Рисири

РисириРисири

</tt>

</tt>

Рисири яп. 利尻
45°11′31″ с. ш. 141°13′21″ в. д.45.19194° с. ш. 141.22250° в. д. / 45.19194; 141.22250
Акватория	Японское море
Страна	Япония Япония
Регион	Хоккайдо
Рисири
Площадь	182,11 км²
Наивысшая точка	1721 м
Население (2008 год)	5593 чел.
Плотность населения	30,712 чел./км²

Рисири (яп. 利尻) — вулканический остров в Японском море примерно в 20 км от северо-западного побережья Хоккайдо к западу от города Вакканай. Принадлежит Японии. Площадь острова — 182,11 км², окружность — 63 км.

Название острова происходит от айнского rii-shiri — «высокий остров».

География

На карте остров выглядит почти правильным кругом, потому что, по сути дела, представляет собой погруженный в море конус вулкана.

Многие приезжают на остров ради подъёма на гору Рисири-сан высотой 1721 м (илл.). И к острову, и к горе в Японии иногда применяют название Рисири-Фудзи, так как по очертаниям гора напоминает знаменитый японский вулкан Фудзияму. Однако для европейца Рисири-сан скорее похожа на гору из Швейцарских Альп, которую как будто вырвали из горного массива и поставили особняком. Восхождение (которое занимает обычно от 10 до 12 часов) возможно даже в пасмурную погоду, в этом случае вы прорвётесь сквозь пояс облаков в высокогорья и получите в награду потрясающий вид с вершины горы, где, к тому же, приютилась крохотная синтоистская часовня. На вершину горы ведут многочисленные тропы. Самый удобный маршрут начинается примерно в 3 км южнее Осидомари, от палаточного лагеря Рисири-Хокуроку. На пути к вершине есть приют; это хижина, расположенная в 15 минутах ходьбы за вершиной горы Тёкан.

В ясную погоду гору хорошо видно с российского острова Монерон (Сахалинская область), расположенного в 120 км к северу.

Вместе с расположенным рядом островом Ребун и прибрежной полосой северо-западного побережья Хоккайдо (Саробецу) остров Рисири входит в состав национального парка Рисири-Ребун-Саробецу, образованного в 1974 г.

Экономика

Две важнейшие составляющие экономики острова — это туризм и рыболовство. На Рисири немало отелей и хостелов, особенно в Осидомари, все необходимые магазины, ряд онсэнов (обустроенных горячих источников с хорошо развитой инфраструктурой), расположенный на западном побережье музей (илл.), несколько стадионов и парков.

Одно из традиционных занятий местных жителей — заготовка морской капусты; нередко водоросли для просушки раскладывают прямо на обочинах дорог (илл.).

На Рисири нет пунктов обмены валюты, а международные пластиковые карточки принимаются весьма ограниченно; поэтому прежде чем ехать туда, следует озаботиться получением японской наличности в Вакканае. Ближайшее к вокзалу и паромному терминалу место, где возможна подобная операция, это банк «Токугин», расположенный в двух кварталах к западу от вокзала, по направлению к склону горы; валютообменник находится на втором этаже банка.

Транспорт

Из Вакканая на Рисири ежедневно летают самолёты; перелёт занимает всего 15 минут, но билет относительно дорог — ¥14 120 (около $150) в оба конца, к тому же — из-за неустойчивой на побережье погоды рейсы могут откладывать. Аэропорт на острове расположен в нескольких километрах от Осидомари.

Гораздо проще и надёжнее добраться из Вакканая морем: каждый день ходят три парома, время в пути — 1 час 40 минут, цена билета в один конец — ¥1880 (около $20). С мая по сентябрь число паромов увеличивается до четырёх в день, а в январе-феврале снижается до двух. Кроме того, раз в день паром ходит и на соседний остров Ребун, останавливаясь в портах Осидомари и Куцугата на Рисири. Два основных порта острова — Осидомари (яп. 鴛泊) на северо-восточном (илл.) и Куцугата (яп. 沓形) на западном берегу.

По всему берегу острова проходит кольцевая дорога, вдоль которой располагаются рыбацкие деревушки.

Хорошо развитая система муниципального транспорта, отличная велосипедная дорожка, которая подковой охватывает половину периметра острова. Специально для велосипедной дорожки построены мосты через ущелья (илл.).

Ссылки

• [maps.google.com/maps?om=1&ie=UTF8&ll=45.189296,141.229935&t=h&z=12 Карты Google]

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Рисири

Отрывок, характеризующий Рисири

– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.