Римская Британия

Римская Британия (лат. Provincia Britannia) — римская провинция на Британских островах. После завоевания римлянами Галлии в середине I века до нашей эры Юлий Цезарь предпринял два похода в Британию (55 и 54 до н. э.). Систематическое завоевание Британии Римом началось в 43 году н. э. и завершилось в основном к концу 60-х г. Британия стала одной из окраинных провинций Римской империи. Романизации подверглись главным образом южная, восточная и отчасти центральная области; запад и Север почти не были ей затронуты. Среди местного населения часто поднимались восстания (например, восстание Боудикки в 61). Завоевание было закреплено системой укрепленных пунктов (римские лагеря) и военных дорог. Вдоль северных границ были сооружены римские валы.

Ускорив процесс социального расслоения, завоевание не привело к коренным изменениям в кельтском обществе. Кризис Римской империи сказался и на судьбах Британии. С конца III века начались набеги кельтских и саксонских племён. В начале V века римское владычество в Британии прекратилось. Британия снова распалась на ряд независимых кельтских областей.

Вторжение римлян под предводительством Цезаря

Бритты, по-видимому, были в довольно оживленных отношениях с материком. У Цезаря упоминается, что они послали помощь галльскому племени венетов, возмутившемуся против римского владычества. Это было в 56 г. до н. э.; в следующем году Цезарь задумал переправиться в Британию, чтобы наказать бриттов за их помощь венетам. Послав вперед отряд для рекогносцировки, Цезарь отплыл с 2 легионами из Portus Itius (ныне Булонь) ночью 26 августа 55 г. и на следующее утро высадился на британском берегу. Бритты, старавшиеся помешать его высадке, были отброшены вглубь страны и не оказывали больше особенного сопротивления; впрочем, Цезарь вскоре заключил с ними мир, на довольно выгодных для них условиях и вернулся в Галлию.

Летом следующего, 54 г. Цезарь опять отправился в Британию, на этот раз с 5 легионами пехоты и 2000 всадниками на 800 кораблях. Оставив небольшой отряд для прикрытия кораблей, Цезарь с остальными силами пошёл вглубь страны. Кассивелаун, избранный бриттами в главные военачальники, пытался остановить движение Цезаря, но был разбит, и столицу его римляне взяли приступом. Тогда он стал просить мира. Цезарь взял с него контрибуцию и вернулся на материк, не оставив в Британии никакого гарнизона, потому что события в Галлии и Риме требовали его присутствия. Торговые и дипломатические связи Британии и Рима тем временем укреплялись.

Установление римского господства

При Августе и Калигуле планировалось несколько походов на Британию, которые не состоялись. В 43 г. император Клавдий решил обложить бриттов данью; поэтому он послал в Британию Авла Плавтия с 4 легионами. Плавтий высадился и, сражаясь с бриттами под предводительством Каратака, дошёл до северного берега Темзы, где стал ожидать прибытия императора с остальным войском. По прибытии последнего бритты вскоре были разбиты наголову (согласно Диону Кассию) либо сдались без битвы (согласно Светонию), и Клавдий вернулся в Рим, оставив Плавтия для защиты вновь покоренных владений.

В 43 году римский полководец Веспасиан вступил в Уэльсе в упорную борьбу с Каратаком, возглавившим племя силуров — борьбу, окончившуюся полным поражением последних в 51 г. войсками губернатора Британии Остория Скапулы. Десять лет спустя Боудикка, царица племени иценов, занимавшего нынешние Норфолк и Саффолк, воспользовавшись отсутствием римского префекта Светония Паулина, ведшего кампанию в Уэльсе, возбудила свой народ к мятежу против римлян. Светоний поспешил с запада, дал бриттам сражение близ Лондона и разбил их наголову, истребив 70—80 тыс. бриттов. После этого восстания совсем прекратились; преемники Светония стали держаться более мягкой политики, и римская цивилизация быстро распространилась.

