Римская религия

Как и древнегреческая религия, римская религия не имела единой организации и учения, а состояла из культов различных божеств. Религиозные обряды, связанные с жизнью семьи или домашними и частными делами, совершал сам отец семейства. В деревне его мог заменить обладавший особыми полномочиями управляющий поместьем. Официальные государственные обряды совершались опосредствованно некоторыми носителями высшей власти — сначала царём через так называемых жреческих царей, потом консулами и преторами, в критические моменты — диктатором . При этом император, совместивший в себе функцию Великого понтифика, обычно своих инициатив не выражал.

Институт жрецов ввёл по традиции Нума Помпилий. При этом римские жреческие коллегии не были замкнутой кастой — доступ к ним был открыт через общественную деятельность. Так, например, сана авгура добились Цицерон и Плиний Младший, а например Цезарь и Нерон в ранней карьере были фламинами. Важную роль играла коллегия фециалов, ведавшая сакральным ритуалом объявления войны и частично курировавшая римскую дипломатию. Большую роль играла и коллегия весталок.

Пантеон

Божественное повествование играло в греческой системе религиозной веры более важную роль, чем у римлян, для которых первичными были ритуал и культ. Хотя римская религия не была основана на священном писании и его истолковании, священническая литература была одной из самых ранних письменных форм латинской прозы. Книги (Libri) и комментарии (Commentarii) коллегии понтификов и авгуров содержали религиозные процедуры, молитвы, постановления и мнения по пунктам религиозного закона. Хотя по крайней мере некоторые из этих материалов были доступны для консультаций римскому сенату, часто они были occultum genus litterarum (тайной за семью печатями), загадочной формой литературы, к которой доступ имели только жрецы. Пророчества, относящиеся к мировой истории и судьбе Рима, появлявшиеся в критические моменты истории, неожиданно были обнаружены в туманных книгах Сивилл, которые, согласно легенде, были приобретены Тарквинием Гордым в конце VI века до нашей эры у куманских Сивилл. Некоторые аспекты архаичной римской религии были записаны в утерянных богословских трудах учёного I века до н. э. Марка Теренция Варрона, и теперь известны по трудам других классических и христианских авторов.

Римский пантеон имеет много аналогов греческих богов и богинь, есть и свои собственные божества и низшие духи. Особо почитаемые боги назывались «отцами» («patres»), низшие — «famuli divi» и «virgines divi». Божественное право («fas») не смешивалось с человеческим («ius»). Низшие божества («numina») существовали у римлян по-видимому уже в раннюю эпоху. В греческих книгах «Индигитаментах» перечисляются божества посева, произрастания семян, цветения и созревания, жатвы колосьев, бракосочетания, зачатия, развития зародыша, рождения ребёнка, его первого крика, выхода на прогулку, возвращения домой и т. д., в связи с чем первоначально у некоторых пол не был фиксированным (ср. Палес, Фавн — Фавна, Помона — Помон и др.). Из массы нуминов выделилась триада римского пантеона — Юпитер, Марс и Квирин, отразившая трёхчленность гражданских функций — соответственно религиозно-жреческая, военная и хозяйственная. Из приписываемого Нуме Помпилию календаря праздников и списка назначенных им фламинов, из упоминаний древних святилищ известно о существовании культов Вулкана, Палатуи, Фуррины, Флоры, Карменты, Цереры, Помоны, Волупии и др. Примерно тогда же были удвоены коллегии луперков и салиев. Появились культы сословий (Нептун и Диоскуры у патрициев, Церера и Либер у плебеев) и отдельные родовые культы (у Корнелиев, Эмилиев, Клавдиев и возможно у других), группировавшиеся вокруг Весты, ларов и пенатов. Существовали и культы сельских общин.

Римская мифология

Римская мифология представляет собой совокупность традиционных историй, относящихся к легендарному происхождению Древнего Рима и его религиозной системе, представленных в литературе и изобразительном искусстве римлян. Термин «римская мифология» может относиться также к современному изучению этих представлений, а также к материалам из других культур любого периода, в которых рассматривается римская литература и искусство. Римляне обычно трактовали эти традиционные повествования как исторические, даже если они содержат чудеса или элементы сверхъестественности. Повествования часто связаны с политикой и моралью и с тем, как личная неприкосновенность человека соотносится с его ответственностью перед обществом и Римским государством. Важной темой является героизм. Когда повествование касалось римской религиозной практики, оно больше было связано с ритуалами, предсказаниями и общественными институтами, чем с теологией или космогонией.

