Ричардс, Майкл

Майкл Ричардс
Michael Richards
Ричардс в 1993 году
Имя при рождении:	Майкл Энтони Ричардс
Место рождения:	Калвер-Сити, Калифорния, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актёр
Карьера:	1979 — н. в.
Награды:	«Эмми» (1993, 1994, 1997)

Майкл Энтони Ричардс (англ. Michael Anthony Richards; род. 24 июля 1949, Калвер-Сити, Калифорния, США) — американский актёр и комедиант, выигравший три премии «Эмми» (1993, 1994, 1997) за роль Космо Крамера из телесериала «Сайнфелд». Менее известен как сценарист (девять эпизодов двух сериалов в 1981 и 2000 годах) и продюсер (семь эпизодов одного сериала в 2000 году). В 2013 году Ричардс вернулся на телевидение с ролью в ситкоме «Кёрсти».

Биография

Майкл Энтони Ричардс родился в Калвер-Сити, штат Калифорния, в 1949 году. Его родители — Филлис (в девичестве Нардоззи), библиотекарь медицинской документации, и Уильям Ричардс, инженер-электрик. Майкл два года отслужил в армии — однако, не во Вьетнаме, где тогда шла война, а в Западной Германии.

Майкл учился в Калифорнийском институте искусств и получил степень бакалавра в 1975 году. Во время учёбы, неоднократно играл в студенческих спектаклях. Несколько лет провел в «в поисках себя» в коммуне в горах Санта-Крус.

В течение 18-ти лет Майкл Ричардс был женат на Кэтлин, семейном психотерапевте; в браке у них родилась дочь София. В начале 1990-х они развелись.

Фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1982	ф	Молодость, больница, любовь	Young Doctors in Love	Маламуд Каллахан
1986	тф	Фресно	Fresno	второй подручный
1989	ф	Ультравысокая частота	UHF	Стэнли Спадовски
1989—1998	с	Сайнфелд	Seinfeld	Космо Крамер
1990	ф	Трудный ребёнок	Problem Child	Мартин Бэк
1993	ф	Яйцеголовые	Coneheads	клерк в мотеле
1993	ф	Я женился на убийце с топором	So I Married an Axe Murderer	репортёр газеты
1994	ф	Пустоголовые	Airheads	Дуг Бич
1995	ф	Сумасшедшие герои	Unstrung Heroes	Дэнни Лидз
1997	ф	Процесс и ошибка	Trial and error	Ричард Риетти
2000	тф	Дэвид Копперфильд	David Copperfield	Уилкинс Микобер
2009	с	Умерь свой энтузиазм	Curb Your Enthusiasm	Майкл Ричардс
2013—2014	с	Кёрсти	Kirstie	Фрэнк Бакстер

Отрывок, характеризующий Ричардс, Майкл

Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.