Ричард из Шрусбери, 1-й герцог Йоркский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ричард из Шрусбери
англ. Richard of Shrewsbury<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Фрагмент картины «Принцы в Тауэре» Джона Эверетта Милле, 1878 год</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Ричарда, герцога Йоркского</td></tr>

Герцог Йоркский
май 1474 года — 25 июня 1483 года
Монарх: Эдуард IV
Ричард III
Граф-маршал
1476 — 25 июня 1483 года
Монарх: Эдуард IV
Предшественник: Энн Моубрей
Преемник: Джон Говард, герцог Норфолк
Граф Ноттингем
1476 — 25 июня 1483 года
Монарх: Эдуард IV
Граф Норфолк
7 февраля 1477 года — 25 июня 1483 года
Монарх: Эдуард IV
Герцог Норфолк
1481 — 25 июня 1483 года
Монарх: Эдуард IV
 
Рождение: 17 августа 1473(1473-08-17)
Шрусбери, Шропшир, Королевство Англия
Смерть: после 1483 года
вероятно Тауэр, Лондон, Королевство Англия
Род: Йорки
Отец: Эдуард IV
Мать: Елизавета Вудвиль
Супруга: Энн Моубрей
 
Награды:

Ри́чард из Шру́сбери, 1-й ге́рцог Йо́ркский (англ. Richard of Shrewsbury, 1st Duke of York; 17 августа 1473 — после 1483) — второй сын английского короля Эдуарда IV и его жены Елизаветы Вудвилл.

Несмотря на юный возраст, Ричард был женат: брак с Энн Моубрей принёс маленькому принцу несколько титулов, а её смерть — богатые поместья. После смерти отца Ричард из Шрусбери стал предполагаемым наследником престола при своём старшем брате-короле Эдуарде V. Однако оба принца, как и другие дети Эдуарда IV, были признаны незаконнорождёнными их дядей Ричардом Глостером. Вскоре после того, как Ричард Глостер был провозглашён королём, оба мальчика таинственно исчезли из Тауэра.





Биография

Принц Ричард родился в Шрусбери и был вторым сыном и шестым из десяти детей короля Эдуарда IV и его жены, Елизаветы Вудвилл[1]. В мае следующего года мальчик был назван герцогом Йоркским; именно с него началась традиция, по которой этот титул присваивался вторым сыновьям или же следующим братьям королей[к 1][2]. В 1476 году Ричард также был провозглашён графом-маршалом, который отвечал за содержание лошадей и поддержание порядка в дворцовых службах[3]. 15 января 1478 года в капелле Св. Стефана[en] Вестминстерского дворца четырёхлетний Ричард женился на пятилетней Анне Моубрей, дочери и наследнице Джона Моубрея, герцога Норфолка[2]. Поскольку герцогство тестя Ричарда уже угасло к тому времени, когда он умер, Анна не смогла унаследовать его, и титул был воссоздан заново: Ричард стал графом Норфолком и графом Уоренном 7 февраля 1477 года. Годом ранее, 12 июня 1476 года, герцог Йоркский также получил титул графа Ноттингема[2]. Когда маленькая жена принца скончалась в ноябре 1481 года, обширные владения, доставшиеся ей от отца, должны были отойти Уильяму, виконту Беркли[en] и Джону Говарду, но парламентский акт от января 1483 года передавал наследство Анны Ричарду и его потомкам, если бы таковые имелись. Два сонаследника были лишены прав на наследство: виконт Беркли имел финансовые трудности, его долги были погашены королём Эдуардом IV и сам виконт отказался от наследства. Лорд Говард остался не у дел[4].

Предполагаемый наследник

9 апреля 1483 года неожиданно умер отец Ричарда и новым королём стал его старший брат Эдуард, а сам герцог Йоркский стал предполагаемым наследником[en]. Их дядя Ричард, герцог Глостерский, был назначен регентом и лордом-протектором своих племянников[5]. Вскоре после смерти брата, Глостер стал принимать меры, чтобы изолировать племянников от Вудвиллов и приказал арестовать Энтони Вудвилла и Ричарда Грея, дядю и единоутробного брата мальчиков[6]. Молодой король был перевезён в Лондонский Тауэр в ожидании коронации под защиту герцога Глостера. Ричард вместе с матерью и сёстрами укрылся в убежище. Позже Глостер уговорил Елизавету Вудвилл отправить сына в башню к королю для компании[7].

