Ридле, Карл-Хайнц

Карл-Хайнц Ридле
Общая информация
Прозвища	Калле
Родился	Вайлер-Зиммерберг, Бавария, ФРГ
Гражданство
Рост	179 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Эльхофен
	Рот-Вайсс Вайлер
Клубная карьера*
1983—1986	Аугсбург
1986—1987	Блау-Вайсс 1890	34 (10)
1987—1990	Вердер	86 (38)
1990—1993	Лацио	84 (30)
1993—1997	Боруссия (Дортмунд)	87 (24)
1997—1999	Ливерпуль	59 (11)
1999—2001	Фулхэм	34 (6)
Национальная сборная**
1986—1987	ФРГ (до 21)	4 (1)
1988—1994	Германия	42 (16)
Тренерская карьера
2000	Фулхэм	играющий тренер
Международные медали
Олимпийские игры
Бронза	Сеул 1988	футбол
Чемпионат мира
Золото	Италия 1990
Чемпионат Европы
Серебро	Швеция 1992
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Карл-Хайнц (Калле) Ри́дле (нем. Karl-Heinz „Kalle“ Riedle; 16 сентября 1965, Вайлер-Зиммерберг) — немецкий футболист, нападающий, а впоследствии тренер. Чемпион мира 1990 года.

Карьера

Ридле начал профессиональную карьеру в 1983 году в клубе «Аугсбург». В 1986 году он переходит в «Блау-Вайсс 1890» из Берлина, которой только что вышел в Бундеслигу, однако клуб закончил сезон внизу турнирной таблицы и вылетел из высшего дивизиона чемпионата Германии. Но на Ридле в тот год обратил внимание бременский «Вердер», куда тот и перешёл. Он играл за команду, тренируемую Отто Рехаггелем с 1987 по 1990 год. В первый же сезон Ридле забил в 33 играх 18 голов и помог выиграть «Вердеру» чемпионат Германии. В тот же год он дебютировал в национальной команде в матче против Финляндии. В 1989 и 1990 Ридле вместе с «Вердером» доходил до финала кубка Германии, но оба раза терпел поражения.

В 1990 Ридле вместе со сборной Германии выиграл чемпионат мира по футболу. После турнира он перешёл в римский «Лацио» за 5,5 млн фунтов. В 1992 году он поехал вместе со сборной на чемпионат Европы, в полуфинале он забил два мяча в ворота сборной Швеции, выведя Германию в финал, но там немцы проиграли датчанам.

В 1993 году Ридле вернулся в Германию в «Боруссию» из Дортмунда. В 1995 и 1996 он помог команде выиграть Бундеслигу, а в 1997, забив два гола в финале Лиги чемпионов против «Ювентуса» (3:1), и главный европейский клубный трофей. По окончании сезона Ридле отправился в Англию играть за «Ливерпуль», но там уже чаще выступал в роли игрока замены. Под его руководством в команде взошла звезда Майкла Оуэна. Затем Карл-Хайнц перешёл в «Фулхэм». В «Фулхэме» Ридле воссоединился с экс-наставником «Ливерпуля» Роем Эвансом. Ридле не только играл, но даже и временно руководил «Фулхэмом», исполняя обязанности главного тренера, после увольнения в марте 2000 Пола Брэйсвелла. В 2001 году Ридле ушёл из футбола, последний мяч он забил в матче с «Куинз Парк Рейнджерс» в первом дивизионе.

Сейчас Ридле — владелец своей спортивной школы, работает в спортивно-маркетинговом агентстве и владеет четырёхзвёздочным отелем.

Достижения

• Чемпион мира (1990)
• Победитель Лиги чемпионов (1997)
• Чемпион Германии (1988, 1995, 1996)
• Серебряный призёр чемпионата Европы (1992)
• Финалист Кубка Германии (1989, 1990)
• Бронзовый призёр Олимпийских игр (1988)

Ссылки

• [www.liverbird.ru/player/243 Профиль игрока на Liverbird.ru]  (рус.)
• [www.liverpoolfc.tv/team/past_players/players/riedle/ Профиль игрока на официальном сайте «Ливерпуля»]  (англ.)
• [www.lfchistory.net/player_profile.asp?player_id=397 Профиль и статистика игрока на LFCHistory.net]  (англ.)
• [www.fussballdaten.de/spieler/riedlekarlheinz/ Статистика игрока на Fussballdaten.de]  (нем.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=6725 Статистика на soccerbase.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Ридле, Карл-Хайнц

– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.