Роберт Молемский

Роберт Молемский
Robert de Molesme
Смерть	17 апреля 1111(1111-04-17)
Почитается	Католическая церковь
Канонизирован	1222 год
День памяти	29 апреля
Покровитель	цистерцианцы
Подвижничество	аскеза, основание ордена цистерцианцев

Роберт Молемский, Роберт Молезмский (фр. Robert de Molesme, лат. Robertus Molesmensis ; 1028 год — 17 апреля 1111 года) — католический святой, основатель ордена цистерцианцев.

Биография

Святой Роберт родился в Шампани, в знатной фамилии. С юности почувствовав призвание к монашеству, он в возрасте 15 лет вступил в бенедиктинский монастырь Монтье-ла-Селль около города Труа. Он быстро завоевал в монастыре большой авторитет и через некоторое время стал приором. В 1068 году Роберт стал аббатом другого монастыря, Сан-Мишель-де-Тоннер, однако, видя дурные порядки и тщетность своих реформистских усилий, в 1071 году он вернулся в родной монастырь. Некоторое время он также возглавлял монастырь Сан-Аюль.

Аббатство Молем

Около 1075 года несколько отшельников, живших в Бургундии, обратились к папе Григорию VII с прошением об основании нового монастыря и о поставлении над ним авторитетного настоятеля. Прошение было удовлетворено, а святой Роберт назначен первым настоятелем будущей общины. Он выбрал для нового монастыря селение Молем. Поначалу монастырь представлял собой ряд хижин вокруг часовни Святой Троицы, однако затем он начал быстро расти и развиваться. Святой Роберт поддерживал в общине строгий порядок, устав св. Бенедикта неукоснительно выполнялся, монахи соблюдали суровую аскезу, что выгодно контрастировало с распущенными нравами ряда монастырей того времени. Когда слухи о благочестивой общине и личной святости её основателя широко распространились, в Молем начали стекаться в большом количестве новые братья.

Когда численность братии в монастыре выросла, в нём начались раздоры. Часть монахов была недовольна строгим соблюдением устава св. Бенедикта и требовала послаблений, обычных для бенедиктинских монастырей того времени.

Роберт дважды пытался сложить с себя обязанности настоятеля и покинуть Молем, чтобы жить отшельником, однако оба раза по приказанию папы возвращался в монастырь.

Наконец в 1098 году, когда святому Роберту было уже около 70 лет, он с разрешения лионского архиепископа покинул Молем с 20 братьями с целью основать новую обитель, где царил бы первоначальный строгий дух западного монашества, основанный на строгом соблюдении устава св. Бенедикта.

Монастырь Сито

Виконт города Бон даровал святому Роберту принадлежавшую ему долину в глухом лесу к югу от Дижона, где выходцы из Молема и основали монастырь Сито. По традиции считается, что монастырь был основан 21 марта. Сито стал первым из монастырей нового ордена, получившего затем по этому монастырю имя цистерцианцы. Святой Роберт стал первым настоятелем Сито; второй и третий настоятели монастыря — святой Альберих и святой Стефан Хардинг были в числе тех двадцати человек, покинувших Молем вместе с Робертом.

Лишившись настоятеля, монахи Молема раскаялись и обратились к папе с просьбой вернуть святого Роберта на пост аббата, согласившись при этом строго соблюдать правила, на которых настаивал Роберт. Он вернулся в Молем, где и оставался до своей смерти. Руководство в Сито перешло к святому Альбериху.

Святой Роберт умер 17 апреля 1111 года. В 1220 году папа Гонорий III канонизировал его. Первоначально память св. Роберта отмечалась в Католической церкви 17 апреля, затем дата памяти была сдвинута на 29 апреля.

Ссылки и источники

• [www.newadvent.org/cathen/13097d.htm Католическая энциклопедия  (англ.)]
• [www.faculty.de.gcsu.edu/~dvess/ids/medieval/cist.html#intro Dr. D. Vess. Brief Introduction to the Cistercians  (англ.)]
• [usuarios.advance.com.ar/pfernando/DocsIglMed/vita_roberto.htm Жизнь блаженного Роберта, аббата Молезма и Сито  (исп.)]

Отрывок, характеризующий Роберт Молемский

«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.