Рогволод Борисович

Рогволод (Василий) Борисович (Рогволодович)
Князь Друцкий
1127 — 1129
Предшественник:	Рогволод (Бориса) Всеславич
Преемник:	?
Князь Друцкий
1140 — 1144
Предшественник:	?
Преемник:	Глеб Рогволодович
Князь Полоцкий
1144 — 1151
Предшественник:	Василько Святославич
Преемник:	Ростислав Глебович
Князь Друцкий
1158 — 1159
Предшественник:	Глеб Ростиславич
Преемник:	?
Князь Полоцкий
1159 — 1162
Предшественник:	Ростислав Глебович
Преемник:	Всеслав Василькович
Князь Друцкий
1162 — после 1171
Предшественник:	?
Преемник:	Глеб Рогволодович
Род:	Рюриковичи, Полоцкая ветвь, Друцкая линия
Отец:	Рогволод (Борис) Всеславич
Супруга:	дочь Изяслава Мстиславича
Дети:	сыновья: Глеб, Борис и Всеслав; дочь: Евфросинья

Рогволод (Василий) Борисович (Рогволодович) (ум. после 1171), князь Полоцкий 1144—1151, 1159—1162, князь Друцкий 1127—1129, 1140—1144, 1158—1159, 1162—после 1171, сын полоцкого князя Рогволода (Бориса) Всеславича. Происходил из друцкой линии полоцких князей.

Имя

Согласно системе именования Рюриковичей у данного князя упоминаются — два имени и отчества: языческое Рогволд Рогволдович и христианское Василий Борисович. Исследователь антропонимики Ф.Б. Успенский подчеркивает, что у Рюриковичей существовало настоящее табу на то, чтобы давать ребенку то же языческое имя, которое носил живой отец — то есть такое сочетание имени и отчества — абсолютно раритетно. Он выдвигает версию, что отец князя на самом деле не был «Рогволдом» и носил только одно имя «Борис», совмещавшее обе функции, однако по этому поводу ведутся споры (см. статью об отце).

Неясности есть и относительно личности сына. Основываясь на показаниях Московского летописного свода, Б. Н. Флоря предположил, что Василий Рогволдович — это тот самый князь, который фигурирует в поздних летописях как Рогволд Борисович.

Биография

Рогволод родился в начале XII века. До 1129 года он владел каким-то уделом в Полоцкой земле. Поскольку позже он правил в Друцком княжестве, то по устоявшейся точке зрения этим уделом был именно Друцк. Вероятно он получил его в 1127 году, когда его отец стал князем в Полоцке. Когда полочане выгнали его дядю князя Давыда, они пригласили молодого Рогволода-Василия. Из-за этого начался конфликт между Давидом и Рогволодом, в который вмешался и великий князь киевский Мстислав и организовал большой поход в Полоцкую землю. Полочане, взяв с собой Рогволода, поехали к Мстиславу и, наверное, убедили его утвердить Рогволода полоцким князем вопреки праву старшинства. Возможно, Рогволод должен был признать верховную власть Киева, чего не было со времени его прадеда Брячислава.

В 1129 году Мстислав собирался в поход против половцев и приказал принять в нем участие и полоцким князьям, но Рогволод и другие с насмешливыми словами отказались. Более того, когда Мстислав воевал с половцами, Рогволод воевал с Давыдом и нападал на владения Мстиславовых родственников. Вернувшись из похода, Мстислав отправил воевод в Полоцкую землю, те захватили многих полоцких князей, и в том числе Рогволода, и привезли их в Киев. В 1130 году над Полоцкими Изяславичами состоялся «суд русских князей», по приговору которого их вместе с семьями лишили уделов и выслали в Византию.

С разрешения великого князя Ярополка Владимировича Рогволод в 1140 года вместе с братом Иваном вернулся из ссылки. Возможно, что он снова получил Друцкое княжество. В 1143 году, по сообщению Никоновской летописи, он женился на дочери одного из сыновей Мстислава Великого, Изяслава Мстиславича, тогда князя переяславского. Возможно, что именно благодаря этому браку он в 1144 году после смерти Василько Святославича сумел сесть в Полоцке.

Однако вскоре в Полоцкой земле начались междоусобицы между представителями различных линий полоцких князей. В 1151 году жители Полоцка подняли восстание против Рогволода, пленили его и выдали минскому князю Ростиславу Глебовичу, заключившего Рогволода в темницу. Сам Ростислав сел в Полоцке, а в родовом уделе Рогволода (Друцке) посадил своего сына Глеба. Позже, по требованию суздальского князя Юрия Долгорукого, Рогволод был отпущен из темницы и нашёл приют в Чернигове у князя Святослава Ольговича, союзника Юрия Долгорукого.

