Ричи, Джек
| Джек Ричи | |
| Jack Ritchie | |
 | |
| Имя при рождении: |
Джон Джордж Ричи |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: |
США |
| Род деятельности: |
прозаик |
| Годы творчества: |
1953—1983 |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
| Премии: | |
Джон Джордж Ричи (John George Reitci; 26 февраля 1922 — 25 апреля 1983) — американский писатель, автор детективной прозы, публиковавшийся под псевдонимом Джек Ричи (Jack Ritchie). Хотя им был написан один роман, наибольшую известность принесли ему многочисленные рассказы.
Биография
Джек Ричи родился в Милуоки 26 февраля 1922 года. По окончании средней школы он поступил в Государственный педагогический университет Милуоки. Во время Второй мировой войны он был призван в армию США и в течение двух лет служил в центральной части Тихого океана, проведя большую часть этого периода на острове Кваджалейн, где он, чтобы скоротать время, прочитал большое количество детективов и полюбил этот жанр[1]. После того как война закончилась, Ричи вернулся в родной город и, не сумев восстановиться в университете, некоторое время работал в магазине отца. Однако работа портного не прельщала его, и он решил зарабатывать на жизнь написанием рассказов. Его мать Ирма Ричи, также сочинявшая новеллы, познакомила Ричи с литературным агентом Ларри Стернигом, которому он отдал недавно написанный рассказ Always the Season. Стерниг моментально оценил литературное дарование начинающего писателя и в 1953 году продал новеллу нью-йоркской газете Daily News[2].
В 1954 году Ричи женился на писательнице Рите Кроне (Rita Krohne), которая под фамилией по мужу опубликовала серию исторических приключенческих романов для детей[1]. После развода в 1978 году Ричи переехал в Форт-Аткинсон (штат Висконсин)[2].
Вскоре после завершения своего единственного романа Tiger Island Джек Ричи скончался от сердечного приступа 25 апреля 1983 года[3].
Творчество
Среди писателей, повлиявших на его творчество, Ричи упоминал Агату Кристи, Джона Д. Макдональда, Реймонда Чандлера и Дональда Уэстлейка[4]. Его талант в свою очередь ценили Альфред Хичкок, Энтони Бучер, Эдвард Хох и Уэстлейк[5].
Джек Ричи был плодовитым автором новелл, опубликованных в различных периодических изданиях[6]. На протяжении 1950-х годов несколько его рассказов были напечатаны в журнале Manhunt, другие появлялись в таких изданиях, как The Philadelphia Inquirer, Stag, New York Daily Mirror, Smashing Detective Stories и Good Housekeeping. В общей сложности было опубликовано свыше 500 новелл Ричи[7]. Наибольшее количество произведений появилось на страницах журнала Alfred Hitchcock’s Mystery Magazine: 123 новеллы за 23 года (1959—1982)[8]. Рассказы, опубликованные в AHMM, были использованы в популярном телесериале «Альфред Хичкок представляет»; другие легли в основу «Непридуманных историй». Один из рассказов под названием The Green Heart был экранизирован Элейн Мей в ленте «Новый лист» (1971) с участием самой Мей и Уолтера Маттау. Новелла «Когда не стало Эмили» (The Absence of Emily), отмеченная Премией Эдгара Аллана По в 1982 году, была экранизирована дважды.
В начале 1970-х годов Ричи создал образы сыщика-вампира Кардулы (акроним Дракулы) и детектива Генри Тернбакла, использованные в самых известных его рассказах. Его роман был опубликован в 1987 году, четыре года спустя после смерти автора. Другие произведение продолжали печататься посмертно; один из недавних рассказов The Fabricator был напечатан в Alfred Hitchcock Mystery Magazine в мае 2009 года. В настоящее время в каждом номере еженедельной газеты "Новый век" печатается по 1 рассказу писателя.
Напишите отзыв о статье "Ричи, Джек"
Примечания
- ↑ 1 2 Austin, Dorothy Witte. Necessity of Solitude, The Milwaukee Journal (29 августа 1962).
- ↑ 1 2 Simms, Richard. [henryturnbuckle.tripod.com/biograph.htm A short biography for John George Reitci]. Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/6FmckHDjj Архивировано из первоисточника 11 апреля 2013].
- ↑ Mystery writer Jack Ritchie dies, The Milwaukee Journal (25 апреля 1983).
- ↑ Puechner, Ray (October 1972). «Jack Ritchie: An Interview». The Armchair Detective 6 (1).
- ↑ Simms, Richard [henryturnbuckle.tripod.com/index.htm Jack Ritchie: An Appreciation and Bibliography]. Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/6FmckliG1 Архивировано из первоисточника 11 апреля 2013].
- ↑ Wells, Robert W.. Major Leaf in Career Turned After Reams of Stories, The Milwaukee Journal (25 апреля 1971).
- ↑ [www.wla.lib.wi.us/readers/wlac/notable/Notable%202004.htm#John 2004 Notable Wisconsin Authors]. Wisconsin Library Association. Проверено 6 июня 2012.
- ↑ Simms, Richard [henryturnbuckle.tripod.com/checklis.htm The Short Stories of Jack Ritchie: A Chronological Checklist]. Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/6FmclEcSs Архивировано из первоисточника 11 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий Ричи, Джек
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
