Ричард Пикман
Ри́чард А́птон Пи́кман (англ. Richard Upton Pickman) — персонаж рассказов американского писателя Говарда Лавкрафта.
Содержание
История персонажа
В творчестве Лавкрафта
Идея рассказа о художнике и существах, обитавших в подземельях, возникла у Лавкрафта во время визита в Бостон: «… Лавкрафт осмотрел квартал очень старых домов в Норт-энде. Он слышал о тоннелях, соединяющих подвалы домов, предположительно использовавшихся контрабандистами в колониальные времена, и это предание положило начало рассказу „Натура Пикмана“ объёмом в пять тысяч слов»[1]. Лавкрафт описал подлинную улицу и дом, которые вскоре были снесены[2].
Согласно «Натуре Пикмана», Ричард Пикман был художником из Бостона, чьи картины вызывали весьма неоднозначную реакцию, поскольку на них изображались совершенно невообразимые, ужасные и отвратительные существа. Как выяснилось впоследствии, Пикман каким-то образом умел вызывать их и писал с натуры. В конце рассказа Пикман исчез — «возвратился в мифическую мглу, где так любил блуждать»; возможно, он даже «был не вполне человеком»[3].
Рассказчик говорит о картинах Пикмана: «во всех аспектах своего искусства — и в замысле, и в исполнении — Пикман был полным и добросовестным реалистом»; исследователи творчества Лавкрафта предполагают, что здесь он выразил собственное творческое кредо[4].
В очерке «История „Некрономикона“» Лавкрафт сообщает, что семье Пикманов, первоначально обитавшей в городе Салеме, принадлежал греческий экземпляр этой книги, но он был утрачен, когда «художник Р. А. Пикман пропал без вести в 1926 году».
Дальнейшая история Ричарда Пикмана в творчестве Лавкрафта представлена фрагментарно. Известно лишь, что он превратился в упыря и стал правителем своих сородичей в т. н. «Мире Грёз». В повести «В поисках неведомого Кадата» Пикман появляется как помощник и союзник Рэндольфа Картера:
…На надгробии 1768 года, украденном с бостонского кладбище «Гранари», восседал упырь, ранее бывший художником Ричардом Аптоном Пикманом. Он был голым и скользким, и в чертах его лица появились настолько явные черты сходства с упырьим племенем, что его человеческое происхождение стало неопознаваемым[5].
По предположению одного из исследователей творчества Лавкрафта, Пикман является героем рассказа «Изгой» (The Outsider)[6], написанного от имени обитающего в замке одинокого существа, которое на вид сочетало в себе «все, что нечисто, скверно, мерзко, непотребно, аморально и аномально». Взглянув на себя в зеркало, существо осознаёт своё уродство и остаётся жить на кладбище «с насмешливыми и дружелюбными вампирами»[7].
Продолжатели Лавкрафта
Образ Пикмана встречается в ряде историй, написанных по мотивам Лавкрафта. Так, в романе Роберта Блоха «Странные тысячелетия» (Strange Eons) оказывается, что всё, что писал Лавкрафт, — правда. В начале книги всплывает странная картина, похожая по описанию на творчество Пикмана; затем выясняется, что картина действительно принадлежит кисти некоего Ричарда Аптона, который был другом Лавкрафта[8].
Появления и упоминания
- «Натура Пикмана» (англ. Pickman’s Model, рассказ, 1926) — основная история.
- «В поисках неведомого Кадата» (англ. The Dream-Quest of Unknown Kadath, повесть, 1926—1927) — эпизодически.
- «История Чарльза Декстера Варда» (повесть, 1927) — упоминается.
- «История Некрономикона» (эссе, 1927) — упоминается.
- «Ужас Архэма» (настольная игра) — Ричард Аптон Пикман является одним из союзников, которого может взять с собой герой-сыщик.
- Fallout 4 (компьютерная игра) — Пикман появляется в ней как полноценный персонаж в одном из мини-квестов.
Напишите отзыв о статье "Ричард Пикман"
Примечания
- ↑ Спрэг де Камп Л. Лавкрафт. СПб., 2008. С. 346.
- ↑ Joshi, S.T. A Dreamer and a Visionary: H.P. Lovecraft in His Time. Liverpool University Press, 2001.
- ↑ Лавкрафт Г. Ф. Хребты безумия. М., 2010. С. 181 (перевод Е. Бриловой).
- ↑ Joshi, S.T., and D.E. Schultz. An H.P. Lovecraft Encyclopedia. Greenwood Press, 2001. P. 206
- ↑ Лавкрафт Г. Ф. Сны в ведьмином доме. М., 2010. С. 567 (перевод О. Алякринского).
- ↑ Mosig Y.D.W. The Four Faces of the Outsider // Schweitzer, D. Discovering H.P. Lovecraft. Wildside Press, 2001.
- ↑ Лавкрафт Г. Ф. Хребты безумия. М., 2010. С. 286 (перевод О. Мячковского).
- ↑ Szumskyj, B. The Man Who Collected Psychos: Critical Essays on Robert Bloch. McFarland & Co., 2009.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ричард Пикман– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости. Но Ростов не слушал. – Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей. – Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он. – И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться. – Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он. В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания. В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления. Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований. Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем. Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу. Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте. Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне. Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений. Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном. Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам. |