Два месяца спустя, 22 июня 1483, брак Эдуарда IV с Елизаветой Вудвилл был признан незаконным, поскольку Эдуард на момент заключения брака с Елизаветой уже был связан обещанием с другой женщиной[к 2][10]. Ричард, в числе других детей покойного короля, объявлялся незаконнорожденным, а также лишался прав на престол и всех титулов. 25 июня 1483 Ричард приказал казнить ранее арестованных брата и дядю Ричарда в замке Понтефракт, Йоркшир[6]. Глостер был объявлен королём 6 июля 1483 года[11].

Дальнейшая судьба

Вскоре после провозглашения королём их дяди перестали поступать какие-либо вести о Ричарде и его старшем брате, а потом и вовсе поползли слухи, что мальчики были убиты[12][13]. Дальнейшая судьба Ричарда и его старшего брата неизвестна — сведений о том, как и когда они умерли, нет. Наиболее распространена версия о том, что принцы были убиты по приказу их дяди Ричарда III[14][15]. Томас Мор писал, что принцы были задушены подушками в Тауэре по приказу короля[16]; версия Мора легла в основу пьесы Шекспира Ричард III, где Джеймс Тирелл со своими подельниками убивает принцев по приказу короля. В более поздний период версия о виновности Ричарда III была отвергнута историками, начиная с Уильяма Корнуолиса в начале XVII века[17]. В период до исчезновения мальчиков старшего из них, Эдуарда, часто навещал доктор; историк Дэвид Болдуин[en] предполагает, что современники посчитали Эдуарда умершим от болезни или попыток вылечить его[18]. В отсутствие веских доказательств появился ряд других теорий, среди которых наиболее популярны две — принцы были убиты по приказу герцога Бекингема и по приказу Генри Тюдора. Тем не менее, Поллард отмечает, что эти теории менее вероятны, нежели более простая и очевидна, в которой детей убивает именно их дядя-король, который контролировал доступ к ним и был ответственен за их благополучие[19].

В 1674 году в ходе ремонта одной из башен Тауэра под лестницей были обнаружены останки двух детей. По приказу короля Карла II останки были перемещены в Вестминстерское аббатство, где были захоронены под именами Ричарда и его старшего брата[20]. Останки были изучены повторно в 1933 году; было обнаружено, что в скелетах отсутствовали некоторые фрагменты и имелись примеси животных костей. Принадлежность этих останков детям короля Эдуарда IV так и не была доказана[21].

В 1789 году рабочий, осуществлявший ремонт в капелле Св. Георгия[en] в Виндзорском замке, случайно обнаружил и вскрыл склеп короля Эдуарда IV и его жены Елизаветы Вудвилл. В примыкающем к склепу помещению были обнаружены гробы двоих детей. На гробнице были высечены имена детей Эдуарда: Джорджа, герцога Бедфорда, умершего в возрасте двух лет, и принцессы Марии, умершей в возрасте 14 лет. Оба они умерли при жизни отца. Однако останки этих двоих детей позже были обнаружены в другом помещении капеллы; таким образом, неизвестно, чьи останки захоронены под именами Джорджа и Марии[22][23].