Боги и персонажи римской религии

Древнейшие божества

• Мгла (по Гигину)
  • Калиго (женская ипостась)
  • Скотос (мужская ипостась)
• Хаос — воплощение Пустоты и Мрака, существовавших при зарождении Вселенной

Первое поколение — боги заимствованы из греческой религии (по Гигину)

Дети Мглы:

• Эребус (Мрак)
• Нокс (Ночь)
• Этар (Свет)
• Диес (День)

Дети Этара и Диес:

• Теллура/Теллус (Земля)
• Каелум (Небо)
• Маре (Море)

Дети Этара и Теллус

• Теллур/Тартарусс (Бездна)
• Амур (Любовь)
• Темпус (Время)

Второе поколение божеств

Дети Каелума и Теллус

• Титаны
  • Океан
  • Гиперион
  • Крий
  • Полос
  • Пунктурер
  • Сатурн
  • Опс
  • Монета
  • Юстиция
  • Тетис
  • Эфра
  • Феба

• Киклопы
  • Арг
  • Стероп
  • Бронт

• Центиманы
  • Котт
  • Гий
  • Бриарей

Дети Мара и Теллус:

• Цефей
• Еврибия
• Тавмантус
• Турсциверс
• Кето

Младшие титаны

• Сол
• Луна
• Аврора
• Латона
• Астерия
• Атлас
• Менетеус
• Эпиметеус
• Прометеус
• Пирс
• Паллас
• Астрей

Третье поколение

Главные боги — дети Сатурна и Опс (см. Совет богов)

• Юпитер (бог грома и молний)
• Юнона (богиня семьи и брака)
• Нептун (бог морей и океанов)
• Церера (богиня плодородия и земледелия)
• Веста (богиня домашнего уюта и семейных традиций)
• Плутон/Диспатер (бог богатства, повелитель мертвых)

Четвертое поколение (дети Юпитера)

• Вулкан (бог огня и засухи)
• Марс (бог войны и мощи)
• Вакх, точнее Либер (бог виноделия)
• Меркурий (бог путешественников, купцов и воров)
• Минерва (богиня мудрости и наук)
• Диана (богиня охоты и войны)
• Феб (бог охоты и поэзии)
• Венера (богиня любви, брака и страсти)

