Смолли, Ричард

Ричард Смолли
англ. Richard Smalley
Дата рождения:	6 июня 1943(1943-06-06)
Место рождения:	Акрон, Огайо
Дата смерти:	28 октября 2005(2005-10-28) (62 года)
Место смерти:	Хьюстон, Техас
Страна:	США
Место работы:	Университет Райса
Альма-матер:	Мичиганский университет, Принстонский университет
Известен как:	открыватель фуллеренов
Награды и премии:	Премия Эрнеста Лоуренса (1991) Международная премия за новые материалы (1992) Медаль Джона Скотта (1993) Премия памяти Рихтмайера (1993) Премия «Хьюллетт-Пакард» (1994) Нобелевская премия по химии (1996) Медаль Франклина (1996)

Ричард Смолли (англ. Richard Errett Smalley; 6 июня 1943, Акрон, Огайо — 28 октября 2005, Хьюстон, Техас) — американский физик, в 1996 году вместе с Робертом Кёрлом и Харольдом Крото получил Нобелевскую премию за открытие новой формы углерода — фуллеренов.

Биография

Смолли родился 6 июня 1943 года в городе Акрон, штат Огайо. Учился в Мичиганском университете, получил степень бакалавра в 1965 году. В 1973 году получил степень доктора философии в Принстонском университете. Учёбу и занятия наукой Смолли сочетал с работой в химической отрасли, где приобрел инженерные навыки и опыт руководителя.

Поступив после защиты диссертации на работу в Чикагский университет, Смолли вместе с коллегами развивает новое направление — лазерную спектроскопию в сверхзвуковых потоках. В 1976 году вместе с семьей переезжает в Хьюстон в штате Техас и занимает должность доцента в Университете Райса.

Продолжая работу в спектроскопии, Смолли анализирует состав атомных кластеров, образующихся при испарении различных веществ лазером и последующем охлаждении в сверхзвуковых потоках. Используя эту методику, в 1985 году он в сотрудничестве с коллегой по университету Робертом Керлом и Гарольдом Крото из британского Университета Сассекса открывает новые сфероподобные формы углерода — фуллерены. В последующее десятилетие Смолли продолжает заниматься изучением фуллеренов (в частности C28, C70 и эндоэдральных фуллеренов), а также исследует синтез углеродных нанотрубок в присутствии различных катализаторов.

Получив за открытие фуллеренов Нобелевскую премию, Смолли убеждает руководство открыть при университете Центр нанонауки и технологий (Rice Center for Nanoscience and Technology — CNST). Его группа разрабатывает метод синтеза нанотрубок из монооксида углерода под высоким давлением и передает технологию созданной при центре компании Carbon Nanotechnologies.

Активный сторонник развития и популяризации нанотехнологий, Смолли в то же время резко полемизирует с Эриком Дрекслером — нанотехнологическим активистом, продвигающим идеи молекулярных роботов-сборщиков. Смолли указывает на фундаментальные проблемы, которые препятствуют созданию саморазмножающихся роботов, и опасается, что рисуемые Дрекслером апокалипсические картины могут серьёзно ослабить поддержку нанотехнологий в обществе.

В свои последние годы больной лейкемией Смолли старался обратить внимание учёных и общества на глобальные задачи, важнейшей из которых он считал поиск недорогих и чистых источников энергии. Несмотря на болезнь, он не жалел сил на пропаганду науки и образования под девизом «Будь учёным — спаси мир».

Учёный скончался 28 октября 2005 года в Хьюстоне.

Ссылки

• [www.mirludei.ru/2008/12/ричард-смолли/ Биография Ричарда Смолли] (рус.)

Отрывок, характеризующий Смолли, Ричард

– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.