Рихтер, Фёдор Фёдорович

Рихтер Фёдор Фёдорович
Основные сведения
Страна	Российская империя Российская империя
Дата рождения	23 февраля (6 марта) 1808(1808-03-06)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	7 (19) марта 1868(1868-03-19) (60 лет)
Место смерти	Москва
Работы и достижения
Учёба:	ИАХ
Работал в городах	Москва
Реставрация памятников	Благовещенский собор Московского Кремля, Боровицкая башня, Собор Спаса на Бору, Ипатьевский монастырь и др.
Научные труды	Памятники древнего русского зодчества…
Награды

Фёдор Фёдорович Ри́хтер (Фри́дрих Фри́дрихович) (23 февраля (6 марта) 1808, Санкт-Петербург — 7 (19) марта 1868, Москва) — русский архитектор, реставратор и преподаватель, основоположник научной реставрации в России. Директор Московского дворцового архитектурного училища (1842—1865).

Биография

Место рождения зодчего точно не установлено: источники называют г. Гольдинген (Кулдига) Курляндской губернии или Петербург. Он был сыном художника. Дата переезда Рихтера в Петербург точно не известна, но с октября 1827 года он состоял рисовальщиком в чертёжной при строительстве Исаакиевского собора, являясь одновременно вольноприходящим учеником Академии Художеств.

В 1833 году Рихтер окончил Императорскую Академию художеств (ИАХ) и получил звание художника архитектуры 1 класса, после чего был включен в список пенсионеров (редкий случай для вольноприходящих учеников) и в мае 1834 года отправлен в поездку в Италию. Целью поездки было изучение архитектуры, а по её окончании необходимо было представить обмер или графическую реконструкцию какого-либо памятника архитектуры.

В сентябре 1839 году Академия художеств присудила Рихтеру звание академика архитектуры, а в январе 1840 г. он стал членом Миланской Академии Художеств. С 1841 года являлся профессором ИАХ. В феврале 1841 года архитектор был откомандирован в Московскую Строительную комиссию и направлен на строительство Большого Кремлёвского дворца. В 1843 году Рихтер получил должность старшего архитектора по постройке Дворца и являлся автором проектов Владимирского и Александровского залов. Кроме того, он состоял членом совета по постройке Храма Христа Спасителя, а также заведовал строительством Оружейной Палаты.

В 1842—1865 годах был директором Московского дворцового архитектурного училища, а после этого — членом совета Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В 1850 году в шести выпусках вышла книга Ф. Ф. Рихтера «Памятники древнего русского зодчества, снятые с натуры и представленные в планах, фасадах и разрезах замечательнейшими деталями каменной высечки и живописи», экземпляры которой хранятся в библиотеке Московского архитектурного института. Часть чертежей для издания была выполнена выпускниками Московского Дворцового архитекторского училища, но многие работы были сделаны Рихтером лично. В 1851—1856 годах была выпущена вторая редакция этого труда, к которому современники относились как «главному пособию архитекторов, проектирующих в русском стиле». В основу книги, содержащей схемы и чертежи уникальных древнерусских построек, легли результаты исследований архитектурных памятников Древней Руси.

Начиная в 1850-х годов Ф. Ф. Рихтер начал активную работу по реставрации архитектурных памятников. На его счету восстановление Боровицкой башни Московского Кремля, Ипатьевский монастырь в Костроме, Палаты бояр Романовых, стены Псковского Кремля и многие другие.

Помощником Рихтера работал архитектор Н. И. Финисов.

Работы

• церковь Благовещения в Петровском парке, 1844—1847 гг.
• автор проектов Владимирского и Александровского залов Большого Кремлёвского дворца
• руководил перестройкой Хамовнических казарм (Комсомольский проспект, д.18—24)
• реставрация Палат Романовых, при участии А. П. Попова, 1858—1859 гг.
• Дом Медведниковых в Староконюшенном переулке (не сохранился)
• помещения для мануфактурных выставок 1847 и 1853 годов
• усадьба Воронцовых в подмосковном имении Марьино
• реставрация Благовещенского собора
• реставрация Боровицкой башни
• реставрация Собора Спаса на Бору (не сохранился)
• реставрация церкви в Дубровицах, 1850 г.
• Храм Покрова Пресвятой Богородицы в имении Боде в Мещерское (посёлок, Московская область) 1853—1859 гг.
• реставрация Ипатьевского монастыря, 1862 г.
• обмер и описание памятников древнего русского зодчества

Награды

• Бриллиантовый перстень (1827, 1840)
• Единовременно 5000 рублей серебром (1849)
• Орден Святой Анны 2-й степени (02.04.1849, императорская корона к ордену 03.09.1851)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1856)

Литература

• Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е—1917 годы). Иллюстрированный биографический словарь / Под ред. А. В. Рогачева. — М.: Фирма "КРАБиК", 1998. — С. 210-211. — 322 с. — ISBN 5-900395-17-0.
• Новицкий А. П. Рихтер, Федор Федорович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Федор Рихтер: У истоков научной реставрации // Архитектура СССР, 1987, № 3
• Забытый зодчий Ф. Ф. Рихтер. Сб. документов под ред. И. И. Комаровой // Труды Государственного исторического музея. № 117. М.: ГИМ., 2000

Ссылки

• [www.archi.ru/events/news/news_current_press.html?nid=5500 Романтизм и патриотизм Федора Рихтера]
• [www.svclub.ru/?an=research_FRichter-publications_zodchii-6 Е. И. Кириченко. «Памятники древнего русского зодчества…» Ф. Ф. Рихтера в контексте русской культуры середины XIX в.]
• [azbukivedi.ucoz.ru/publ/iskusstvo/pamjatniki_drevnego_russkogo_zodchestva/4-1-0-76 Несколько иллюстраций из книги Ф. Ф. Рихтера «Памятники древнего русского зодчества…»]
• [www.svclub.ru/?an=research_FRichter-publications_zodchii-2 Е. Л. Трегубова. Новые материалы о деятельности Ф. Ф. Рихтера (из фондов ОПИ ГИМ)]

Отрывок, характеризующий Рихтер, Фёдор Фёдорович

Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.