Баден-Пауэлл, Роберт

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Роберт Бейден-Пауэлл»)
Перейти к: навигация, поиск
Роберт Баден-Пауэлл

портрет 1919 года
Дата рождения

22 февраля 1857(1857-02-22)

Место рождения

Паддингтон, Лондон, Великобритания

Дата смерти

8 января 1941(1941-01-08) (83 года)

Место смерти

Ньери, Кения

Принадлежность

Британская армия

Род войск

Кавалерия

Годы службы

18761910

Звание

генерал-лейтенант

Командовал

Начальник штаба, Первая Чимуренга (18961897),
5-й драгунский полк в Индии (1897),
генеральный инспектор кавалерии (Англия, 1903)

Сражения/войны

Англо-ашантийская война,
первая Чимуренга,
Осада Мафекинга,
англо-бурская война (1899—1902)

Награды и премии
В отставке

основатель скаутского движения и гайдовского движения

Лорд Роберт Стефенсон Смит Баден-Пауэлл (англ. Robert Stephenson Smyth Baden-Powell, ['beɪdən 'pəʊəl]; 22 февраля 1857 — 8 января 1941) — британский военачальник, основатель скаутского движения и гайдовского движения. Менее известен как писатель и художник.





Происхождение

Родился в Паддингтоне (район Лондона), 22 февраля 1857 года, был шестым из восьми сыновей. Его семья была не вполне обычной. Его отец, англиканский священник Джордж Баден-Пауэлл[en] был также профессором теологии и геометрии в Оксфордском университете. Мать была дочерью британского адмирала Уильяма Смита. Дед Роберта, Джозеф Брюер Смит, когда-то поехал в Америку как колонист, но затем вернулся в Англию и по дороге домой пережил кораблекрушение. К тому же имя Роберт Стефенсон — это имя его крёстного отца, который был сыном всемирно известного изобретателя Джорджа Стефенсона. Таким образом, в жилах Баден-Пауэлла одновременно текла кровь священника и сына колониста — отважного искателя приключений.

Ранние годы

Когда Роберту было три года, его отец умер, оставив мать с семью маленькими детьми. Мать, Генриетта Грейс, была сильной женщиной, уверенная, что её дети преуспеют. Баден-Пауэлл скажет про неё в 1933 году: «Главный секрет моего успеха принадлежит моей матери». Всех детей она старалась воспитать жизнерадостными, физически выносливыми и самостоятельными. Длительные путешествия на собственной парусной лодке вместе с четырьмя братьями по водам морского побережья в любое время года и в любую погоду и охота в лесу закаляли тело и характер Роберта, прививали любовь к природе.

В 1870 году, после посещения школы Rose Hill (Tunbridge Wells), Роберт поступил в престижную частную школу Чартерхауз в Лондоне, где он получил стипендию. В школе он особенно отличался знанием естественных наук и спортивными достижениями. Роберт всегда был в центре событий, когда начиналось какое-то движение на школьном дворе, и быстро стал известен как первоклассный вратарь в местной футбольной команде. Именно тогда его друзья впервые начинают называть его Би-Пи (сокращённо от Баден-Пауэлл; именно так впоследствии его будут называть скауты всего мира). В то время он имел широкую гамму увлечений: играл на пианино, скрипке, имел хорошие актёрские способности и с удовольствием участвовал в представлениях, часто организовывал экспедиции в окрестные леса. Когда бы к нему ни обратились, он всегда мог устроить такое зрелище, которое бы захватывало всю школу. Талант художника позволил ему позднее хорошо иллюстрировать свои произведения. Каникулы же обычно по-прежнему тратились на экспедиции под парусом и на каноэ с братьями.

Роберт в Индии

В 19-летнем возрасте Роберт поступил на военную службу. На отборочном экзамене среди нескольких других кандидатов он занял второе место и сразу был определён в гусарский полк, обойдя стажировку в офицерской школе. Этот полк ещё во время Крымской войны получил права конной пехоты в знаменитой «Лёгкой Бригаде» английской армии. Кроме блестящего несения военной службы, Би-Пи стал капитаном (на 26-м году жизни) и получил самый желанный во всей Индии трофей за «заклание свиньи», то есть за охоту на диких кабанов на лошади только с помощью небольшого копья. Во время службы в Индии Роберт специализировался по части военной разведки. Ему довелось побывать также в Афганистане, на Балканах, на Мальте, в Южной Африке и других странах.

Участие в войнах в Африке

В 1887 году Би-Пи принимает участие в военной экспедиции против племён зулусов, а позже — против племён ашанти и жестоких матабельских воителей. Баден-Пауэлл повышался в звании автоматически, пока один случай не дал ему возможности получить известность и стать национальным героем Англии.

Шёл 1899 год, Би-Пи был уже в чине полковника. Ситуация достигла такого накала, что следовало ожидать взрыва. Баден-Пауэлл получил приказ собрать два батальона конницы и спешить к Мафекингу, городку в сердце Южной Африки. «Кто владеет Мафекингом, тот держит за уздечку Южную Африку», — такая пословица ходила среди местных жителей, и её правдивость полностью подтвердилась. В течение 217 дней — с 13 октября 1899 до 18 мая 1900 года — Би-Пи руководил обороной Мафекинга, осаждённого превосходящими силами противника. Преодолеть его оборону им так и не удалось. За это Би-Пи получил звание генерал-майора и стал настоящим национальным героем Англии.

