Роберт Датчанин

Роберт Датчанин

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Роберт Датчанин (фр. Robert le Danois; между 967 и 974—1037) — архиепископ Руана с 989 года и граф Эврё с 996 года.

Биография

Роберт родился в Нормандии, в правящей династии Роллонидов. Он был сыном герцога Нормандии Ричарда I и его супруги Гунноры, датчанки по происхождению (что и послужило поводом для его прозвища). Ещё будучи юношей, Роберт, согласно желанию своего отца, стал архиепископом Руана, заняв важнейший церковный пост в Нормандии. Согласно сообщениям хронистов, клирики сопротивлялись этому назначению, выдвинув герцогу как условие требование жениться на Гунноре. Ричард в конце концов согласился и обвенчался с нею.

В 996 году, после смерти отца, Роберт получил во владение графство Эврё, став таким образом крупнейшим нормандским феодалом при дворе своего брата, молодого герцога Ричарда II. Так как Роберт являлся также и светским владетелем (как граф Эврё), то он позволил себе вступить в брак, выбрав в жёны Эрлев, дочь знатного местного аристократа Турстина Богатого, от которой имел несколько детей. Хотя к тому времени в католической церкви ещё не были проведены григорианские реформы, вводящие целибат, всё-таки женатые архиепископы уже представляли собой исключение из правила. По своему характеру и поведению Роберт Датчанин был скорее светским, нежели духовным владыкой.

В конце 1020-х годов Роберт начал реконструкцию кафедрального собора в Руане. Согласно археологическим данным, к началу XI века он также перестроил замок в Гравеншоне, устроив в нём свою резиденцию. Архиепископ был меценатом — поклонником искусств, вокруг него образовался круг поэтов и литераторов, которым Роберт покровительствовал. Его щедрость в своих произведениях воспевали Дудо Сен-Кантенский и сатирик Гарнье Руанский.

В 1027 году герцогом Нормандии стал племянник Роберта Датчанина Роберт II. По неизвестным причинам между родственниками возник конфликт. Архиепископ был вынужден бежать из Руана в Эврё, где он был, поддержанный местным рыцарством, осаждён герцогским войском. После ожесточённого сопротивления Роберт Датчанин бежал во Францию, где добился введения интердикта в отношении герцога. Роберт II в данной ситуации был вынужден примириться с дядей. Архиепископ вернулся в Нормандию, к герцогскому двору, где стал советником правителя и приобрёл большое влияние, особо усилившееся после смерти Роберта II в 1035 году.

До своей кончины в 1037 архиепископ Роберт Датчанин был опекуном наследника Роберта II — юного герцога, известного впоследствии как Вильгельм Завоеватель.

Семья

Роберт Датчанин был женат на Эрелеве, возможно, дочери Торфа, предка Бомонов и Аркуров. От этого брака родились четверо детей:

• Ричард (ум. в 1067), граф Эврё
• Рауль (ум. в 1051), сир де Гасе
• Уильям, к которому возводило свою родословную семейство Деверё
• Эрелева, жена Жерара Флайтеля; её дочь Эрменгарда стала женой Готье I Жиффара

Литература

• François Neveux und Pierre Bouet: Les évêques normands du XIe siècle. Actes du colloque de Cerisy-la-Salle (1993). Presses Universitaires de Caen, 1995.

Отрывок, характеризующий Роберт Датчанин

– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.