Лже-Ричард

Первым претендентом на роль выжившего Ричарда, герцога Йоркского, мог стать Ламберт Симнел[24]. Мальчик родился ок. 1477 года; настоящее его имя и происхождение не известны. В возрасте около 11 лет он был взят на воспитание священником, получившим образование в Оксфорде, Ричардом Саймоном, который заметил невероятное сходство Ламберта с детьми короля Эдуарда IV[24]. Саймон, рассчитывавший стать новым «делателем королей», дал мальчику хорошее образование, чтобы выдать его за Ричарда из Шрусбери[25]. Однако, очевидная разница в возрасте между Ламбертом и принцем Ричардом, а также слухи о побеге из Тауэра Эдуарда Уорика заставили Саймона изменить план[24][26]. В 90-х годах XV века человек по имени Перкин Уорбек объявил себя принцем Ричардом и заявил свои права на английский престол. Впервые Уорбек заговорил о себе как о герцоге Йоркском в 1490 году в Бургундии при дворе Маргариты Йоркской, — тётки реального Ричарда. Он рассказал историю своего чудесного спасения: якобы брат его, король Эдуард V, был убит, но самого Ричарда пощадили из-за его возраста и «невинности» и заставили принести клятву, которая заставила принца скрывать своё истинное имя и происхождение «некоторое количество лет»[27]. С 1483 по 1490 год он скрывался в Европе под защитой йоркистов, но после отъезда своего главного опекуна, сэра Эдварда Брэмтона, решил заявить о себе[27]. Уорбеку поверили многие, в том числе и некоторые монархи и знать[28]. Так, Яков IV принял претендента при своём дворе, оказывал ему поддержку[29][30] и даже выдал за него свою родственницу леди Кэтрин Гордон[en][31]. В конечном итоге Уорбек поднял восстание, в ходе которого был провозглашён королём Ричардом IV. Однако вскоре он был схвачен, его армия распущена, а зачинщики казнены. Сам Уорбек после того, как признал себя самозванцем, был выпущен из Тауэра и хорошо принят при дворе[27]. Вместе с ним в Лондон была доставлена и его жена, Кэтрин Гордон, которую взяла под опеку королева[27]. После 18 месяцев при дворе Уорбек попытался бежать, но был схвачен и посажен в Тауэр. Там он снова стал строить план побега, но уже вместе с Эдуардом Уориком. Оба были казнены. Происхождение претендента осталось неясным, но внешнее сходство с детьми короля Эдуарда IV позволило предположить, что Уорбек был одним из бастардов самого Эдуарда, его брата Ричарда III или его сестры Маргариты[27].

Герб

Генеалогия

Предки Ричарда Йоркского
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Эдмунд Лэнгли, 1-й герцог Йоркский
 
 
 
 
 
 
 
8. Ричард Конисбург, 3-й граф Кембридж
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. Изабелла Кастильская
 
 
 
 
 
 
 
4. Ричард Плантагенет, 3-й герцог Йоркский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Роджер Мортимер, 4-й граф Марч
 
 
 
 
 
 
 
9. Анна де Мортимер
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Алиенора Холланд
 
 
 
 
 
 
 
2. Эдуард IV Английский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Джон Невилл, 3-й барон Невилл де Рэби
 
 
 
 
 
 
 
10. Ральф де Невилл, 1-й граф Уэстморленд
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Мод Перси
 
 
 
 
 
 
 
5. Сесилия Невилл
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Джон Гонт, 1-й герцог Ланкастер
 
 
 
 
 
 
 
11. Джоан Бофорт
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. Кэтрин Суинфорд
 
 
 
 
 
 
 
1. Ричард Йоркский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Джон Вудвилл
 
 
 
 
 
 
 
12. Ричард Вудвилл из Грэфтона
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Изабелла Гобион
 
 
 
 
 
 
 
6. Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Томас Биттлсгейт
 
 
 
 
 
 
 
13. Элизабет Джоан Биттлсгейт
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Джоан де Бошан
 
 
 
 
 
 
 
3. Елизавета Вудвилл
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Жан Люксембургский
 
 
 
 
 
 
 
14. Пьер I де Люксембург-Сен-Поль
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. Маргарита д'Энгиен
 
 
 
 
 
 
 
7. Жакетта Люксембургская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Франсуа I де Бо
 
 
 
 
 
 
 
15. Маргарита де Бо
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. Свева Орсини
 
 
 
 
 
 

В культуре

В первом сезоне британского комедийного сериала «Чёрная Гадюка» рассказывается альтернативная история, в которой Ричард Шрусбери унаследовал английский трон после смерти Ричарда III, став королём Ричардом IV. Роль исполнил Брайан Блессид[en][32].

