Роберт Рудланский

Роберт Рудланский (англ. Robert of Rhuddlan; ум. 3 июля 1088) — нормандский рыцарь, один из первых англонормандских баронов, начавших экспансию в Уэльсе. Роберту удалось завоевать Гвинед и поставить под свой контроль значительную часть северного Уэльса.

Биография

Роберт был двоюродным братом Гуго д’Авранша, 1-го графа Честера. В Англию он прибыл ещё до нормандского завоевания и состоял на службе у короля Эдуарда Исповедника. В 1071 году Гуго д’Авранш возглавил Честерскую марку, особую административную единицу на валлийской границе, организованную с целью обороны западных графств и наступления на земли северного Уэльса. В 1072 году Гуго назначил Роберта командующим военными отрядами Честерского графства. Сразу после этого Роберт начал экспансию в северо-восточном Уэльсе. Уже в следующем году он захватил значительную часть современного Денбишира и возвёл на побережье замок Рудлан, который стал центром владений Роберта в этом регионе. По легенде, замок был построен на месте бывшего дворца Грифида ап Лливелина, короля Гвинеда, в середине XI века объединившего под своей властью бо́льшую часть Уэльса. Завоёванные земли Роберт держал на правах вассала графа Гуго д’Авранша.

Когда в 1075 году Грифид II ап Кинан попытался захватить престол королевства Гвинед у Трахайарна ап Карадога, Роберт Рудланский предоставил Грифиду отряд нормандских рыцарей. Однако первоначально успех сопутствовал Трахайарну, который в конце того же года атаковал Грифида и заставил его бежать в Ирландию. Воспользовавшись междоусобицей в Гвинеде, Роберт захватил кантревы Рос и Ривониог, став таким образом повелителем всего северо-восточного Уэльса к востоку от реки Конуи. На завоёванных землях Роберт выстроил замок Дегануи. В 1081 году Трахайарн ап Карадог, сдерживавший до этого времени продвижение нормандцев на запад, был разбит своими противниками и погиб в битве при Минид-Карн. Престол Гвинеда захватил Грифид ап Кинан. Однако вскоре последний был вероломно захвачен в плен недалеко от Корвена Гуго д’Авраншем и Гуго Монтгомери, а затем помещён в Честерский замок. Возможно также, что в захвате Грифида принимал участие и Роберт Рудланский, поскольку именно он предъявил претензии на владения короля Гвинеда и в течение несколько лет захватил весь Северный Уэльс, построив замки в Бангоре, Карнарвоне и других местах.

Согласно Книге Страшного суда, составленной в 1086 году, под властью Роберта Рудланского находился весь Северный Уэльс, кроме земель епископств Бангора и Сент-Асафа. Причём этими территориями Роберт уже владел как непосредственный вассал короля Вильгельма I, а не графа Гуго д’Авранша. Ежегодная феодальная рента с земель Роберта в королевскую казну составляла 40 фунтов стерлингов. Когда после смерти Вильгельма I, в 1088 году в Англии вспыхнуло восстание против нового короля, Роберт поддержал мятежников. Его отряды участвовали в осаде Рочестера, однако позднее Роберт был вынужден сложить оружие и подчиниться королю Вильгельму II.

Блестящая карьера Роберта Рудланского оборвалась летом 1088 года. 3 июля, когда Роберт отдыхал в своём замке Дегануи на берегу реки Конуи, на побережье к северу от замка высадились валлийские разбойники, которые начали грабить земли Роберта. По некоторым источникам их возглавлял Грифид ап Кинан, бежавший из Честерской крепости. Роберт отдал приказ о сборе своего отряда, а сам поспешил на побережье. Увидев, что корабли валлийцев хорошо защищены грядой Грейт-Орм и могут легко уйти в море ещё до подхода рыцарей, Роберт решил не откладывать атаку. По легенде, он бросился на валлийцев в сопровождении одного лишь своего знаменосца и был убит градом уэльских дротиков. Привязав голову погибшего Роберта к мачте одного из своих кораблей, валлийцы быстро покинули место стычки.

Владения Роберта Рудланского после его смерти перешли к графу Гуго д’Авраншу. Однако он не смог их удержать: в результате массового восстания 1094 года англо-нормандские рыцари были изгнаны из Северного Уэльса, а Грифид ап Кинан восстановил независимость королевства Гвинед. Английское продвижение в Северном Уэльсе было задержано почти на столетие.

Литература

• Смерть Роберта Рудланского. Пер. С. Шабанова. // Хроника бриттов. Книга сказаний. — М., 2005. ISBN 5-94381-093-5
• Штокмар В. В. История Англии в средние века. — СПб., 2001
• Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956, ISBN 978-0-19-821707-7

Отрывок, характеризующий Роберт Рудланский

Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.