Рогачевско-Жлобинская операция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Рогачёвско-Жлобинская наступательная операция — фронтовая операция войск правого крыла Белорусского фронта (с 24 февраля 1944 года 1-го Белорусского фронта — командующий генерал армии К. К. Рокоссовский), проведенная в период 21—26 февраля 1944 года, с целью разгромить основные силы немецкой 9 армии группы армий «Центр» (генерал-фельдмарщал Э. Буш) в районе: Новый Быхов, Жлобин, Рогачёв и создания благоприятных условий для наступления на Бобруйском направлении. В ходе Рогачевско-Жлобинской операции советские войска нанесли серьёзное поражение противнику, ликвидировали его плацдарм на левом берегу Днепра (площадью до 400 км²), форсировали Днепр и захватили плацдарм (62 км по фронту и до 30 км в глубину) на его правом берегу, сыгравший большую роль в Бобруйской операции 1944 года.





Подготовка

Немецкие войска занимали подготовленную оборону (2 оборонительные полосы). Рогачёв и Жлобин были превращены в сильные узлы сопротивления.

К Рогачёвско-Жлобинской операции привлекались 3-я армия, часть сил 50-й и 48-й армий, 16-я воздушная армия. Главная роль в операции отводилась 3-й армии (генерал-лейтенант А. В. Горбатов), которая форсировав по льду реку Днепр должна была ударом в обход Рогачёва с севера овладеть городом и в дальнейшем развивать наступление на Бобруйск.

Ход операции

21 февраля в районе Рогачева войска 3-й армии перешли в наступление. Успех советским войскам обеспечил неожиданный ма­невр: атака была начата не после артиллерийской под­готовки, а одновременно с ней. Когда был дан сигнал к артподготовке, советские части в тем­ноте преодолели пойму Днепра, подошли к его правому обрывистому берегу и к началу активных боевых действий были уже в так называемом «мертвом пространстве», недосягаемом огню противника.

К десяти часам утра передний край противника с двумя-тремя траншеями и несколькими населенными пунктами на берегу реки почти всюду был занят советскими войсками. В некоторых местах они продвинулись на два-три километра. Особенно упорно противник дрался за село Кистени, превращенное в сильный опорный пункт с круговой обороной. За первый день боя был захвачен плацдарм в четырнадцать километров по фронту и до пяти километров в глубину. Но тактическая оборона противника из-за отставания артиллерии ещё не была прорвана.

Сводный отряд лыжников дошёл до Рогачева и начал действовать по тылам противника. Юго-восточнее Старого Села лыжники перекрыли все дороги, идущие от Рогачева на Мадоры и Быхов, в том числе и железную дорогу Могилев — Рогачёв, тем самым лишив немцев путей отхода и подтягивания резервов.[1]

На второй день наступления, 22 февраля, советские войска овладели населенными пунктами Желиховка, Двойчаны, Осиновка, Александровка, Мадоры. У Старого Села 41-му стрелковому корпусу 3-й армии удалось установить связь со сводным лыжным отрядом. 22 февраля начали наступление левофланговые соединения 50-й армии.

На третий день наступления, 23 февраля, советские войска прорвали тактическую оборону противника. Части 80-го стрелкового корпуса из состава 50-й армии утром овладели станцией Тощица. 40-й и 41-й стрелковые корпуса 3 армии вышли к реке Друть и на подступы к Рогачёву с северо-востока и юго-востока соответственно. 120-я гвардейская стрелковая дивизия] 41-го корпуса завязала бой за город.

Командование группой армий «Центр» подтянуло к городу 5-ю танковую дивизию и часть сил 4-й танковой дивизии, из-под Витебска перебросило 20-ю танковую дивизию. Войска 3-й армии, отразив контратаки противника, 24 февраля ночным штурмом освободили Рогачёв. 40-й корпус захватил небольшой плацдарм за рекой Друть и удержал его. 41-й корпус захватил два небольших плацдарма у Рогачева, но в результате сильных контратак противника вынужден был их оставить. Войска армии южнее Рогачёва ликвидировали вражеский плацдарм на левом берегу Днепра и вышли на подступы к Жлобину.

50-я армия в ходе упорных боёв овладела небольшим плацдармом на своём лев. фланге. 80-й корпус вышел к Новому Быхову на западном берегу Днепра и, соединившись там с дивизией 50-й армии, вышел на рубеж Истопки, Горох, Долгий Лог, Красный Берег, повел бой за Хомичи.

В тот же день в Москве был произведен салют в честь советских войск, освободивших город Рогачев.

25 февраля, несмотря на решительные действия советских соединений, они понесли значительные потери, и не только не имели успеха, но и оставили южную окраину села Озеране. Сопротивление противника усилилось. И командующий армией, вечером на собранном совещании, после докладов начальников разведывательного и оперативного отделов и выводов начальника штаба принял решение перейти к прочной обороне на всем фронте. Но с этим решением не был согласен командующий фронтом К. К. Рокоссовский, который категорически требовал продолжать наступление на Бобруйск. Ставка согласилась с решением командующего 3-й армией, подтвердив его 26 февраля. Советские войска прекратили наступление и перешли к обороне.

Итоги операции

Таким образом завершилась Рогачевско-Жлобинская операция, проходившая с 21 по 26 февраля 1944 года. Советские войска форсировали Днепр, прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника, захватили выгодный в оперативном отношении плацдарм размером шестьдесят два километра по фронту и до тридцати километров в глубину. Советские войска очистили от противника плацдарм на восточном берегу Днепра. Освободили город Рогачев, перерезали железнодорожную линию Жлобин — Могилев, захватили плацдарм на реке Друть. В ходе боев уничтожено свыше восьми тысяч вражеских солдат и офицеров, большое количество техники.

Численность войск Белорусского фронта к началу операции — 232 000 человек. Людские потери в операции: безвозвратные — 7164 человек (3,1 %), санитарные — 24 113 человек, всего — 31 277 человек, среднесуточные — 5213 человек.[2]. За боевые отличия 13 соединений и частей получили почётные наим. «Рогачёвские».

Напишите отзыв о статье "Рогачевско-Жлобинская операция"

Примечания

  1. [militera.lib.ru/memo/russian/gorbatov/ Горбатов А. В. Годы и войны. — М.: Воениздат, 1989.] (стр. 257)
  2. [www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_10_1.html#5_10_22 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001.]

Отрывок, характеризующий Рогачевско-Жлобинская операция

– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.