Рид, Оливер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Оливер Рид
Oliver Reed
Имя при рождении:

Роберт Оливер Рид (Robert Oliver Reed)

Дата рождения:

13 февраля 1938(1938-02-13)

Место рождения:

Уимблдон, Лондон, Британская империя

Дата смерти:

2 мая 1999(1999-05-02) (61 год)

Место смерти:

Валлетта, Мальта

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Профессия:

актёр

Карьера:

1950-е — 1999

Направление:

исторический фильм, триллер, приключенческий фильм

Ро́берт О́ливер Рид (англ. Robert Oliver Reed; 13 февраля 1938, Уимблдон, Лондон — 2 мая 1999, Валетта, Мальта) — британский актёр, часто игравший маргиналов, создатель мужественных образов на экране.





Биография

Родился в семье спортивного обозревателя Питера Рида и его жены Марсии (в девичестве — Эндрюс). Является племянником известного британского режиссёра, лауреата премии «Оскар» и многих других кинонаград, сэра Кэрола Рида. Дед актёра — знаменитый в конце XIX века актёр и режиссёр Герберт Бирбом Три.

Много работал с конца 1950-х, часто не обращая внимания на художественный уровень предлагаемых ролей. Долго не воспринимался как настоящий актёр. Нашел «своё место» в фильмах компании «Hammer Film Productions» лишь в начале 60-х, сыграв в ряде картин, самой удачной из которых принято называть «Проклятие оборотня» (1961).

В конце 1960-х Рид заявил о себе как о настоящем мастере кино. В 1969 году исполнил роль в фильме Кена Рассела «Влюбленные женщины». Сцена борьбы Рида и Алана Бейтса из этого фильма по праву вошла в историю кино и считается самой знаменательной в карьере Оливера.

В конце 60-х Оливер Рид сыграл в знаменитой киноверсии музыкального спектакля «Оливер!», поставленной его прославленным дядей Кэролом Ридом.

Найдя в лице Рассела «своего» режиссёра, Оливер Рид продолжает много работать с ним и в 1970-е. Следует отметить сотрудничество с Расселом в фильме «Малер» 1974 из своеобразного цикла телевизионных «байопиков». Также Рид сыграл заметную роль в рок-опере «Томми» (1975). При этом творческий потенциал актера раскрылся и он перешел к исполнению более сложных ролей.

В 70-е актер сыграл роль Атоса в дилогии Ричарда Лестера «Три мушкётера» и «Четыре мушкетёра: Месть миледи», трактовавшей романы Дюма в несколько ироничном ключе. в 1989 году Рид вернулся к роли Атоса в продолжение фильмов — «Возвращение мушкетёров».

Актер достойно «справился» и с реальным историческим персонажем — Отто фон Бисмарком — в фильме того же Ричарда Лестера «Королевский блеск» (1975).

В 1979 году Оливер Рид сыграл в триллере Дэвида Кроненберга «Выводок». По мнению критиков, эта роль знаменует вершину творческих амбиций Рида, а его стремление к актерскому самосовершенствованию начинает идти на спад. За последующие годы он сыграл во многих картинах, из которых можно отметить фильмы «Отверженный» (1986, режиссёр Николас Роуг) и «Приключения барона Мюнхгаузена» (1988, режиссёр Терри Гиллиам). За ними последовал период творческого спада[1].

Рид страдал от алкоголизма, вследствие чего ему часто приходилось искать оправдания: «Я делал серьёзные заявления от своего имени — я просто не помню ни одного из них».

Смерть

Двенадцать лет спустя после «Приключений барона Мюнхгаузена» Оливер Рид вернулся на экран в интересной роли в фильме Ридли Скотта «Гладиатор». Роль получилась короткой, поскольку актёр умер в период съёмок от сердечного приступа в баре, предварительно выпив три бутылки ямайского рома «Капитан Морган», восемь бутылок немецкого пива и множество стопок виски «Famous Grouse», после чего одержал верх в армрестлинге над пятью значительно более молодыми матросами ВМФ. Его счёт за эту гулянку составил почти 450 фунтов стерлингов. Позднее этот паб изменил своё название на «Ollie`s Last Pub».[2]

Избранная фильмография

Напишите отзыв о статье "Рид, Оливер"

Примечания

  1. Трэвис Кроуфорд об Оливере Риде // Шнайдер С.Дж. 501 КиноStars. Биографии и роли самых великих актеров мира / Стивен Джей Шнадер. — М.: Эксмо, 2008. — С. 446. ISBN 978-5-699-27135-1
  2. [www.eg.ru/daily/worldstars/23580/ Оливер Рид упился до смерти]

Отрывок, характеризующий Рид, Оливер

– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.