Ритшель, Эрнст

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Эрнст Фридрих Август Ритшель (нем. Ernst Friedrich August Rietschel; 15 декабря 1804, Пульсниц — 21 февраля 1861, Дрезден) — немецкий скульптор, один из крупнейших представителей классицизма. Созданные им памятники Гёте и Шиллера перед зданием Городского театра в Веймаре, как и памятник Лессингу в Брауншвейге, являются всемирно известными произведениями искусства, олицетворяющими творческий гений Германии.



Жизнь и творчество

Не закончив торговое образование, Э.Ритшель в 1820 году поступает в Дрезденскую академию художеств; учился у Франца Петриха. В 1826 году он переезжает в Берлин, где продолжает обучение в мастерской Христиана Даниэля Рауха. В 1828 году Ритшель участвует в Нюрнберге, от имени своей мастерской в закладке памятника, посвящённого памяти А.Дюрера. На обратном пути скульптор посещает Гёте в Веймаре. Повторно он посещает великого поэта, вместе с Х.Раухом, в 1829 году.

В 1832 году Эрнст Ритшель женится на Альбертине Траутшольд, и в том же году он становится профессором скульптуры в дрезденской Академии художеств. Работая совместно с архитектором, создателем дрезденской Земпероперы Готфридом Земпером, Эрнст Ритшель украшает многие дрезденские здания своими скульптурами. В 1836 году его избирают членом берлинской и венской Академий художеств. В последующие годы скульптор выполняет такие значительные работы, как памятник Лессингу в Брауншвейге (1854), что приносит ему известность одного из крупнейших скульпторов-монументалистов своего времени.

Первая жена Эрнста Ритшеля скончалась в 1835, вскоре после рождения их второй дочери (также вскоре умершей). В 1836 году скульптор женится вторично, на Шарлотте Карус, родившей ему сына. Однако и вторая жена мастера скончалась — в 1837 году. В мае 1841 года Ритшель женится в третий раз — на Марии Ханд, прожившей с ним 7 лет, прежде чем она также умерла в 1848 году. Мария родила Эрнсту двух сыновей и дочь (рано умершую). В апреле 1851 года Ритшель женится в 4-й раз, на Фредерике Опперман, родившей ему дочь.

Зимой 1851—1852 годов скульптор совершает путешествие по Италии и Сицилии. В 1855 году он представляет на художественной выставке в Париже свою скульптуру Лессинга. В том же году Ритшель награждается большой Почётной медалью и становится офицером ордена Почётного легиона. В 1856 году избирается почётным членом стокгольмской Академии художеств. В 1857 году Ритшель посещает в Берлине своего учителя Х. Д. Рауха. В том же году, 4 сентября, был открыт его знаменитый ныне памятник Гёте и Шиллеру в Веймаре. В 1858—1859 годах он получает заказ на возведение памятника Реформации в Вормсе.

Э.Ритшель был также почётным членом Академий изящных искусств Парижа, Рима, Антверпена, Копенгагена и Брюсселя. Значительная часть его скульптурных работ — после смерти мастера, с 1889 года — хранится в дрезденском Собрании скульптуры во дворце Альбертинум.

Напишите отзыв о статье "Ритшель, Эрнст"

Литература

Галерея

Отрывок, характеризующий Ритшель, Эрнст

Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.