Следующим по времени крупным событием является назначение Агриколы, тестя Тацита, правителем Британии (78—84). Он покорил Уэльс, Северную Англию и победил в Шотландии в битве последнее независимое племя каледонцев.

II век

В 120 году император Адриан посетил Британию и приказал построить ряд укреплений, чтобы сдерживать набеги северных племен (см. вал Адриана). В 142—144 гг., в царствование Антонина Пия, севернее вала Адриана с этой же целью был построен вал Антонина, который через 20 лет был, однако, оставлен.

III век

В 207 году император Септимий Север прибыл в Британию, чтобы лично вести свои войска против племен, населявших Каледонию. Эта экспедиция стоила жизни тысячам римских воинов, и, формально завершенная мирным договором, не привела к фактическому приобретению новых территорий. Север также укрепил вал Адриана. Он умер в Йорке в 211 году. Римская империя в это время переживала череду военно-политических кризисов, и слабость её представляла для правителей отдаленных провинций или сильных пограничных армий большое искушение попытаться стать самостоятельными и захватить в свои руки верховную власть.

С 259 по 284 год. Британия была частью Галльской империи, а в 286 году Караузий, командир римского флота, который крейсировал по Ла-Маншу для защиты Британии и Галлии от фризских пиратов, провозгласил себя императором Британии. Император Максимиан в 289 году послал против него неудачную экспедицию, так что Караузий царствовал семь лет до 293 года., пока не был убит своим казначеем Аллектом, который занял его престол. В конце царствования Аллекта Британия была вторично подчинена Риму Констанцием Хлором (296 год). Констанций предпринял затем поход в Каледонию и умер в Йорке в 306 году а его сын Константин был провозглашён его преемником британскими частями.

IV—V века: набеги и конец римского владычества

Вскоре после этого начались беспрестанные набеги пиктов и скоттов на римские владения в Британии. Скотты, населявшие западную часть Каледонии, принадлежали к гойдельской ветви кельтов и пришли сюда из Ирландии. Всего вероятнее, что пикты также принадлежали к кельтскому племени и скорее к бриттской, чем к гойдельской ветви его. В 367 г. пикты и скотты преодолели вал Адриана при попустительстве его гарнизона и прошли по всей стране до Лондиниума. Против них был выслан военачальник Феодосий, отец императора Феодосия Великого, и вместе со своим сыном оттеснил их до вала Антонина. В 383 г. один из военачальников Феодосия, Максим, провозгласил себя императором Британии, Галлии и Испании и был утвержден в этом сане Феодосием и Валентинианом. Пять лет спустя он попытался было овладеть и Италией, но был схвачен и казнен в Аквилее, в 388 г. Войско его не возвращалось более в Британию, которая стала ещё беззащитнее. В 396 г. туда был послан Стилихоном, для защиты от набегов пиктов, один легион. Константин III, провозглашенный британскими легионами императором в 407 году, увел войско из Британии в Галлию, оставив первую совершенно беззащитной от набегов северных горцев. В 410 г., указом императора Гонория римский протекторат над Британией был уничтожен и последняя была предоставлена самой себе.

Политическое устройство

Политическое устройство Британии во времена римского владычества было следующее: до времен Севера Британия управлялась одним префектом. Север разделил её на Верхнюю и Нижнюю Британию и вверил управление каждой частью особому префекту.

При Диоклетиане, с разделением Римской империи на 4 префектуры, Британия составила часть галльской префектуры, управлялась особым наместником (vicarius), жившим в Йорке, и разделена была на 4 провинции — Britannia Prima, Britannia Secunda, Flavia Caesariensis и Maxima Caesariensis, управлявшиеся каждая особым префектом. Пятую провинцию образовала Валенция, однако точная её локализация до сих неясна (две наиболее вероятных гипотезы: провинция была выделена из Второй Британии, либо возникла просто в результате переименования одной из известных четырёх провинций). Также в Британии располагался легкий военный римский флот с командами, набранными из бриттов.

См. также

• Англосаксонский период
• Губернаторы Римской Британии

Литература

• Британия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Великобритания // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Римская Британия

Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.