Музиль, Роберт

Роберт Музиль
Robert Musil
Дата рождения:	6 ноября 1880(1880-11-06)
Место рождения:	Клагенфурт, Австро-Венгрия
Дата смерти:	15 апреля 1942(1942-04-15) (61 год)
Место смерти:	Женева, Швейцария
Гражданство:	Австрия
Род деятельности:	писатель, драматург, театральный критик
Годы творчества:	1918 — 1942

Ро́берт Му́зиль (нем. Robert Musil; 6 ноября 1880, Клагенфурт — 15 апреля 1942, Женева) — австрийский писатель, драматург и эссеист.

Автор циклов рассказов «Соединения», «Три женщины», прозаического сборника «Прижизненное наследие», драмы «Мечтатели» и комической пьесы «Винценц и подруга значительных мужей», двух романов «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» и «Человек без свойств» (оставшегося незаконченным), а также многочисленных эссе, речей, театральных и литературно-критических статей.

Музей писателя находится в городе Клагенфурт, где он родился и прожил первый год жизни. Умер 15 апреля 1942 года в Женеве. Наследие Музиля содержится в отделе рукописей Австрийской национальной библиотеки.

Биография

До 1918 года

Роберт Музиль был единственным сыном в семье инженера Альфреда Музиля (происходящего из старой австрийской дворянской семьи) и его жены Эрмине Бергауэр. Учился в средних школах в нескольких городах, где работал его отец, с 1891 года в Брно, где Альфред Музиль получил место в техническом университете, с 1892 по 1894 год в военном училище в Айзенштадте, затем в Технической Военной Академии в Границе (Mährisch-Weisskirchen). По окончании академии в 1897 году он решает отказаться от карьеры офицера и начинает посещать Технический Университет Брно, где работал его отец. В 1901 году он сдал экзамен на звание инженера.

В том же году он начал воинскую службу в 49-м пехотном полку Freiherr von Heß Nr. 49, расположенном в Брно, затем с 1902 по 1903 год работал научным сотрудником в техническом университете Штутгарта. Разочаровавшись в профессии инженера, он в 1903 году начинает изучать философию и психологию в Берлине, где входит в дружеские отношения с будущими писателями Альфредом Керром и Францем Бляем.

В 1906 году изобрёл цветной круг Музиля — устройство из двух наложенных цветных кругов для создания непрерывной гаммы цветов. Через два года, в 1908 году, защитил диссертацию на получение звания доктора под руководством известного психолога Карла Штумпфа (заглавие диссертации: Вклад в оценку учения Эрнста Маха). Предложенную ему возможность хабилитации (аналога докторской диссертации в России) отклонил, так как решил избрать профессию писателя.

В 1910 году Музиль переехал в Вену и стал библиотекарем в Венском техническом университете. 15 апреля 1911 года женился на Марте Маркофальди, урождённой Хайманн. До начала Первой мировой войны также работал журналистом в различных газетах. Так, в 1914 году газета Neue Rundschau напечатала эссе Музиля «Europäertum, Krieg, Deutschtum».

В Первой мировой войне Музиль как офицер запаса принял участие и закончил её в звании ландштурмхауптманна и с многими знаками отличия. Он был размещён в Южном Тироле, затем на итальянско-сербском фронте. 22 сентября 1915 года в Тренто едва не погиб во время бомбардировки. Этот опыт позже лёг в основу его знаменитого рассказа «Die Amsel». В 1916 и 1917 годах издавал газету Soldaten-Zeitung (Солдатская газета).

22 октября 1917 года отец Музиля получил наследственный дворянский титул, и фамилия Музиля стала читаться как Эдлер фон Музиль. В 1919 году титулы отменили, и фамилия снова стала Музиль.

1918—1938

С 1918 года Музиль ведет жизнь независимого писателя. В начале 1920 года он знакомится в Берлине со своим будущим издателем Эрнстом Ровольтом. С 1921 года он также публиковался как театральный критик.

В 1921 году Музиль закончил большую пьесу Die Schwärmer, которая поставлена (в Берлине) только в 1929 году, так как критики считали её неподходящей для постановки на сцене, хотя в 1923 году пьеса была удостоена премии Клейста. Режиссёр настолько изменил текст произведения, что сам Музиль дистанцировался от постановки.

Второе его драматическое произведение, комедия Винценц и подруга значительных мужей (нем. Vinzenz und die Freundin bekannter Männer), оказалось намного успешнее .

Между 1923 и 1929 годами Музиль входил в правление Комитета Защиты Немецких Писателей в Австрии, вместе с Гуго фон Гофмансталем. В 1923 году он получил премию Клейста, в 1924 — художественную премию города Вены, а в 1929 — премию Герхарта Гауптмана. С 1931 года Роберт Музиль снова жил в Берлине. В это время Курт Глазер основал там Общество Музиля, которое было распущено в 1934 году после того, как писатель в 1933 году вернулся в Вену, но снова образовано уже в Вене. В Вене Музиль жил в Третьем округе по адресу Rasumofskygasse 20, и сегодня там находится его музей-квартира.