Ричард является одним из персонажей романа Филиппы Грегори «Белая королева[en]»[33] и его экранизации (роль исполнил Тед Оллпресс[34]). Здесь мать мальчика, Елизавета Вудвилл, отправляет в Тауэр вместо своего сына другого ребёнка, а самого Ричарда отсылает в Турне[к 3]. В конце романа Ричард появляется под вымышленным именем. История находит своё продолжение в другом романе Грегори, «Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса[en]»[35].

Ричард также персонаж серии подростковых романов «Пропавшие[en]» Маргарет Петерсон Хэддикс[en]. Его история рассказывается во втором романе серии, где мальчик появляется под именем Алекса Полчака[36].

Ричард появляется в шестнадцатом эпизоде первого сезона аниме «Kuroshitsuji», где главный герой сталкивается в старом замке с привидениями, которые оказываются давно убитыми братьями-принцами — Ричардом Шрусбери и Эдуардом V[37].

В историческом романе Ваноры Беннетт «Портрет Незнакомки» Ричард предстаёт перед читателем в образе взрослого мужчины, Джона Клемента, члена семьи Томаса Мора и мужа его приёмной дочери[38].

Также Ричард появляется в пьесе Шекспира «Ричард III» и её многочисленных постановках и экранизациях:

  • Ричард III (фильм, 1912 год; роль исполнила Вирджиния Рэнкин[39])
  • Ричард III (фильм, 1955 год; роль исполнил Энди Шайн[40])
  • Ричард III (телефильм, 1973 год; роль исполнил Бенце Дьёндьёшши[41]
  • Трагедия Ричарда III (фильм, 1983 год; роль исполнил Джереми Диммик[42]
  • Ричард III (фильм, 1995 год; роль исполнил Мэтью Грум[43])

Кроме того, Ричард является персонажем ряда других фильмов и телесериалов:

  • Принцы в Тауэре (фильм, 1928 год; роль исполнила Банти Фосс[44])
  • Башня смерти (фильм, 1939 год; роль исполнил Джон Герберт-Бонд[45])
  • Эпоха королей[en] (мини-сериал, 1960 год; роль исполнил Майкл Льюис[46]
  • Башня смерти[en] (фильм, 1962 год; роль исполнил Дональд Лосби[47])
  • Война роз[en] (1965 год; роль исполнил Пол Мартин)
  • Второй приговор[en] (телесериал, 1976 год; эпизод «Кто убил принцев в Тауэре?», роль исполнил Робин Сопер[48])

Напишите отзыв о статье "Ричард из Шрусбери, 1-й герцог Йоркский"

Комментарии

  1. В дальнейшем эта традиция нарушалась только один раз, когда королева Виктория в 1892 году даровала этот титул своему внуку Георгу.
  2. В парламентском акте, Titulus Regius (1 Ric. III), лорд-протектор герцог Глостерский заявил, что дети его старшего брата вместе с Елизаветой Вудвилл незаконны на том основании, что его брат был обручён с вдовой леди Элеонор Батлер, что в те времена считалось юридически обязывающим договором, и вследствие чего любые другие брачные договоры становились недействительными. Бургундский хронист Филипп де Коммин говорил, что Роберт Стиллингтон, епископ Бата и Уэльса, утверждал, что провел церемонию обручения между Эдуардом IV и леди Элеанор[8][9].
  3. В конце экранизации, в отличие от книги, Ричард возвращается домой.

