Дэвис, Ричард Хардинг

Ричард Хардинг Дэвис
Richard Harding Davis
Род деятельности:	журналист, писатель
Дата рождения:	18 апреля 1864(1864-04-18)
Место рождения:	Филадельфия, Союз(США)
Дата смерти:	11 апреля 1916(1916-04-11) (51 год)
Место смерти:	Нью-Йорк

Ричард Хардинг Дэвис (англ. Richard Harding Davis; 18 апреля 1864, Филадельфия — 11 апреля 1916, Нью-Йорк) — американский журналист и писатель. По утверждению «Британской энциклопедии», «самый известный репортёр своего поколения».

Биография

Дэвис родился 18 апреля 1864 года в Филадельфии. Его мать Ребекка Хардинг Дэвис была писательницей, а его отец Лемюэль Кларк Дэвис был журналистом и редактором газеты «Philadelphia Public Ledger». Дэвис учился в Университете Лихай и Университете Джонса Хопкинса. Его попросили оставить оба университета из-за того, что он пренебрегал учёбой ради общественной жизни.

Отец Дэвиса нашёл ему место журналиста в газете «Philadelphia Record», но Дэвиса скоро уволили. После короткой работы в «Philadelphia Press» он поступил на более высокооплачиваемое место в «New York Evening Sun», где привлёк внимание такими противоречивыми темами, как аборты, самоубийства и смертные казни. Впервые на него обратили внимание в мае-июне 1889 года после репортажа о разрушении Джонстауна (Пенсильвания) в результате наводнения. К этому добавились репортажи и о других громких событиях, например, о первой казни на электрическом стуле (казнь Уильяма Кеммлера в 1890 году).

Дэвис стал главным редактором журнала «Harper's Weekly» и одним из ведущих военных корреспондентов во время Англо-бурской войны (1899—1902). Будучи американцем, он имел уникальную возможность освещать события и с британской, и с бурской стороны. Дэвис также работал на «New York Herald», «The Times» и «Scribner's Magazine».

Во время Испано-американской войны (1898) Дэвис был на борту корабля флота США, когда происходил артобстрел кубинского города Матансас. Репортаж Дэвиса попал в газету, но журналистам до конца войны было запрещено бывать на американских кораблях. Дэвис был другом Теодора Рузвельта и помог создать легенду об отряде «Мужественные всадники», почётным членом которого он был.

Он был одним из многих военных корреспондентов, освещавших события Русско-японской войны (1904—1905) с японской стороны.

Позднее он был на Салоникском фронте во время Первой мировой войны.

Дэвис был дважды женат. Первый раз — на художнице Сесиль Кларк (1899). Второй раз — на актрисе Бэсси Маккой (1912). В браке с Бэсси родилась дочь Хоуп.

Художник Чарльз Дана Гибсон использовал Дэвиса как модель для мужского варианта «девушек Гибсона». Он упоминается в раннем романе Синклера Льюиса «Додсворт» как образец героя — искателя приключений.

Дэвис издал несколько популярных в то время сборников рассказов, приключенческих романов и документальных книг о своих путешествиях. После смерти Дэвиса вышел сборник воспоминаний о нём, среди авторов которого были писатели, художники, политики (в частности, Теодор Рузвельт и Уинстон Черчилль).

Иллюстрации

• Theodore Roosevelt with Richard Harding Davis.jpg

  Дэвис и Теодор Рузвельт на Кубе, 1898 год

• Bessie and Hope Davis.jpg

  Бэсси и Хоуп Дэвисы

• RHD House.jpg

  Дом Дэвиса в Мэрионе

• Captain Macklin.jpg

  Обложка одного из романов

Литература

• Bleiler, Everett (1948). The Checklist of Fantastic Literature. Chicago: Shasta Publishers. pp. 32.
• Lubow, Arthur. The Reporter Who Would Be King: A Biography of Richard Harding Davis (Biography. New York: Charles Scribner’s Sons, 1992). ISBN 0-684-19404-X;
• Osborn, Scott Compton. (1960) Richard Harding Davis: The Development of a Journalist (Dissertation thesis, University of Kentucky. OCLC 44083545. [reprinted by Twayne Publishers, Boston, 1978. ISBN 0-805-77192-1; ISBN 978-0-805-77192-3; OCLC 3965741

Ссылки

• [www.gutenberg.org/author/Richard+Harding+Davis Книги Ричарда Хардинга Дэвиса] на сайте «Проект Гутенберг»
• [archive.org/search.php?query=creator%3A%22Richard+Harding+Davis%22 Книги Ричарда Хардинга Дэвиса] на сайте «Архив интернета»

Отрывок, характеризующий Дэвис, Ричард Хардинг

– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]