Роберт I (король Шотландии)
| Роберт I Шотландский англ. Robert the Bruce, гэльск. Roibert a Briuis<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Роберт I, король Шотландии.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 25 марта 1306 — 7 июня 1329 | |||
| Коронация: | 25 марта 1306, Скун | ||
| Предшественник: | Иоанн I Баллиоль | ||
| Преемник: | Давид II Шотландский | ||
| |||
| после 9 ноября 1292 — 1314 | |||
| Предшественник: | Марджори, графиня Каррик | ||
| Преемник: | Эдуард Брюс | ||
| |||
| после 4 марта 1304 — 1312 | |||
| Предшественник: | Роберт Брюс | ||
| Преемник: | Томас Рэндольф | ||
| Вероисповедание: | Католицизм | ||
| Рождение: | 11 июля 1274 замок Тернберри | ||
| Смерть: | 7 июня 1329 (54 года) Кардросс | ||
| Место погребения: | Данфермлинское аббатство (тело), Аббатство Мерлоуз (сердце) | ||
| Род: | Брюсы | ||
| Отец: | Роберт Брюс | ||
| Мать: | Марджори, графиня Каррик | ||
| Супруга: | 1-я: Изабелла Марская 2-я: Елизавета де Бург | ||
| Дети: | От 1-го брака: дочери: Мод Брюс, Марджори Брюс От 2-го брака: сыновья: Давид II Брюс, Джон Брюс дочери: Маргарита Брюс, Матильда Брюс бастарды: сыновья: Сэр Нил из Керрика, Уолтер из Одистуна, Роберт Брюс дочери: Кристина из Керрика, Маргарет Брюс, Элизабет Брюс | ||
Роберт I Брюс (англ. Robert the Bruce, гэльск. Roibert a Briuis, 11 июля 1274 — 7 июня 1329) — король Шотландии (1306—1329), один из величайших шотландских монархов, организатор обороны страны в начальный период войны за независимость против Англии, основатель королевской династии Брюсов.
Предки по отцовской линии имеют ското-норманское происхождение (Бриё (фр. Brieux), Нормандия), по материнской — франко-гэльское.
Содержание
Молодые годы
Роберт Брюс, старший сын Роберта Брюса, 6-го лорда Аннандейла, и Марджори, графини Каррикской, родился 11 июля 1274 года. Он унаследовал от своего деда Роберта Брюса, 5-го лорда Аннандейла, права на корону Шотландии в качестве потомка короля Давида I. После поражения партии Брюсов на процессе о наследовании шотландской короны в 1292 году и возведения на престол Шотландии Иоанна I Баллиоля наследственные права на корону вместе с графством Каррик были переданы молодому Роберту Брюсу. Оппозиция клана Брюсов Иоанну I Баллиолю определила первоначальную поддержку Робертом Брюсом короля Англии Эдуарда I в его борьбе за установление английского господства над Шотландией.
Начало войны за независимость
В условиях вторжения английских войск в Шотландию в 1296 году Роберт Брюс со своими отрядами присоединился к английской армии и присягнул на верность королю Англии Эдуарду I. Поддержка клана Брюсов и его сторонников обеспечила Эдуарду I относительно легкое завоевание страны и пленение короля Иоанна I. Шотландия была провозглашена владением английского короля. Однако уже в 1297 году в стране вспыхнуло восстание Уильяма Уоллеса, направленное на освобождение Шотландии, к которому присоединился и Роберт Брюс. Но мятежи шотландских лордов были быстро и жестоко подавлены, а в Ирвинском договоре Роберт Брюс вновь поклялся в верности королю Англии. После разгрома Уоллеса в битве при Фолкерке в 1298 году Эдуард I назначил Брюса членом регентского совета Шотландии, однако уже в 1300 году из-за конфликтов с кланом Коминов Роберт Брюс был смещен. В дальнейшем Роберт Брюс возглавил партию шотландских баронов, оппозиционных правлению Коминов и поддерживающих английского короля.
