Роберто Деверё

Слово «Деверё» имеет и другие значения.

Опера

Роберто Деверё
Roberto Devereux
Композитор	Гаэтано Доницетти
Автор(ы) либретто	Сальваторе Каммарано
Жанр	Лирическая трагедия
Действий	3
Год создания	1837
Первая постановка	29 октября 1837 года.
Место первой постановки	Неаполь

Роберто Деверё (итал. Roberto Devereux) / Роберто Деверё, или граф Эссекс (итал. Roberto Devereux, ossia Il conte di Essex) — лирическая трагедия в трёх актах итальянского композитора Гаэтано Доницетти. Итальянское либретто написано Сальваторе Каммарано по мотивам трагедии французского автора Франсуа Ансело «Елизавета Английская». Премьера состоялась 29 октября 1837 года в Неаполе в театре Сан-Карло.

Опера входит в цикл Гаэтано Доницетти, посвящённый истории Англии XVI века, к которому также принадлежат оперы «Анна Болейн», «Мария Стюарт» и «Замок Кенилворт».

Опера базируется на некоторых фактах из реальной жизни Роберта Деверё, 2-го графа Эссекса, фаворита королевы Елизаветы и одного из самых влиятельных вельмож своего времени. В либретто множество исторических неточностей. Сюжет либретто Каммарано похож на либретто Феличе Романи «Граф Эссекс» (1833). Вдова Романи даже обвиняла Каммарано в плагиате.

Действующие лица

Елизавета, королева Англии	сопрано
Герцог Ноттингемский	баритон
Сара, герцогиня Ноттингемская, его жена	меццо-сопрано
Роберто Деверё, граф Эссекс	тенор
Лорд Сесил	тенор
Сэр Уолтер Рэли	бас
Паж	контральто
Родственник Ноттингема	бас
Лорды парламента, рыцари, сквайры, пажи, гвардейцы Ноттингема

Либретто

Акт первый. Сцена первая. Зал в Вестминстерском дворце

Придворные дамы ожидают выхода королевы. Среди них Сара, герцогиня Ноттингемская. Она подавлена. В Лондон возвратился из похода в Ирландию её возлюбленный Роберт Деверё. Но королева, которая тоже влюблена в Роберта, во время его отсутствия насильно против воли выдала её замуж за герцога Ноттингемского. Входит королева. Она с издёвкой спрашивает, почему Сара такая грустная, ведь она недавно вышла замуж и должна быть счастлива. Королева призывает всех дам радостно встретить Роберта, который возвращается из Ирландии победителем. Входят Уильям Сесил, Уолтер Рэли и другие лорды Парламента. Они недовольны возвышением Роберта. Сесил обвиняет Роберта перед Елизаветой в том, что в Ирландии тот интриговал с целью захватить престол и самому стать королём. Появляется Роберт. Елизавета требует отчёта о походе. В ходе диалога между Робертом и королевой выясняется, что королева по-прежнему влюблена в графа и готова простить ему любые политические интриги, лишь бы он оставался верен ей в личном плане. Королева дарит Роберту кольцо, которое тот должен носить из верности её любви. Елизавета уходит. Появляется Ноттингем. Вместе с другими лордами он расспрашивает о походе и в свою очередь сообщает о своей женитьбе на Саре. Роберт потрясён этим известием.

Акт первый. Сцена вторая. Покои герцогини Ноттингемской

Сара одна. Она в растерянности. Внезапно в её комнату проникает Роберт. Он пришёл выяснить правду, почему Сара вышла замуж, изменила их любви. Сара клянётся в том, что любит только Роберта, а за Ноттингема вышла под давлением королевы. В свою очередь Сара тоже обвиняет Роберта в любви к королеве и в том, что он носит её кольцо, как залог своей верности. Роберт утверждает, что не любит королеву, а любит только Сару. Чтобы доказать свои слова Роберт отдаёт Саре кольцо — подарок королевы. Сара же дарит ему свой голубой расшитый золотом шарф.