Примечания

  1. Baldwin, 2011, p. 54.
  2. 1 2 3 Weir (I), 2011, p. 139.
  3. Fisher, 1832, p. 605.
  4. Ross, 1983, p. 37.
  5. [westminster-abbey.org/our-history/royals/richard-iii Richard III] (англ.). The dean and chapter of Westminster. Проверено 12 января 2015.
  6. 1 2 Chalmers, 1817, p. 353.
  7. Rhodes, D.E. The Princes in the Tower and Their Doctor (англ.) // The English Historical Review. — Oxford University Press, 1962. — No. 77 (303). — P. 304—306. — DOI:10.1093/ehr/lxxvii.ccciii.304..
  8. Hancock, 2009, pp. 33, 191—194.
  9. Commynes, de Roye, 1855, pp. 396—397.
  10. Weir, 2011, p. 222.
  11. Weir, 2011, pp. 222—223.
  12. Weir, 2011, pp. 2—3.
  13. [www.bbc.co.uk/history/historic_figures/princes_in_tower.shtml The Princes in the Tower] (англ.). BBC. Проверено 8 февраля 2015.
  14. Weir, 2011, p. 227.
  15. Horrox, 2004.
  16. Weir, 2011, p. 4, 218.
  17. Kendall, 1955, p. 427.
  18. Baldwin, David. [www.bbc.co.uk/history/0/23574430 The White Queen - What happened to the Princes in the Tower?] (англ.)(недоступная ссылка — история). BBC History (2013). Проверено 31 июля 2015. [web.archive.org/web/20150512141238/www.bbc.co.uk/history/0/23574430 Архивировано из первоисточника 12 мая 2015].
  19. Pollard, 2002, pp. 124, 132, 137.
  20. Steane, 2003, p. 65.
  21. Weir, 2011.
  22. St. John Hope, 1913, pp. 418–419.
  23. Vetusta Monumenta, 1789, p. 4.
  24. 1 2 3 Weir, 2011, p. 231.
  25. Williamson, 1961, p. 25.
  26. Kilfeather, 2005, p. 37.
  27. 1 2 3 4 5 Weir, 2011, pp. 238-239.
  28. Weir, 2011, pp. 236-237.
  29. Weir, 2011, p. 237.
  30. Macdougall, 2015, pp. 123—124, 136, 140—141.
  31. Balfour Paul, McInnes, Laverick Murray, 1877, pp. 257, 262—264.
  32. [www.bbc.co.uk/comedy/theblackadder/ The Black Adder] (англ.). BBC. Проверено 12 августа 2015.
  33. [www.philippagregory.com/books/the-white-queen The White Queen] (англ.). Official Philippa Gregory website. Проверено 12 августа 2015.
  34. «Белая королева» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  35. [www.philippagregory.com/books/the-white-princess The White Princess] (англ.). Official Philippa Gregory website. Проверено 12 августа 2015.
  36. Margaret Peterson Haddix. [books.google.ru/books?id=eHJcsrBVD2AC&printsec=frontcover&dq=Margaret+Peterson+Haddix&hl=ru&sa=X&ved=0CGQQ6AEwCWoVChMItNHgr8mjxwIVgYRyCh1DdAWX#v=onepage&q=Margaret%20Peterson%20Haddix&f=false Sent]. — Simon and Schuster.
  37. [sharetv.com/shows/black_butler/episodes/816209 1x16 His Butler, in an Isolated Castle] (англ.). ShareTV — The Online Television Community. Проверено 12 августа 2015.
  38. Vanora Bennett. [books.google.ru/books?id=LawA_JbVQgYC&printsec=frontcover&dq=Portrait+of+an+Unknown+Woman&hl=ru&sa=X&ved=0CBwQ6AEwAGoVChMI5_3m_M2jxwIV6v5yCh2Zyg7w#v=onepage&q=Portrait%20of%20an%20Unknown%20Woman&f=false Portrait of an Unknown Woman]. — Harper Collin.
  39. «Ричард III» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  40. «Ричард III» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  41. «III. Richárd» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  42. «The Tragedy of Richard III» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  43. «Richard III» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  44. «The Princes in the Tower» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  45. «Tower of London» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  46. «An Age of Kings» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  47. «Tower of London» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  48. «Second Verdict» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Литература