Коронация Роберта Брюса и освобождение Шотландии
Борьба за влияние в Шотландии между кланами Брюсов и Коминов вылилось в убийство Джона Комина «Рыжего» Робертом Брюсом в одной из церквей Дамфриса в 1306 году, в результате чего Брюс фактически оказался главой антианглийского движения в стране. На его сторону перешла часть шотландских баронов, и 25 марта 1306 года Роберт Брюс был коронован в Скун королём Шотландии. Однако восставшие были быстро разбиты английскими войсками при Метвене и Дэрлае, семья Роберта пленена, его младшие братья казнены, а сам Брюс бежал на остров Ратлин у западного побережья Шотландии. Но уже в 1307 году Роберт I с небольшим отрядом высадился в родовом графстве Каррик и одержал победу над войсками Коминов в битве при Лаудон-Хилле. В то же время к Брюсу присоединился Джеймс Дуглас и другие шотландские бароны, которые начали постепенное вытеснение англичан из страны. В течение 1308 — 1309 годов войска Брюса и Дугласа разгромили партию Коминов в битвах при Инверари и на Брандерском перевале и освободили северную и западную Шотландию.
Со смертью Эдуарда I в 1307 году вооружённые силы Англии оказались скованы восстаниями английских магнатов против нового короля Эдуарда II. Попытка английского вторжения в 1310 году провалилась, и к концу 1313 года восставшие освободили большую часть Шотландии, включая крупнейшие города (Данди, Перт, Эдинбург, Роксборо), захватили у англичан остров Мэн и осадили английский гарнизон в Стерлинге. Губернатор Стерлинга согласился на капитуляцию при условии, если город не будет освобождён английской армией до 24 июня 1314 года. Подоспевшая к этому сроку армия Эдуарда II была наголову разбита шотландскими войсками под руководством Роберта Брюса в битве при Бэннокберне в 1314 году. Победа при Бэннокберне обеспечила освобождение Шотландии от английской оккупации и восстановление её независимости.
Внешняя политика после Бэннокберна
Разгром английских войск при Бэннокберне позволили Роберту I перейти в наступление на территории самой Англии: в 1314 — 1315 годах шотландские отряды совершают набеги на Нортумберленд, Камберленд и Дарем. Воспользовавшись восстанием в Ольстере, шотландцы высадились в 1315 году в Ирландии, и Эдуард Брюс, брат Роберта I, был коронован верховным королём Ирландии. Первоначальный успех военных действий шотландской армии, поддержанный пропагандой Брюсов о единстве шотландского и ирландского народов, в 1317 — 1318 годах сменился рядом неудач, и в битве на Фогхартских холмах в 1318 году шотландцы были разбиты, а сам Эдуард Брюс убит.
Неудача в Ирландии была вскоре компенсирована новыми успехами Роберта I в Англии: уже в 1317 году взят Берик, а в 1319 году армия Джеймса Дугласа одержала победу над войсками архиепископа Йоркского при Митоне, вынудив англичан заключить перемирие. Война возобновилась в 1322 году успешными действиями Роберта I в Ланкашире и Йоркшире. Королю также удалось возобновить военный союз с Францией (Корбейский договор 1323 года).
Одновременно Роберт I активизировал усилия по достижению согласия с папой римским. В конфликте Англии и Шотландии папство заняло последовательную проанглийскую позицию, отлучив Роберта Брюса и его сторонников от церкви и отказав в его признании королём Шотландии. Однако шотландское духовенство поддерживало своего короля и в 1320 году опубликовало «Арбротскую декларацию», обращённую к папе римскому, в которой утверждалась независимость Шотландии и обосновывалось право Брюса на корону.
