Рише, Жан-Батист

Жан-Батист Рише

Жан-Батист Рише (1780 — 27 февраля 1847) — генерал гаитянской армии. Президент Гаити в 1846—1847 годах.

Рише родился в семье сержанта колониальной полиции и, возможно, служил в повстанческой армии. Участвовал в Гаитянской революции 1801 года. После обретения страной независимости в 1803 году Рише присоединился к силам под руководством Анри Кристофа, который в 1807 году присвоил Рише звание генерала и назначил своим заместителем. Во время гражданской войны между сторонниками Кристофа и Петиона Рише сыграл важную роль в победе первого в битве под Сибертом 1 января 1807 года. Во время осады Порт-о-Пренса в 1811 году Рише командовал левым крылом армии Кристофа. Преданный офицер, Рише быстро стал одним из наиболее доверенных командиров Анри Кристофа и, как следствие, получил в подчинение Северную провинцию Гаити, где успешно боролся с выступлениями мулатского населения.

После отстранения Кристофа от власти в 1820 году Рише поддержал новое правительство, что позволило ему получить должность в кабинете Жана-Пьера Буайе. Он сохранял за собой пост до того, как к власти в 1845 году пришел Жан-Луи Пьеро. Последний попытался реформировать правительство, в результате чего «буайеристы» возбудили восстание в Порт-о-Пренсе и департаменте Артибонит в 1846 году. 1 марта того же года повстанцы провозгласили Рише президентом Гаити. Одним из первых указов Рише на посту президента стало восстановление конституции Гаити 1816 года.

На посту президента Рише не оправдал надежд «буайеристов», которые видели в его лице своего рода марионетку. Вскоре президент Рише предложил те же реформы, которые надеялся провести его предшественник. Вероятно, эти действия Рише повлекли за собой его смерть 27 февраля 1847 года от, вероятно, отравления, хотя это никогда не было доказано.

После смерти Рише пост президента занял Фостен-Эли Сулуки, который позже провозгласил себя императором Фостеном I.

Отрывок, характеризующий Рише, Жан-Батист

Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.