Корнероты

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ризостома пульмо»)
Перейти к: навигация, поиск
Корнероты

Stomolophus meleagris
Научная классификация
Международное научное название

Rhizostomeae Cuvier, 1799


Систематика
на Викивидах

Поиск изображений
на Викискладе

Корнеро́ты (лат. Rhizostomeae) — отряд стрекающих из класса сцифоидных (Scyphozoa). Известны в основном по половой стадии жизненного цикла — медузам, характерный облик которым придаёт выпуклый зонтик и массивные ротовые лопасти с многочисленными отростками. В отличие от других сцифоидных медузы корнеротов лишены венчика щупалец, расположенного по краю зонтика. Известно около 80 видов. Некоторые представители (например, Nemopilema nomurai) во время вспышек численности способны создавать трудности для рыболовного промысла.[1]





Размножение и жизненный цикл

Обычный жизненный цикл корнеротов представляет собой метагенез — чередование бесполого поколения (полипов) и полового (медуз).

Полипы корнеротов (сцифистомы) обладают бокаловидной формой, небольшими размерами и ведут донный образ жизни. Размножение их осуществляется путём бокового почкования (при этом образуются другие полипы) или путём стробиляции, в результате которой образуются планктонные стадии — эфиры, которые впоследствии развиваются в медуз.

Медузы могут достигать значительно больших размеров (свыше 2 м в диаметре) и у большинства представителей обитают в толще воды. В результате наружного осеменения из яйца образуется личинка-планула, которая оседает на дно и преобразуется в сцифистому.

Медузы

Строение

Первичное ротовое отверстие у медуз большинства корнеротов зарастает. Внутри зонтика располагается объёмный, лишённый септ желудок, на дне которого располагаются четыре половые железы. От полости желудка отходит густая нерегулярная сеть тонких гастроваскулярных каналов, которые пронизывают весь зонтик и заходят в ротовые лопасти. У форм, лишённых первичного рта, каналы ротовых лопастей прорываются наружу и образуют многочисленные вторичные ротовые отверстия.

Ротовые лопасти, которые у многих корнеротов срастаются в единое образование, обладают характерной отростчатой структурой, давшей название отряду. Их эпидермис богат стрекательными клетками, с помощью которых корнероты обездвиживают жертву. Обычные для других медуз ловчие щупальца по краю зонтика отсутствуют.

Образ жизни

В качестве основного источника пищи выступают планктонные организмы, которых медузы отлавливают из реактивной струи, возникающей при сокращении зонтика, и заглатывают через вторичные ротовые отверстия на ротовых лопастях. Существуют данные о том, что корнероты способны к наружному пищеварению, благодаря чему способны питаться и более крупными организмами, например, рыбами.

Особый образ жизни характерен для представителей семейства Cassiopeidae. Эти медузы ведут донный образ жизни, лёжа на аборальной стороне зонтика, ротовыми лопастями кверху. Питание этих форм осуществляется за счёт фотосинтезирующих эндосимбионтов — зооксантелл (протистов из группы динофлагеллят).

Таксономия

Отряд насчитывает около 80 видов, которые группируют в следующие таксоны[2]:

Напишите отзыв о статье "Корнероты"

Примечания

  1. Kawahara M., Uye S., Ohtsu K., Iizumi H. (2006). Unusual population explosion of the giant jellyfish Nemopilema nomurai (Scyphozoa: Rhizostomeae) in East Asian waters. Marine Ecology Progress Series, vol. 307, pp. 161—173
  2. Kramp P.L. (1961). Synopsis of the Medusae of the World, Journal of the Marine Biological Association of the United Kingdom, vol. 40, 469 p. [www.mba.ac.uk/nmbl/publications/jmba_40/jmba_40.htm Текст]  (англ.)

Источники

  • Рупперт Э. Э., Фокс Р. С., Барнс Р. Д. Зоология беспозвоночных. Функциональные и эволюционные аспекты = Invertebrate Zoology: A Functional Evolutionary Approach / пер. с англ. Т. А. Ганф, Н. В. Ленцман, Е. В. Сабанеевой; под ред. А. А. Добровольского и А. И. Грановича. — 7-е издание. — М.: Академия, 2008.

Отрывок, характеризующий Корнероты

– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.