Прочие божества

• Квирин (бог битв, сын Марса)
• Беллона (богиня неистовой войны, дочь Марса)
• Лупа (богиня-волчица, вскормившая братьев-основателей Великого Рима; охранительница Римского государства и военной силы)
• Палес (богиня скотоводства)
• Бубона (богиня крупного рогатого скота)
• Кардеа (богиня дверей)
• Юберта (богиня плодородной земли)
• Либитина (богиня смерти и похорон)
• Ангития (богиня ядовитых растений и плодов)
• Митра (бог-защитник при войне, божество согласия и дружелюбия)
• Эскулап (бог врачевания, сын Феба)
• Фасцинус (бог-защитник от проклятий и демонов)
• Аквилон (бог северного ветра)
• Фавоний (бог западного ветра)
• Австр (бог южного ветра)
• Эвр (бог восточного ветра)
• Хиона (богиня снега и льда, дочь Аквилона)
• Термин (божество границ)
• Янус (божество входов и выходов, концов и начал)
• Конс (божество жатвы)
• Опа (богиня жатвы и плодородия)
• Ферония (богиня жатвы)
• Пик (божество полей)
• Эвентус (божество урожая)
• Сильван (божество лесов)
• Пилумн (божество брака)
• Пикумн (божество рождения)
• Вагитан (божество древних римлян, присутствовавшее при первых криках новорожденного)
• Карна (покровительница человеческого тела)
• Лаверна (богиня прибыли, покровительница воров)
• Кибела (богиня земледелия, лесов и растительности)
• Помона (богиня земледелия и садов)
• Тривия (богиня лунного света и чародейства)
• Люцина (богиня деторождения, дочь Юпитера и Юноны)
• Флора (богиня растительного мира)
• Салация (морская богиня, жена Нептуна)
• Протей (морской бог, сын Нептуна и Салации)
• Тритон (морской бог, сын Нептуна и Салации)
• Прозерпина (богиня плодородия, дочь Юпитера и Цереры)
• Ангерона (богиня таинственных сил, секретов и болезней)
• Сол (Солнце)
• Луна (Луна)
• Аврора (Заря)
• Абунданция (Изобилие)
• Волупия (Удовольствие)
• Фуга (Бегство)
• Виктория (Победа)
• Кура (Помощь)
• Пакс (Мир)
• Фебруус (Очищение)
• Фатум (Судьба)
• Фортуна (Случай)
• Фидес (Верность)
• Конкордия (Согласие)
• Дискордия (Раздор)
• Хонос (Честь)
• Виртус (Храбрость)
• Спес (Надежда)
• Пудисития (Стыдливость)
• Салюс (Спасение)
• Пьетас (Родственная любовь)
• Либертас (Свобода)
• Клементия (Кротость)
• Психея (Душа)
• Кармента (Прорицание)
• Морс (Смерть)
• Сомн (Сон)
• Мания (Безумие)
• Алгос (Боль)
• Апата (Ложь)
• Дика (Правда)
• Пон (Наказание)
• Фурина (Месть)
• Павор (Паника)
• Тимор (Страх)
• Этернитас (Вечность)
• Метис (Разум)
• Фама (Молва)
• Ювента (Юность)
• Герас (Старость)
• Парки (3 богини судьбы)

Заимствованные боги

Впитывание соседних местных богов происходило постоянно, поскольку римское государство завоёвывало окружающие территории. Римляне обычно оказывали местным богам завоёванной территории те же почести, что и богам римской государственной религии. В дополнение к Кастору и Поллуксу завоёванные поселения Италии внесли свой вклад в римский пантеон в лице Дианы, Минервы, Геркулеса, Венеры и божеств меньшего ранга, некоторые из которых были италийскими божествами, другие изначально происходили из греческой культуры Великой Греции. В 203 г. до н. э. культовый объект, олицетворяющий Кибелу, был привезён из города Пессинус во Фригии и с должными церемониями приветствовался в Риме, за много веков до того, как её территория была присоединена к Риму. Два поэта той эпохи, Лукреций и Катулл, в середине первого века до нашей эры выражали неодобрительные взгляды на её дикий экстатический культ.

В некоторых случаях божества врагов власти были официально приглашены пройти через ритуал эвокатии, чтобы занять своё место в новых святилищах в Риме.

Общины иностранцев (перегрины) и бывших рабов (либертины) продолжали свои религиозные обряды в пределах города. Таким способом Митра попал в Рим, и его популярность в римской армии распространила его культ до таких далеких мест, как Римская Британия. Важные римские божества были в конечном счёте отождествлены с более антропоморфными греческими богами и богинями, и вместе с ними восприняты многие из их атрибутов и мифов.

Мифические основатели Рима

• Эней — юный царевич из рода дарданов, сын царя Анхиса и Афродиты; один из героев Троянской войны, друг троянского царевича Гектора. После осады Трои бежал из города и достиг берегов неизвестной страны, встретив народ латинов и женившись после этого на царевне латинов. Спустя много лет, их потомки (Ромул и Рем), станут основателями великого города — Рима, жители которого спустя годы породят на свет самую могущественную в мире империю.
• Ромул и Рем — сыновья весталки Реи Сильвии и бога войны Марса. Оба брата были сброшены в реку Тибр же Амулием (дядей Реи Сильвии), после чего их младенцами нашла богиня-волчица, вскормившая их, как своих волчат. Позже, оба брата выросли, став могущественными героями-полубогами, узнав о своем божественном происхождении, и, явившись к своему дяде, угрожавшему их матери, убили его, освободив их народ от его гнета. Впоследствии, юноши основали новый город на берегу Тибра, и между ними появился конфликт, перешедший в жестокую дуэль, в ходе которой Ромул смертельно ранил Рема. В знак раскаяния юноша дал новому городу своё имя, назвав Римом (лат. Roma) и став его первым царем.