В 1158 году жители Друцка пригласили его на княжение. Рогволод с помощью армии, которую ему дал Святослав Ольгович, выгнал из Друцка Глеба Ростиславича, вернув себе удел. Изгнание Глеба Ростиславича из Друцка вызвало войну минских Глебовичей с Рогволодом — Глебовичи осадили Друцк, но штурмы были безуспешны. Наконец они заключили мир, согласно которому оставляли ему Друцк и добавляли еще ряд других волостей, а он отказывался в их пользу от Полоцка.

В 1159 году, сговорившись, полочане изгнали из Полоцка Ростислава Глебовича и снова позвали Рогволода, попросив у него прощения, что когда-то выдали минском князьям. После этого Рогволод предпринял попытку объединить Полоцкую землю под своей властью. В том же 1159 году он захватил Изяславль, выгнав сидевшего там Всеволода Глебовича, брата Ростислава, посадив там Брячислава Васильковича из Витебской линии. Всеволоду же Рогволод дал Стрежев. После этого Рогволод отправился в поход на Минск (удел Ростислава Глебовича), однако после десятидневной осады города заключил мир с Ростиславом.

В 1160 году Ростислав Глебович захватил Изяславль, захватив в плен Брячислава Васильковича и его брата Володшу. В ответ Рогволод предпринял новый поход на Минск. После шестинедельной осады Ростислав был вынужден освободить Брячислава и Володшу и заключить новый мир.

Однако более серьёзным соперником для Рогволода оказался брат Ростислава, Володарь Глебович, укрепившийся в 1159 году в Городце. В 1162 году Рогволод осадил Городец, однако, по сообщению Волынской летописи, Володарь ночью с помощью литовцев предпринял вылазку из города и разбил армию Рогволода, который бежал в Слуцк, а оттуда в Друцк. В Полоцк он решил не возвращаться, на его место полочане призвали Всеслава Васильковича. Вероятно до самой смерти он княжил в Друцке.

После 1162 года летописях о Рогволоде известий нет, однако в 1171 году он был ещё жив. В надписи на валуне (Рогволодов камень), найденном вблизи Орши, датируемой 1171 годом, говорится:

В лето 6679 месяца Мая в 7 день поставленный крест сей. Господи, помоги рабу своему Василию в крещении, именем Рогволоду, сыну Борисову.

Умер Рогволод до 1180 года, когда князем в Друцке упоминается его сын Глеб.

Брак и дети

Жена: с 1143 года N, дочь великого князя Киевского Изяслава Мстиславича

• Глеб (ум. ок. 1186), князь Друцкий после 1171-ок. 1186.
• (?) Борис
• (?) Всеслав (ум. после 1186), князь Друцкий с ок. 1186
• Евфросинья (ум. 8 мая 1243); муж: Ярослав Владимирович (ум. ок. 1245), князь Изборский, Новоторжский и Псковский
• (?) Ростислав

См. также

• Рогволодов камень

Литература

• Алексеев Л. В. Полоцкая земля // Древнерусские княжества X—XIII вв. — М., 1975. — С. 202—239.
• Алексеев Л. В. Полоцкая земля (очерки истории северной Белоруссии) в IX — XIII вв. / Ответственный редактор академик Б. А. Рыбаков. — М.: Наука, 1966. — 295 с.
• Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — Т. [books.google.ru/books?id=UziR6pLM-lEC&printsec=frontcover 2]. — 816 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-02249-5.
• Войтович Л. [izbornyk.org.ua/dynasty/dyn24.htm Ізяславичі полоцькі] // [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)
• Данилевич В. Е. Очерк истории Полоцкой земли до конца XIV столетия. — Киев, 1896. — 731 с.
• Коган В.М., Домбровский-Шалагин В.И. Князь Рюрик и его потомки: Историко-генеалогический свод. — СПб.: «Паритет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93437-149-5.
• Патриаршая, или Никоновская летопись. Ч. 1 // ПСРЛ, т. 9. — СПб., 1862. — 256 с.
• Н. В—н—в. Полоцкие князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Рыжов К. [www.hrono.info/libris/ryzov00.html Все монархи мира. Россия]. — М.: Вече, 1998. — 640 с. — 16 000 экз. — ISBN 5-7838-0268-9.
• Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в Х — первой половине XIII в. — М., 1977. — 261 с.
• Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI-XIV веков. — М., 1964. — 48 с.

Ссылки

• [www.hrono.info/biograf/rogvolod_b.html Рогволод Борисович]. ХРОНОС. Проверено 3 июля 2009. [www.webcitation.org/67tNBM13O Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Рогволод Борисович

– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.