Гарсия, Рикардо

Рикардо
Личная информация
Полное имя	Рикардо Бермудес Гарсия
Оригинальное имя	Ricardo Bermudez Garcia
Гражданство	Бразилия Бразилия
Специализация	связующий
Клуб	«Кокамар» Маринга (1993/94—1995/96) «Сан-Каэтану» Сан-Каэтану-ду-Сул (1996/97) «Санту-Андре» (1997/98) «Уникор» Трес-Корасойнс (1998/99) «Унисул» Санта-Катарина (1999/00) «Униан» Сузану (2000/01) «Улбра» Каноас (2001/02—2002/03) «Минас» Белу-Оризонти (2003/04) «Модена» (2004/05—2007/08) «Сислей» Тревизо (2008/09—2009/10) «Волей Футуро» Арасатуба (2010/11—2012/13) «Мода» Маринга (с 2013 года)
Дата рождения	19 ноября 1975(1975-11-19) (48 лет)
Место рождения	Сан-Паулу, Бразилия
Рост	191 см
Вес	89 кг
Награды и медали Волейбол Олимпийские игры Золото Афины 2004 Серебро Лондон 2012 Чемпионаты мира Золото Буэнос-Айрес 2002 Золото Токио 2006 Чемпионаты Южной Америки Золото Каракас 1997 Золото Кордова 1999 Золото Кали 2001 Золото Рио-де-Жанейро 2003 Мировая лига Бронза Мар-дель-Плата 1999 Золото Катовице 2001 Серебро Белу-Оризонти 2002 Золото Мадрид 2003 Золото Рим 2004 Золото Белград 2005 Золото Москва 2006 Золото Катовице 2007 Кубок мира Золото Япония 2003 Всемирный Кубок чемпионов Золото Япония 1997 Серебро Япония 2001 Золото Япония 2005

Рикардо Бермудес Гарсия (порт.-браз. Ricardo Bermudez Garcia; 19 ноября 1975, Сан-Паулу), более известный под именами Рикардо и Рикардиньо (порт.-браз. Ricardinho) — бразильский волейболист, связующий национальной сборной (в 1997—2007 и 2012 годах), чемпион Игр XXVIII Олимпиады в Афинах, двукратный чемпион мира.

Биография

Рикардо Гарсия родился 19 ноября 1975 года в Сан-Паулу. В 9-летнем возрасте перенёс операцию на левой ноге по удалению доброкачественной опухоли бедренной кости, но начал заниматься волейболом благодаря своему брату, игравшему в клубе «Банеспа» и попросившему тренера разрешить Рикардиньо приходить на тренировки.

В 1993 году Рикардиньо подписал первый контракт с клубом «Кокамар» из Маринги. В 1994—1995 годах он выступал за молодёжную сборную Бразилии, в её составе выиграл континентальное первенство и чемпионат мира в Малайзии, на котором был признан лучшим связующим.

В 1997 году Рикардиньо дебютировал в национальной сборной страны на турнире Мировой лиги. В 2002 году выиграл первый в своей карьере чемпионат мира, а в следующем сезоне заменил в основном составе команды многоопытного связующего Маурисио Лиму и на протяжении пяти лет являлся главным организатором скоростной игры бразильцев, позволившей им выиграть множество титулов. В августе 2004 года Рикардиньо завоевал золотую медаль на Олимпийских играх в Афинах. После Олимпиады начал выступления в чемпионате Италии, в общей сложности провёл на Апеннинах шесть сезонов.

В 2005 году Рикардиньо стал капитаном сборной Бразилии, в 2006-м вновь выиграл чемпионат мира. В июле 2007 года в шестой раз за карьеру стал победителем Мировой лиги и от организаторов «Финала шести» в Катовицах получил награду самому ценному игроку турнира. Однако спустя неделю бразильская сборная стартовала на Панамериканских играх без своего прежнего капитана. Главный тренер южноамериканцев Бернардиньо в качестве причины отчисления спортсмена называл опоздание на тренировочный сбор, но в то же время имелись сообщения о конфликте, который обострился после попытки Рикардиньо склонить команду к решению делиться деньгами, выплачиваемыми на международных турнирах лучшим игрокам в отдельных номинациях, только с партнёрами по команде, но не с тренерским штабом. Об обстоятельствах своего изгнания из сборной Рикардиньо в августе 2007 года рассказал в автобиографической книге Levantando a Vida.

Весной 2010 года Рикардиньо попал в расширенный состав сборной, но не был включён в заявку из 19 игроков на Мировую лигу. Его возвращение в команду состоялось только в 2012 году. Рикардиньо принял участие в розыгрыше Мировой лиги и Олимпийских играх в Лондоне, появляясь на площадке в рамках двойной замены. Финальный матч Олимпиады, в котором бразильцы проиграли сборной России, стал для него последним в национальной команде.

В 2013 году Рикардиньо вернулся в Марингу, где 20 лет назад начиналась его профессиональная карьера и, оставаясь действующим волейболистом, занял должность президента во вновь созданной команде, после долгого перерыва взявшей старт в бразильской Суперлиге.

Достижения

В клубной карьере

• Чемпион Бразилии (2001/02, 2002/03), серебряный (2011/12) и бронзовый (2010/11) призёр чемпионатов Бразилии.
• Чемпион штата Сан-Паулу (2010).
• Бронзовый призёр чемпионата Италии (2009/10).

Со сборной Бразилии

• Олимпийский чемпион (2004), серебряный призёр Олимпийских игр (2012).
• 2-кратный чемпион мира (2002, 2006).
• 4-кратный чемпион Южной Америки (1997, 1999, 2001, 2003).
• 6-кратный чемпион Мировой лиги (2001, 2003, 2004, 2005, 2006, 2007), серебряный (2002) и бронзовый (1999) призёр Мировой лиги.
• Обладатель Кубка мира (2003).
• 2-кратный обладатель Всемирного Кубка чемпионов (1997, 2005), серебряный призёр (2001).
• 3-кратный обладатель Кубка Америки (1998, 1999, 2001).
• Бронзовый призёр Панамериканских игр (2003).
• Серебряный призёр молодёжного чемпионата мира (1995).

Индивидуальные награды

• MVP «Финала шести» Мировой лиги (2007).
• Лучший связующий молодёжного чемпионата мира (1995), Олимпийских игр (2004), Кубка Америки (2005), Всемирного Кубка чемпионов (2005).

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ri/ricardinho-1.html Рикардиньо] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.fivb.org/en/olympics/london2012/PlayersVB-M.asp?Tourn=MOG2012&Team=BRA&No=110429 Профиль на сайте Международной федерации волейбола] (англ.)

Отрывок, характеризующий Гарсия, Рикардо

Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.