Герои римских мифов

• Эней (сын Венеры, прадед Реи Сильвии)
• Асканий (старший сын Энея)
• Сильвий (младший сын Энея)
• Латин (царь Лаврента, его имя связано с происхождением названия племени латинян, отец невесты Энея)
• Нумитор (старший сын Сильвия)
• Амулий (младший сын Сильвия)
• Ромул и Рем (сыновья Марса и Реи Сильвии, основатели Рима)
• Авиллий (сын Ромула)
• Турн (царь рутулов — племени в древней Италии)
• Акрос (сабинский царь, убитый по преданию Ромулом в войне и принесенный им в жертву Юпитеру)
• Геркулес (полубог, сын Юпитера и Алкмены)
• Персей (полубог, сын Юпитера и Данаи)
• Терей (сын Марса и нимфы)

Героини римских мифов

• Рея Сильвия (жрица богини Весты; мать братьев — великих основателей Рима; потомок Энея)
• Амата (жена царя латинов)
• Герсилия (жена Ромула, одна из тридцати похищенных римлянами сабинянок)
• Лавиния (дочь Латина и Аматы; жена Энея)
• Тарпия (одна из весталок, дочь Спурия Тарпея, начальника Капитолийской крепости, предательница своего народа в войне с сабинянами)

Мифические существа (по Плинию Старшему)

• Блеммии — вымышленная раса человекоподобных существ, у которых нет головы, а глаза и рот расположены на груди
• Кентавры — народ диких смертных существ с головой и торсом человека на теле лошади
• Фавны — козлоногие лесные божества
• Вакханки — спутницы бога вина Вакха
• Наяды — нимфы-воплощения источников
• Дриады — нимфы лесов
• Ореады — нимфы гор
• Напеи — нимфы долин и полей
• Лимониады — нимфы полян и лугов
• Небулы — нимфы облаков
• Ауры — духи ветра
• Вентусы — духи шторма
• Карпои — духи зерна
• Нереиды — нимфы морей
• Океаниды — нимфы океана, дочери титанов Океана и Тетис
• Фурии — богини мщения, дочери Эребуса и Нокс
• Керы — богини смерти и войны, дочери Эребуса и Нокс
• Лары — божества домашнего очага
• Пенаты — добрые домашние божества, охранявшие единство и благополучие каждой римской семьи
• Маны — духи предков
• Камены — покровительницы наук, поэзии и искусств
• Гигинеи — раса землерожденных великанов
• Гиганты — раса ужасных змееногих хтонических чудовищ, рожденных Землей и её вторым мужем, чтобы отомстить богам Олимпа за свержение титанов и захват власти.
• Тритоны — подводные божества, свита Нептуна и Салации, Океана и Тетис
• Цетусы — морские чудовища, вроде гигантских осьминогов с клыками, дети Кето и Турсциверса
• Ламии — демоны-упыри, свита богини Тривии и бога Тартарусса
• Лестригоны — народ великанов-людоедов
• Лярвы — души и привидения умерших людей, приносящие несчастья, вплоть до смерти, тем, кто их увидел
• Амфисбены — раса летающих змей, с двумя головами: с одной на шее, другой — на длинном хвосте.
• Реморы — гигантские рыбы с присоской на голове, якобы обитающие в морях и задерживающие корабли
• Гарпии — полуженщины-полуптицы, дети морского божества Тавмантуса и океаниды Электры
• Грации — богини красоты и изящества
• Грифоны — мифические крылатые существа, с туловищем льва, головой орла

Древние римляне в связи со сходством культуры позаимствовали у греков их мифологию т.е историю сотворения мира

См. также

• Римская мифология
• Соответствие римских и греческих богов
• Праздники Древнего Рима

Ссылки

• [godsbay.ru/antique/index.html Древнеримская мифология. Энциклопедия мифологии древнего мира с иллюстрациями.]. [www.webcitation.org/6CV9RvYTP Архивировано из первоисточника 28 ноября 2012].
• Циркин Ю. Б. [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1754 Мифы Древнего Рима]. — М., 2000.
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Древнеримская мифология

Отрывок, характеризующий Римская религия

Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.