Ричард Фиц-Гилберт де Клер

Ричард Фиц-Гилберт де Клер англ. Richard FitzGilbert de Clare <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб дома де Клер</td></tr>
1-й граф Хартфорд
1135 — 15 апреля 1136
Предшественник:	Титул создан
Преемник:	Гилберт де Клер
3-й лорд де Клер
1114 — 15 апреля 1136
Предшественник:	Гилберт Фиц-Ричард
Преемник:	Гилберт де Клер
Рождение:	ок. 1084
Смерть:	15 апреля 1136(1136-04-15) около Абергавенни
Род:	Клеры
Отец:	Гилберт Фиц-Ричард
Мать:	Аделиза (Алиса) де Клермон
Супруга:	Аделиза Честерская
Дети:	сыновья: Гилберт, Годфрид, Роджер, Ричард дочери: Рохеза, Агнесса, Алиса, Аделиза, Люси, Мабель

Ричард Фиц-Гилберт де Клер (англ. Richard FitzGilbert de Clare; ок. 1084 — 15 апреля 1136) — 3-й лорд де Клер с 1114 года, 1-й граф Хартфорд с 1135 года, англонормандский аристократ из рода Клеров, сын Гилберта Фиц-Ричарда, 2-го лорда Клера, и Алисы де Клермон, дочери Гуго де Крея, графа де Клермон. Убийство Ричарда де Клера 15 апреля 1136 года послужило толчком к мощному восстанию в Уэльсе, на некоторое время остановившего нормандскую экспансию в Уэльсе.

Биография

После смерти своего отца в 1117 году Ричард унаследовал сеньорию Клер в Суффолке, Кередигион в Южном Уэльсе, земли де Клеров в Хартфордшире, Эссексе и некоторых других английских графствах. Женитьба Ричарда на Аделизе, сестре Ранульфа де Жернона, графа Честера, принесла ему дополнительные владения в Линкольншире и Нортгемптоншире. Наибольшее значение, однако, имели валлийские земли Ричарда с центром в Кардиганском замке, позволявшие ему контролировать значительную часть юго-западного Уэльса. К 1135 году под властью англонормандских баронов оказалась практически вся территория Южного Уэльса, а валлийские князья были оттеснены в горы. На завоёванной территории под охраной многочисленных замков были сформированы феодальные сеньории, основанные на труде колонистов из Англии, Нормандии и Фландрии.

Со смертью короля Генриха I в 1135 году центральная власть в Англии существенно ослабла. На английский престол вступил Стефан Блуаский, что, однако, было оспорено дочерью Генриха I императрицей Матильдой. Заинтересованный в поддержке английской аристократии, Стефан активно раздавал титулы и земельные владения крупнейшим баронам королевства. В частности, согласно семейной традиции дома Клеров, Ричарду де Клеру был пожалован титул графа Хартфорда. Временным ослаблением Англии воспользовались валлийцы. 1 января 1136 года валлийский отряд из западного Брихейниога вторгся в Гвент и нанёс поражение норманнам. В это время Ричард де Клер находился в Англии. Несмотря на сообщения о волнениях в Уэльсе, в начале апреля 1136 г. с небольшим отрядом граф перешёл валлийскую границу и направился в свои владения в Кередигионе. Однако неподалёку от Абергавенни в современном Монмутшире Ричард попал в засаду и был убит Иорвертом ап Оуайном, внуком короля Гвента Карадога ап Грифида.

Гибель Ричарда де Клера стала сигналом к мощному восстанию в Уэльсе против англонормандских завоевателей. Войска королей Гвинеда и Дехейбарта вторглись в Кередигион и разгромили норманнские войска в битве при Криг-Маур возле Кардигана. Вскоре валлийцы захватили город Кардиган и осадили вдову Ричарда де Клера в замке. Ей на помощь пришёл Миль Глостерский, который пробился через Южный Уэльс к Кардигану и освободил Аделизу. Тем не менее восстание продолжилось. В 1137 году пал Кармартен, а затем и Лланстефан. К 1153 году под руководством Риса ап Грифида валлийцы восстановили контроль над всей территорией Южного Уэльса, за исключением Пембрука и Гламоргана.

