Рипуарские диалекты

Рипуарские диалекты
Самоназвание:	Ripoarisch
Страны:	Германия Германия (Северный Рейн-Вестфалия) Нидерланды Нидерланды (Лимбург) Бельгия Бельгия
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Германская ветвь Западногерманская группа Верхненемецкая подгруппа Средненемецкие диалекты
Письменность:	латиница
См. также: Проект:Лингвистика

Рипуа́рские диале́кты (Ripoarėsch Shproache; этимологически — «речные», от объединения рипуарских франков вдоль Рейна) — группа диалектов, распространённых вдоль Рейна в Германии (Северном Рейн-Вестфалия, округа Ахен, Бонн, Кёльн, Дюссельдорф, Зиген; севере Рейнланд-Пфальц), а также в восточной Бельгии и на юго-востоке Нидерландов.

Рипуарская диалектная зона в основном входит в западносредненемецкую (рейнскую) диалектную зону (см. немецкие диалекты, германские языки). Северной границей рипуарских диалектов является так называемая линия Бенрата — изоглосса, отделяющая средненемецкие диалекты от нижненемецких (к югу от этой линии верхненемецкое передвижение согласных происходит в слове machen 'делать', а к северу — не происходит). К рипуарским диалектам близок люксембургский язык (на базе мозельских диалектов).

Для рипуарских диалектов характерно музыкальное ударение, что делает их частью так называемой «франконской тоновой области», куда также входят лимбургский диалект нидерландского языка и некоторые другие диалекты, распространенные в той же области.

Распространение

Северной границей рипуарской диалектной зоны является линия Бенрата. На юге эта область доходит до Зигена, а на западе — до Эйпена. Южный её рубеж сравнительно точно совпадает с границей федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия к югу от Бад-Хоннефа и Хеннефа. Кроме того, рипуарские диалекты распространены в двух небольших областях на севере Рейнланд-Пфальц: в регионе Бад-Нойенар-Арвайлер и в регионе Линц (Рейн). Здесь на правом берегу Рейна граница проходит между Лойбсдорфом-на-Рейне и Бад-Хённингеном, а на левом берегу, пройдя между Бад-Брайзигом и Бролем, продолжается под названием Винкстбахской линии (по названию притока Рейна). Здесь границы диалектных зон определяются принадлежностью в Кёльнскому курфюршеству. Кроме того, рипуарские диалекты распространены на севере немецкоговорящей части Бельгии (с 1919 года) и на юго-западной окраине лимбургского региона в Нидерландах.

Говоры, распространенные к северу от рипуарских, между линей Бенрата и линией Ирдинга (определяющей верхненемецкое передвижение согласных в слове «я» — к северу ik, к югу isch), оказываются к ним весьма близки. Поскольку многие нижненемецкие, а точнее — нижнефранкские диалекты обнаруживают с рипуарскими ряд общих черт, их иногда могут причислять к последним.

Варианты

Наиболее известными среди рипуарских диалектов являются кёльнские (нем. Kölsch). В названии других рипуарских диалектов часто встречается элемент platt 'нижний', например Öcher Platt (Ахен), Stolberjer Platt (Штолберг), Eischwiele Platt (Эшвайлер).

Рипуарские диалекты близки и мозельским говорам, и нижнерейнским диалектам, так что их можно считать переходными говорами. С исторической точки зрения наиболее близким к рипуарским говорам является диалект Лимбурга в Нидерландах и Бельгии, который, однако, находясь по другую сторону границы, подвергается большему влиянию нидерландского языка и потому отдаляется от рипуарских диалектов.

Лексика рипуарских диалектов описана в «Рейнском словаре» (Rheinisches Wörterbuch)

Местные разновидности рипуарских диалектов отличаются многими нюансами семантики и лексики, но также особенностями произношения и грамматики. В целом говоры соседних местностей довольно похожи, и их носители могут без труда понимать друг друга, притом что диалекты удалённых друг от друга населённых пунктов могут различаться довольно сильно, вплоть до полного непонимания (это типично для ситуации диалектного континуума).

Лингвистические особенности

Вместе с лимбургскими диалектами рипуарские формируют так называемую франконскую тоновую зону, так как в них существует система тонального ударения. Кроме того, ритм рипуарского предложения определяют чередования долготы гласных, небольшие паузы внутри слов, сандхи, (необязательная) эпентеза гласных (чаще всего шва), а также дифтонгизация многих гласных. В рипуарских диалектах в большей степени, чем в соседних идиомах, ударение и смена тона используются для выражения смысловых противопоставлений.

Письменная форма

Несмотря на достаточно большое количество диалектной литературы, до сих пор стоит проблема адекватной передачи особенностей устной речи на письме. До сих пор не решен вопрос о том, на какой из множества местных говоров стоит опираться: более того, не все согласны, брать за основу немецкую или нидерландскую орфографию. Лишь для кёльнского диалекта предпринимались попытки организованной стандартизации («Академия нашего кёльнского языка», Akademie für uns Kölsche Sproch), которые, однако, были не слишком успешны.

Ссылки

В Викисловаре список слов рипуарского языка содержится в категории «Рипуарский язык»

• [www.woerterbuchnetz.de/RhWB «Рейнский словарь»]  (нем.)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Рипуарские диалекты

А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.