  • Baldwin, David. [books.google.ru/books?id=py07AwAAQBAJ Elizabeth Woodville: Mother of the Princes in the Tower]. — The History Press, 2011. — 240 p. — ISBN 0752468979, 9780752468976.
  • Baldwin, David. [books.google.ru/books?id=C2g7AwAAQBAJ The Lost Prince: The Survival of Richard of York]. — The History Press, 2011. — 256 p. — ISBN 075247992X, 9780752479927.
  • Balfour Paul, James; McInnes, C. T.; Laverick Murray, Athol. [books.google.ru/books?id=lYg1AQAAMAAJ Accounts of the Lord High Treasurer of Scotland] / ed. Thomas Dickson. — H.M. General Register House, 1877. — Т. 1. — P. 257, 262—264.
  • Chalmers, Alexander. [books.google.ru/books?id=qW1kAAAAMAAJ The General Biographical Dictionary: Containing an Historical and Critical Account of the Lives and Writings of the Most Eminent Persons in Every Nation]. — J. Nichols, 1817. — Т. 32. — P. 351—354. — 545 p.
  • Commynes, Philippe de; de Roye, Jean. [books.google.ru/books?id=sstnAAAAMAAJ The memoirs of Philip de Commines, Lord of Argenton] / Sir Andrew Richard Scoble. — H.G. Bohn, 1855. — Т. 1. — P. 396–397. — 405 p.
  • Fisher, George (of Swaffham, Norkolk.). [books.google.ru/books?id=H78IAQAAMAAJ A Companion and Key to the History of England]. — Simpkin and Marshall, 1832. — P. 605. — 769 p.
  • Hancock, Peter A. [books.google.ru/books?id=vPMNAQAAMAAJ Richard III and the Murder in the Tower]. — The History Press, 2009. — 240 p.
  • Horrox, Rosemary. [www.oxforddnb.com/view/article/8521 Edward V of England] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
  • Kendall, Paul Murray. [books.google.ru/books?id=9lJnAAAAMAAJ Richard the Third]. — Allen & Unwin, 1955. — P. 427. — 514 p. — ISBN 0393007855, 9780393007855.
  • Kilfeather, Siobhán Marie. [books.google.ru/books?id=8QWZRVAPa6sC Dublin: A Cultural History]. — Oxford University Press, 2005. — P. 37. — 300 p. — ISBN 0195182014, 9780195182019.
  • Macdougall, Norman. [books.google.ru/books?id=7FoArgEACAAJ James IV]. — John Donald Publishers Limited, 2015. — P. 123—124, 136, 140—141. — 352 p. — ISBN 1906566909, 9781906566906.
  • Nicolas, Sir Nicholas; Courthope, Harris William. [books.google.ru/books?id=5HwaAAAAYAAJ The Historic Peerage of England]. — John Murray, 1857. — P. 363. — 610 p.
  • Pollard, A. J. [books.google.ru/books?id=P5-WPwAACAAJ Richard III and the Princes in the Tower]. — Stroud: Alan Sutton, 2002. — P. 124, 132, 137. — 260 p. — ISBN 0750930225, 9780750930222.
  • Ross, Charles Derek. [books.google.ru/books?id=SdkM5uyUau8C Richard III]. — University of California Press, 1983. — P. 37. — 265 p. — ISBN 0520050754, 9780520050754.
  • Steane, John. [books.google.ru/books?id=t1SFAgAAQBAJ The Archaeology of the Medieval English Monarchy]. — Routledge, 2003. — P. 65. — 224 p. — ISBN 1134641591, 9781134641598.
  • St. John Hope, William. [books.google.ru/books?id=-Cc1ygAACAAJ Windsor castle, an architectural history]. — Offices of Country Lif, 1913. — P. 418—419. — 638 p.
  • Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=7nZ90l1_IzAC Britain's Royal Families: The Complete Genealogy]. — Random House, 2011. — P. 139. — 400 p. — ISBN 1446449114, 9781446449110.
  • Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=o4G84HNEd3wC The Princes in the Tower]. — Random House, 2011. — 304 p. — ISBN 144644919X, 9781446449196.
  • Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=j3OfAwAAQBAJ Richard III and The Princes In The Tower]. — Random House, 204. — 320 p. — ISBN 1473520738, 9781473520738.
  • [books.google.ru/books?id=keukjwEACAAJ Vetusta Monumenta]. — 1789. — Т. 3. — P. 4. — 638 p.
  • Williamson, James A. [books.google.ru/books?id=-VYnoAEACAAJ The Tudor Age]. — New York: D. McKay, 1961. — P. 25. — 468 p.

Отрывок, характеризующий Ричард из Шрусбери, 1-й герцог Йоркский

Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.