В 1936 году в возрасте 56 лет Музиль перенёс инсульт, от которого так полностью и не оправился.

1938—1942

В 1938 году вместе с женой эмигрировал в Цюрих, в этом же году его книги были запрещены в Германии (аннексировавшей Австрию). По экономическим причинам они в 1939 переехали в Женеву и жили там в чрезвычайно стеснённых обстоятельствах. Единственным источником их существования было пособие швейцарского фонда помощи немецким учёным.

15 апреля 1942 года Роберт Музиль умер в Женеве от кровоизлияния в мозг. Его прах был развеян в пригороде Женевы. В 2011 памятник писателю установлен на женевском Кладбище Королей ([archives.tdg.ch/actu/culture/ville-fete-homme-qualites-2011-05-10]).

Марта Музиль умерла в Риме в доме своего сына от первого брака в 1949 году.

Творчество

Роберт Музиль известен прежде всего как автор незаконченного романа Человек без свойств (нем. Der Mann ohne Eigenschaften). Сразу после появления в начале 1930-х годов роман не привлёк большого внимания, но новое издание, составленное в 1950-х годах Адольфом Фризе (нем. Adolf Frisé) и включающее все фрагменты романа, привело к его переоткрытию. В контексте немецкоязычной литературы XX века Музиля часто ставят в один ряд с Германом Брохом, Томасом Манном, Элиасом Канетти и отмечают, что его стиль одновременно индивидуален и эпохален. В современной австрийской литературе творчество Музиля повлияло на целое поколение писателей, среди которых Герхард Амансхаузер, Рудольф Байр, Томас Бернхард, Алоис Брандштеттер, Андреас Окопенко, Михаэль Шаранг, Франц Шу и Юлиан Шуттинг.

Произведения

Немецкие издания

• Die Verwirrungen des Zöglings Törleß (1906).
• Beitrag zur Beurteilung der Lehren Machs (Диссертация, 1908). Издана вместе с «Studien zur Technik und Psychotechnik» (Die Kraftmaschinen des Kleingewerbes, 1904, Die Beheizung der Wohnräume, 1904/05, Psychotechnik und ihre Anwendung im Bundesheere, 1922) как ISBN 3-498-04271-8, Rowohlt 1980
• Vereinigungen. Zwei Erzählungen. (1911)
• Die Schwärmer (1921)
• Grigia. Novelle (1923)
• «Три женщины» / Drei Frauen (1924)
• «Человек без свойств» / Der Mann ohne Eigenschaften (1931/32 две первые части, третья часть осталась незавершённой, реконструирована в многочисленных изданиях).
• Nachlaß zu Lebzeiten (1936, в том числе рассказ Die Amsel)
• Короткие прозаические фрагменты
• Записные книжки, письма, эссе
• Über die Dummheit. Выступление 1937 года отдельным изданием. Alexander Verlag Berlin 1999.
• Gesammelte Werke. 2 тома. Hg. v. Adolf Frisé. Reinbek, Rowohlt 1978 [ISBN 3-498-04256-4]
• Der literarische Nachlaß. CD-ROM-Edition. Hg. von Friedbert Aspetsberger, Karl Eibl und Adolf Frisé. Reinbek bei Hamburg: Rowohlt 1992. (DOS-basierte Bedienungsoberfläche.)

Русские издания

• Музиль Р. Малая проза: Избранные произведения в 2-х т. / Сост. Е. А. Кацевой — М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 1999. (Т. 1: Душевные смуты воспитанника Тёрлеса; Созревание любви; Искушение кроткой Вероники; Мечтатели; Винценц, или Подруга выдающихся мужей; Т. 2: Три женщины: Новеллы; Прижизненое наследие; Афоризмы; Из Дневников; Эссе).
• Душевные смуты воспитанника Терлеса. ISBN 5-267-00078-7
• Человек без свойств, перевод С. Апта, ISBN 978-5-699-24435-5
• Португалка. Новеллы. ISBN 5-352-01186-0

Ссылки

• [lib.ru/INPROZ/MUZIL/ Роберт Музиль на lib.ru]
• [www.musil.narod.ru Роберт Музиль]
• [lib.ru/INPROZ/MUZIL/muzil.txt Д.Затонский. Роберт Музиль и его роман «Человек без свойств»]
• [bookworm-quotes.blogspot.com/2012/05/1880-1942-robert-musil-life-and-works.html Роберт Музиль (1880-1942). Хронология жизни и творчества], фотодокументы
• [www.xs4all.nl/~jikje/index.html Robert Musil] (англ.)

Отрывок, характеризующий Музиль, Роберт

– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.