Рогинский, Сергей Васильевич

Сергей Васильевич Рогинский
Место рождения	дер. Федино, Тульская губерния, Российская империя
Принадлежность	РСФСР РСФСР → СССР СССР
Род войск	армия
Годы службы	1920—1954
Звание
Командовал	дивизией, корпусом, армией
Сражения/войны	Гражданская война в России; Великая Отечественная война
Награды и премии

Серге́й Васи́льевич Роги́нский (17 [30] марта 1901, дер. Федино, Тульская губерния — 12 декабря 1960, Москва) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1943).

Биография

В 1920 г. вступил в ряды Красной Армии. В звании рядового участвовал в Гражданской войне, в советско-польской войне, затем в боях с басмачами на Туркестанском фронте.

В 1921 г. окончил Казанские военно-инженерные курсы. Командовал взводом, сапёрной ротой. В 1927 г. вступил в ВКП(б). В 1934 г. окончил Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева, затем командовал батальоном в Белорусском военном округе. В 1939 г. окончил Академию Генерального штаба, служил в Генеральный штаб РККА.

В Великую Отечественную войну — в действующей армии: на Ленинградском, Волховском, 3-м Прибалтийском фронтах. Командовал дивизией (111-я стрелковая дивизия, 24-я гвардейская стрелковая дивизия), корпусом (22.04.1942 — 05.06.1942 — 6-й гвардейский стрелковый корпус; 13.09.1942 — 20.10.1942 — 4-й гвардейский стрелковый корпус). 13 мая 1942 г. присвоено звание генерал-майор. В 1942—1943 гг. — заместитель командующего армией (59-я, 8-я, 2-я ударная армия). С 11 марта 1943 по 13 декабря 1944 г. — командующий 54-й армией, с февраля по март 1945 г. — 67-й армией. 25 сентября 1943 г. присвоено звание генерал-лейтенант. Войска под командованием С. Рогинского наступали на любанском направлении, в Синявинской операции, в прорыве блокады Ленинграда, Мгинской, Новгородско-Лужской, Псковско-Островской, Тартуской и Рижской операциях; особенно отличились при освобождении гг. Тосно, Любань, Дно, при форсировании р. Великая и в боях за Ригу. В 1945—1946 гг. — начальник штаба армии, в 1946—1950 гг. — начальник штаба Ленинградского военного округа. В 1951 г. окончил Высшие академические курсы при академии Генштаба. С 1951 г. — начальник штаба, первый заместитель начальника инженерных войск Советской Армии.

Вышел в отставку в 1954 г.

Похоронен на Новодевичьем кладбище (8-й участок).

Награды

• орден Ленина (1945)
• три ордена Красного Знамени (01.04.1943, 03.11.1944, 1950)
• орден Кутузова 1-й степени (21.02.1944)
• орден Богдана Хмельницкого 1-й степени (29.06.1945)
• Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1938)
• медали.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_r/roginsky.html Рогинский Сергей Васильевич]. Хронос : Биографический указатель. Проверено 25 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSbF1POC Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
• [klio1.info/index.php/kavalery-znakov-otlichiya-m/r-m/991-roginskij-sergej-vasilevich Рогинский Сергей Васильевич]. Коллекционеры Любители Истории Объединяйтесь. Проверено 25 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BqXrt3hI Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
• [voina.su/enc/people/?node=26861&idx_and=ARRAY(0x7f289cd676e8)&name=3645&name2=3645&card=30843 Рогинский Сергей Васильевич]. Война: Великая Отечественная война в контексте Второй мировой. Проверено 25 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BqXseMsa Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].

Отрывок, характеризующий Рогинский, Сергей Васильевич

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.