Последняя попытка английского короля добиться подчинения Шотландии была предпринята в 1327 году, после свержения Эдуарда II. Но поход Роджера Мортимера и малолетнего Эдуарда III завершился крахом. В ответ войска Роберта I вновь разорили Нортумберленд и высадились в Ирландии. В результате Англия была вынуждена подписать в 1328 году Нортгемптонский договор, в соответствии с которым Шотландия была признана независимым суверенным государством, а Роберт I — королём Шотландии. Остров Мэн и Берик были также возвращены Шотландии.
Внутренняя политика Роберта Брюса
Разгром Робертом Брюсом партии Коминов в Шотландии и изгнание проанглийских баронов повлекли за собой массовые конфискации земель и их перераспределение в пользу короля и его приближенных (Дугласы, Рэндольфы, Кэмпбеллы) с освобождением этих владений от значительной части обязательств. В результате, вассально-ленные отношения в период правления Роберта I пережили своё второе возрождение, в то время, как общая для Западной Европы тенденция к укреплению королевской администрации на местах не нашла своего отражения в Шотландии. В условиях острого финансового дефицита из-за постоянных войн с Англией Роберт I был вынужден отказаться от королевских прерогатив в значительной части шотландских городов за уплату фиксированного ежегодного платежа в пользу короля (система «фью-фарминга»), что в дальнейшем привело к сужению финансовых резервов королевской власти. В 1326 году парламент Шотландии, созванный в Камбускеннете, в котором впервые в истории страны приняли участие представители городов, вотировал Роберту I на время его правления экстраординарный налог на доходы в размере 10 %.
Смерть
Роберт I умер 7 июня 1329 года в Кардроссе, его тело было захоронено в Данфермлинском аббатстве, а сердце, в соответствии с завещанием короля, передано Джеймсу Дугласу, который взял его в крестовый поход в Испанию. После смерти Дугласа сердце короля Роберта I вернулось в Шотландию и было захоронено в аббатстве Мелроуз в одноимённом городе. В 1920 году археологи обнаружили и затем перезахоронили сердце, однако не указали его точное место. В 1996 году во время строительных работ была найдена шкатулка с предположительно хранившимся в ней сердцем. Следуя предсмертной воле короля, оно было вновь перезахоронено в аббатстве Мелроуз в 1998 году.
Браки и дети
Согласно [www.thepeerage.com/p10209.htm#i102089 Thepeerage.com]
- (1295) Изабелла Марская, дочь Дональда, 6-го графа Мара
- Марджори Брюс (1296—1316), замужем (с 1315 года) за Уолтером Стюартом
- (1302) Елизавета де Бург, дочь Ричарда, графа Ольстера
- Внебрачные дети
Фильмография
- «Храброе сердце» (1995) — реж. Мел Гибсон.
- «Брюс» (1996) — реж. Боб Карраверс.
Напишите отзыв о статье "Роберт I (король Шотландии)"
Литература
- Barrow, G.W.S., Robert Bruce & the Community of the Realm of Scotland. Edinburgh University Press; 2nd edition, 1984. ISBN 0-85224-307-3. P. 528.
- Bartlett, Robert, The Making of Europe, Conquest, Colonization and Cultural Change: 950—1350. Princeton University Press, 1994. ISBN 0-691-03780-9. P. 447.
- Brown, Chris, Robert the Bruce. A Life Chronicled. Tempus, 2003. ISBN 0-7524-2575-7. P. 416.
- Brown, Chris, Bannockburn 1314: A New History. The History Press, 2009. ISBN 0-7524-4600-2. P. 384.
- Dunbar, Bt., Sir Archibald H., Scottish Kings 1005—1625, Edinburgh, 1899
- Macnamee, C., The Wars of the Bruces: Scotland, England and Ireland, 1306-28. Tuckwell Press Ltd, 1996. ISBN 1-898410-92-5. P. 288.
- Nicholson, Ranald. Scotland: the Later Middle Ages, Mercat Press, 1997
- Scott, Ronald McNair. Robert the Bruce: King of Scots. Canongate Books Ltd, 1999. ISBN 0-86241-616-7. P. 288.
Отрывок, характеризующий Роберт I (король Шотландии)
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
