Рогинский, Арсений Борисович

Арсений Рогинский
Имя при рождении:	Арсений Борисович Рогинский
Род деятельности:	историк, правозащитник, общественный деятель
Дата рождения:	30 марта 1946(1946-03-30) (78 лет)
Место рождения:	Вельск, Архангельская область, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Дети:	сын Борис Рогинский
Награды и премии:

Арсе́ний Бори́сович Роги́нский (род. 30 марта 1946, Вельск, Архангельская область) — российский историк, правозащитник, общественный деятель, председатель правления правозащитного и благотворительного общества «Мемориал». Отец Бориса Рогинского.

Биография

Родился в семье репрессированного инженера-ленинградца, в месте его ссылки.

Окончил историко-филологический факультет Тартуского университета (1968).

В 1968—1981 годах Рогинский жил в Ленинграде. Работал библиографом в Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, затем преподавателем русского языка и литературы в вечерних школах. Как учёный занимался историей России XX века, особенно 1920-х гг. — в частности, историей уничтожения партии эсеров и последующими политическими репрессиями.

В 1975—1981 годах составлял и редактировал самиздатские сборники исторических работ «Память», с 1978 года публиковавшиеся за границей.

4 февраля 1977 года на квартире Рогинского был проведён обыск. 16 июня 1977 года ему вынесли предупреждение по Указу Президиума ВС СССР от 25 декабря 1972 г. После повторного обыска (6 марта 1979 года) он был по требованию КГБ уволен из школы, в которой работал. В 1979—1981 годах, чтобы избежать обвинения в «тунеядстве», Арсений Рогинский оформился на службу в качестве литературного секретаря писательницы Н. Г. Долининой и профессора Я. С. Лурье. В апреле 1981 года Рогинскому было настоятельно предложено эмигрировать из СССР, однако он этого не сделал.

В 1981 году арестован, приговорён к 4 годам лишения свободы по ложному обвинению в подделке документов. В качестве последнего слова на суде произнёс речь «Положение историка в Советском Союзе» (была опубликована газетой «Русская мысль»). Отбыл срок полностью; в 1985 году освобождён, в 1992 году полностью реабилитирован.

В 1988—1989 гг. стал одним из основателей историко-просветительского, правозащитного и благотворительного общества «Мемориал», с 1998 года — председатель его правления.

Составитель книги «Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910—1930-е годы» (М.: Книга, 1989).

Награды

• Кавалер ордена Заслуг перед Республикой Польша (2005)
• Офицер ордена Заслуг перед Республикой Польша (2010)
• Офицер ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» (2010 год)

Отрывок, характеризующий Рогинский, Арсений Борисович

Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.