Робинсон, Артур

Артур Робинсон (5 января 1915, Монреаль — 10 октября 2004) — американский географ и картограф.

Биография

Робинсон родился в Канаде, в юности жил в Великобритании, но для получения высшего образования уехал в США.

Его дипломная работа была выполнена в университете города Майами, где в 1936 году он получил степень бакалавра искусств. Во время своей учёбы в магистратуре Робинсон увлекся картографией, занимался составлением тематических карт, затем защитил степень магистра искусств по географии в университете Висконсин-Мэдисон в 1938 году.

Во время Второй Мировой войны Робинсон служил директором картографического отделения Управления стратегических служб. Под его руководством отделением было создано около 5000 военных карт, сам он участвовал на конференциях Союзников в Квебеке и Каире, как главный картограф вооруженных сил США.

В 1947 году он защищает степень доктора философии в университете Огайо, там же продолжает работу в качестве преподавателя, занимается решением проблемы картографической коммуникации.

С 1947 года и до выхода на пенсию в 1980 году занимал должность профессора географического факультета Висконсинского университета в Мадисоне.

Робинсон занимал также должность президента Международной картографической Ассоциации и должность вице-президента Ассоциации американских географов.

Научная работа

В своей работе «Взгляд на карту» (The Look of Maps, 1952) основанной на докторской диссертации Робинсон высказал идею, что многие элементы в картах претерпевали влияние художественного дизайна.

В тексте монографии «Природа карт» (The Nature of Maps, 1976), Робинсон и его соавтор Барбара Петченик (Barbara Bartz Petchenik) ввели в научный оборот термин «пользователь карты». Авторы предположили, что природа карты как изображения и способность передавать информацию от составителей карты к её пользователям гораздо глубже, чем предполагалось ранее в исследовательской литературе.

Робинсон был соавтором и редактором многих коллективных монографий. Наиболее значительным был его вклад в книгу «Основы картографии» (Elements of Cartography), последнее издание которой было опубликовано в 1995 году.

Среди известных учеников профессора Робинсона следует выделить Дэвида Вудворда.

Публикации

Робинсон был автором более чем 60 публикаций в мировых реферируемых журналах. Им было также издано 15 книг и монографий, наиболее известные из них:

• The Look of Maps. Madison:University of Wisconsin Press. 1952.
• The Nature of Maps. With B. Petchenik. Chicago: The University of Chicago Press. 1976.
• Early Thematic Mapping in the History of Cartography. 1982.
• Elements of Cartography (6th Edition). With A. Robinson, J. Morrison, P. Muehrke, A. Kimmerling & S. Guptill. New York: Wiley.1995.

Награды

• Орден «Легион Почёта» в 1946 году.

Отрывок, характеризующий Робинсон, Артур

– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.