Риф Кингмен

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Риф Кингмен
Kingman Reef
Основано 1856
Официальный язык английский
Территория
• Всего
• % водной поверхн.

76 км²
0.016
Валюта доллар США
Интернет-домены .us (ранее .um)
Координаты: 6°24′00″ с. ш. 162°24′00″ з. д. / 6.40000° с. ш. 162.40000° з. д. / 6.40000; -162.40000 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=6.40000&mlon=-162.40000&zoom=12 (O)] (Я)

Ки́нгмен (англ. Kingman Reef) — коралловый риф в северной части Тихого океана. Общая площадь — 76 км², из них суши 1.2 га. Статус — неинкорпорированная неорганизованная территория США (то есть, формально, не входит в состав США, но является их владением). Постоянного населения нет.





География

Располагается в 1600 км к югу от Гавайских островов и в 67 км к северо-западу от ближайшей земли — атолла Пальмира. Это самый северный из островов Лайн.

Самая высокая точка возвышается над уровнем моря примерно на один метр. Некоторое время во время приливов остров полностью находится под водой.

Кингмен примечателен ещё тем, что на нём находится около 200 видов кораллов, а также огромное количество гигантских моллюсков — столько их нет ни на одном другом рифе.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4776 дней] Вся сухопутная часть этого рифа покрыта ракушками этих моллюсков — благодаря которым он становится чуть выше.

История

Назван в честь американского капитана У. Кингмена, впервые давшего описание рифа в 1853. С 1860 года риф, не относившийся ни к какому государству, принадлежал United States Guano Company, которая получила его под предлогом нахождения там залежей гуано, хотя их существование не подтверждено[1][2]. Формально аннексирован США в 1922. В конце 1930-х лагуна рифа использовалась авиакомпанией Pan Am как промежуточная база для гидросамолётов на пути между Гавайями и Самоа.[3]. По указу президента США от 14 февраля 1941 года риф был превращён в военно-морскую базу.

В кино

Увидеть Кингмен можно в документальном фильме Би-би-си «Тайны Тихого океана» (четвёртая серия).

Напишите отзыв о статье "Риф Кингмен"

Литература

Энциклопедия стран мира / Глав. ред. Н. А. Симония; редкол. В. Л. Макаров, А. Д. Некипелов, Е. М. Примаков; предисл. Н. А. Симонии; М.: ЗАО "Издательство «Экономика», 2004.

Примечания

  1. Bryan, E.H. Jr. (1941): American Polynesia and the Hawaiian Chain (1st ed.). Tongg Puplishing Company, Honolulu, Hawaii. p.154.
  2. [www.gpo.gov/fdsys/pkg/GAOREPORTS-OGC-98-5/content-detail.html GAO/OGC-98-5 - U.S. Insular Areas: Application of the U.S. Constitution]. U.S. Government Printing Office (November 7, 1997). Проверено 23 марта 2013.
  3. [www.clipperflyingboats.com/transpacific-airline-service Pan Am Clipper Flying Boats]

Ссылки

  • [www.janeresture.com/kingman_reef/index.htm Jane’s Oceania Page — Kingman Reef]


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)


Отрывок, характеризующий Риф Кингмен

Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.