate]
• [sidneyrigdon.com/books/Appl1863.htm 1863 pro-Rigdon publication]
• [mormonstudies.com/criddle/rigdon.htm Rigdon-authorship theory] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (4000 дней))
• [www.solomonspalding.com/ The pro-Spalding theory perspective]
• [farms.byu.edu/display.php?table=review&id=584/ The anti-Spalding theory perspective]
• [contentdm.lib.byu.edu/cgi-bin/showfile.exe?CISOROOT=/NCMP1820-1846&CISOPTR=9707&filename=43716221632007_iac_EMP97_1.pdf «Conclusion of Elder Rigdon’s Trial»] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (4000 дней)), Millennial Star (supplement), December 1844 : a contemporary account of the Common Council of the Church’s trial of Sidney Rigdon

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ригдон, Сидней

В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?