Акт второй. Большая галерея в покоях королевы

Лорд Сесил обвиняет Роберта в том, что он влюблён в кого-то из дам королевы, и показывает шарф Сары, который выкраден у Роберта. Королева в бешенстве. Она приказывает Рэли немедленно арестовать Роберта по обвинению в государственной измене. Пришедшему Ноттингему Елизавета также показывает шарф. Герцог тут же узнаёт шарф жены, но не открывает королеве имени возлюбленной Роберта. Приводят Роберта. Елизавета обвиняет его в измене, угрожает казнью. Спастись он может только если назовёт свою любовницу. Заметив отсутствие своего кольца, Елизавета приходит в ещё большее негодование. Роберт должен вернуть кольцо королеве и назвать свою возлюбленную. Только в этом случае он может быть помилован, иначе  завтра на рассвете он будет казнён. Ноттингем, присутствующий при этом разговоре, принимает решение в любом случае погубить Роберта.

Акт третий. Сцена первая. Покои герцогини Ноттингемской

Родственник Ноттингема передаёт Саре просьбу Роберта вернуть королеве кольцо. Сара принимает решение открыться Елизавете, чтобы спасти любимого. Но появляется Ноттингем. Он обвиняет Сару в измене и запрещает ей покидать покои. На мольбы жены он отвечает отказом. Сара не сможет спасти Роберта.

Акт третий. Сцена вторая. Тюремная камера в Тауэре

Роберт один. Он переживает о том, что придётся расстаться с Сарой, но уверен, что королева, получив кольцо и уверения в том, что между ним и Сарой всё кончено, помилует его. Входит стражник. На вопрос Роберта, каково решение королевы, он отвечает — смерть. Роберт в отчаянии. Его уводят на казнь.

Акт третий. Сцена третья. Кабинет королевы

Королева ждёт признаний Роберта. Появляется Сара. Она признаётся во всём и возвращает королеве кольцо. Елизавета приказывает помиловать Роберта, но в этот момент раздаётся сигнал о том, что казнь свершилась. Ноттингем признается, что это он задержал жену, чтобы погубить Роберта. Королева приказывает арестовать Ноттингема и Сару. Перед Елизаветой возникает призрак Роберта с отрубленной головой. Она целует кольцо Роберта и надеется на скорую свою смерть и встречу с ним в ином мире. Королевство же перейдёт к сыну Марии Стюарт — Иакову.

Дискография

• Доницетти. Роберто Деверё. М. Кабалье, С. Марси, Х. Каррерас, Ф. Каррерас, Ф. Фурланетто. Дирижёр Ю.Рудель. Фестиваль Экс-ан-Прованс 1977 Live
• Доницетти. Роберто Деверё. Э. Груберова, М.Чоромила, В. Ла Скола, Т. Аллен. Дирижёр Г. Ферро. Вена 12.10.1990

Видеография

• Доницетти. Роберто Деверё. Б. Силлз, С.Марси, Дж. Александер, Р. Фредрикс. Дирижёр Ю.Рудель. NYCO на Wolf Trap Festival (Вирджиния) 1974 / VAI
• Доницетти. Роберто Деверё. М. Кабалье, Дж. Костер, Х. Каррерас, В. Сардинеро, Ф. Фурланетто. Дирижёр Ю.Рудель. Фестиваль Экс-ан-Прованс 25.7.1977 (TV)
• Доницетти. Роберто Деверё. Э. Груберова, Э. Шкоза, Х. Брос, Р. Брузон, К. Ифрим. Дирижёр Ф. Шаслен. Вена, сентябрь 2002
• Доницетти. Роберто Деверё. Э. Груберова, Ж. Пилан, Р. Ароника, А. Шагидуллин. Дирижёр Ф. Хайдер, режиссёр Кристоф Лой. Мюнхен Nationaltheater, май 2005

Ссылки

• [www.kareol.es/obras/robertodevereux/acto1.htm Полный текст либретто]

Отрывок, характеризующий Роберто Деверё

Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».