Рождение скаутинга

В 1901 году Баден-Пауэлл вернулся в Англию как герой и был осыпан различными почестями. Его личная популярность сделала популярным и его учебник военной разведки. Это стало для Би-Пи серьёзным толчком. Он понял, что ему представилась возможность помочь юношам его родины вырасти мужественными и закалёнными духовно и физически. Он взялся за труд, собрал себе особую библиотеку и много читал о воспитании юношей во все времена — от времен Древней Греции и Спарты до воспитания в старой Британии, Индии и современных на то время воспитательных систем.

Идею скаутинга Би-Пи развивал достаточно осторожно — он хотел удостовериться в том, что она жизнеспособна. Поэтому летом 1907 года он собрал группу из 22 мальчиков и организовал на острове Браунси, находящемся в проливе Ла-Манш, первый скаутский лагерь. Этот лагерь имел большой успех.

Скаутинг для мальчиков

После этого в 1908 году Би-Пи издал в шести двухнедельных частях первый учебник скаутинга «Скаутинг для мальчиков» («Scouting for boys»), оформленный его собственными иллюстрациями. Скорее всего, Би-Пи даже и не мечтал о том, что эта книга даст начало крупнейшему мировому молодёжному движению и читать её будут десятки миллионов юношей на сотнях языков во всех уголках мира (уже вскоре она была переведена на 35 языков). Едва «пластование для ребят» начало появляться в витринах магазинов и журнальных киосков, как скаутские кружки начали массово распространяться в Англии и многих других странах мира.

Вторая жизнь Би-Пи

Новое движение молодёжи постоянно развивалось и к 1910 году достигло таких размеров, что Би-Пи понял, что скаутинг должен стать делом всей его жизни. Его богатое воображение и полное доверие создали убеждение, что он может намного больше сделать для своей родины, воспитывая из молодёжи хороших граждан страны, чем учёбой небольшого количества мужчин для будущих войн. Король Великобритании Эдуард VII посоветовал Баден-Пауэллу покинуть военную службу, считая, что, распространяя свой метод воспитания, он гораздо больше будет полезен родине. Би-Пи покинул армию и начал полноценно жить «другой жизнью», как он это называл, — жизнью, посвящённой служению миру через скаутинг.

Всемирное скаутское братство

В 1912 году Баден-Пауэлл отправился в путешествие вокруг света для того, чтобы встретиться со скаутами в разных странах. Это было лишь начало скаутинга как мирового братства. И хотя Первая мировая война прервала развитие скаутинга на некоторое время, с её окончанием он продолжал расти, и в 1920 году скауты со всего мира впервые встретились на мировом скаутском Джамбори (встрече) в Лондоне. В последний вечер этого Джембори, 6 августа, весёлая ватага разноязычных скаутов провозгласила Би-Пи Начальником скаутов мира.

Скаутское движение продолжало расти. В день его 21-летия оно насчитывало в своих рядах уже более 2 миллионов членов в большинстве стран Земли. Король Георг V отметил Би-Пи почестью, даровав ему дворянство с титулом «лорд Баден-Пауэлл оф Гилвел». Однако для всех скаутов он навсегда так и остался Би-Пи, Начальником скаутов мира.

За лондонским Джембори наступила очередь второго, которое состоялось в Дании в 1924 году, потом третьего — в 1929 году в Англии, четвёртого — в 1933 году в Венгрии, пятого — в 1937 году в Голландии. Но Джембори были лишь частью усилий скаутинга за мировое братство. Би-Пи много путешествовал, продолжал переписку с скаутскими проводниками многих стран и постоянно писал на воспитательные темы, иллюстрируя свои статьи и книги собственными рисунками. Он написал «Учебник для волчат» (1916), «Мои приключения на службе разведчика» (1916), «Учебник для скаутмастеров» (1920), «Что скауты умеют делать» (1921), «Путешествие за успехом» (1922). Всего Би-Пи написал 32 книги. О нём говорят как о выдающемся военном, писателе, художнике, актёре; он интересовался также любительским кино; прекрасный организатор, почётный доктор шести университетов, кавалер 28 иностранных и 19 скаутских наград и отличий, Баден-Пауэлл сам являлся ярким примером разностороннего самовоспитания для скаутов.

Последние годы Би-Пи

Когда Би-Пи достиг 80-летнего возраста, он вернулся к своей любимой Африке со своей женой, леди Олав Баден-Пауэлл, его восторженной помощницей во всех его усилиях, которая сама была проводницей мирового скаутского движения девочек (гайдинга). Они осели в Наири, Кения, в спокойном месте с прекрасным видом через глубокие леса на заснеженные вершины гор.

Там Би-Пи умер 8 января 1941 года, не дожив всего месяц до своего 84-летия.

Напишите отзыв о статье "Баден-Пауэлл, Роберт"

Литература

Отрывок, характеризующий Баден-Пауэлл, Роберт

Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.