Брак и дети

Жена: Аделиза Честерская, дочери Ранульфа ле Мешена, 1-го графа Честера. Их дети:

• Гилберт де Клер (1115—1153), 1-й граф Хартфорд и 4-й лорд де Клер;
• Алиса де Клер (р. ок. 1117); муж: Кадваладр ап Грифид (ум. 1172), принц Гвинеда;
• Годфрид де Клер (ум. в младенчестве);
• Рохеза де Клер (ок. 1120 — ?); 1-й муж: Гилберт де Гант (ок. 1120—1156), граф Линкольн; 2-й муж: с 1157/1163 Роберт Фиц-Роберт, стюард Уильяма де Перси;
• Агнесса де Клер; муж: Ричард Скруп из Бартона в Линкольншир (ум. до 1166);
• Роджер де Клер (1122—1173), 2-й граф Хартфорд и 5 лорд де Клер; жена Мод де Сент-Хилар, дочь Джеймса де Сент-Хилар;
• Ричард де Клер (ум. 1190); жена: Алина де Стампфорд, дочь Жоффруа Фиц-Болдуина;

Также возможно дочерьми Ричарда и Аделизы были:

• Аделиза де Тонбридж (ум. до 1166); муж: Уильям де Перси (ум. 1174/1175);
• Люси де Клер (ум. после 1155); муж: Болдуин де Ревьер (ум. 4 июля 1155), 1-й граф Девон
• Мабель де Клер (ок. 1125 — после 1185); муж: Уильям де Хелион из Хелионс Бампстида (ум. до 1159)

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL1.htm#_Toc321390441 Генеалогия первых графов Хартфорд] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 8 июня 2013.
• [vlib.iue.it/carrie/texts/carrie_books/nelson/6.html Убийство Ричарда де Клера и восстание в Южном Уэльсе] (англ.). Проверено 8 июня 2013. [www.webcitation.org/6HDxN9law Архивировано из первоисточника 8 июня 2013].
• [homepages.rootsweb.com/~pmcbride/james/f027.htm#I303X5 Представители дома де Клер] (англ.). Проверено 8 июня 2013. [www.webcitation.org/6HDxNrW39 Архивировано из первоисточника 8 июня 2013].
• [www.thepeerage.com/p15835.htm#i158349 Richard FitzGilbert]. thePeerage.com. Проверено 8 июня 2013. [www.webcitation.org/6HDxOV5ol Архивировано из первоисточника 8 июня 2013].

Предки Ричарда Фиц-Гилберта

Жоффруа де Брионн (ок. 953 — ок. 1015) граф д’Э и де Брионн               Гилберт де Брионн (ок. 979/1000 — ок. марта 1040) граф д’Э и де Брион                       Ричард Фиц-Гилберт (до 1035 — ок. 1090) сеньор де Бьенфейт и д’Орбек, 1-й лорд де Клер и де Тонбридж                             Гуннора д’Ону (ок. 984 — ?)                         Гилберт Фиц-Ричард (ум. 1114/1117) 2-й лорд де Клер, лорд Кардикана                                   Осберн де Болебек                 Готье I Жиффар (ум. до 1085) сеньор де Лонгвиль                       Эвелин де Крепон                 Рохеза Жиффар (ум. после 1113)                               Жерар Флайтель                 Ирменгарда Флайтель                         Ричард Фиц-Гилберт 3-й лорд де Клер и граф Хартфорд                                         Гуго I де Крей (ум. после 3 марта 1057) сеньор де Крей               Рено II де Крей (ум. 1088) сеньор де Крей, граф де Клермон-ан-Бовези                       Гуго I де Клермон (ок. 1030 — 1101) граф де Клермон-ан-Бовези                             Ирментруда                         Аделиза де Клермон (ок. 1058 — ?)                                   Хильдуин III де Рамерю (ум. после 1032) сеньор де Рамерю, граф де Мондидье               Хильдуин IV де Рамерю (ум. ок. 1063) сеньор де Рамерю, граф де Мондидье и де Руси                       Маргарита де Рамерю (ок. 1045 — ок. 1110)                               Эбль де Руси (ум. 11 мая 1033) граф де Руси, архиепископ Реймса               Аделаида де Руси (ок. 1015/1020 — 1062)                         Беатрис де Эно (ок. 996 — ?)

Отрывок, характеризующий Ричард Фиц-Гилберт де Клер

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.